Она открыла крышку на баночке и поднесла к носу принцессы ароматное лакомство. Но зря. Брана вдруг резко подскочила с кровати, выбивая из рук Адель банку.
– Посмотри что ты наделала, мерзавка! – закричала Беренгария, стряхивая липкую массу с волос.
– Прости, сестра. Я все вытру, – с испугом воскликнула Адель.
– Сестра!? Да как ты смеешь, мерзкий ублюдок, называть меня сестрой! – вдруг накинулась с кулаками на служанку принцесса.
– Но ты же вчера… – начала оправдываться Адель, но лучше бы ей промолчать.
Услышав местоимение «ты» Бренна окончательно вышла из себя. Схватив тяжелый круглый медный поднос, она одним взмахом встряхнула с него завтрак и стала наносить им сильные удары служанке по голове. Оторопевшая от страха Адель успела лишь прикрыть руками лицо.
– «Бренна», «ты», «сестра»! – начала передразнивать служанку принцесса. – Я покажу тебе гаденыш, как себя вести! Ваше высочество, ваше высочество! Повторяй! – не унималась Бренна.
Она как ошалелая продолжала колотить подносом, отползшую к стене Адель. Спасло бедняжку лишь то, что на крики прибежала монашка. Выхватив из рук озверевшей принцессы поднос, она не церемонясь отшвырнула девчонку к кровати и помогла окровавленной Адель подняться с пола. Всю следующую неделю Аделаида провела в лазарете, под присмотром сердобольной матери Гулии. Славу богу, кроме пробитой головы, других серьезных травм не было, однако синяков и ссадин насчитали несколько десятков. Сильно пострадала рука, которой девочка закрывала лицо. Острый край подноса, подобно ножу, рассек предплечье до самой кости. Мать Гулии даже швы пришлось накладывать.
– Вот оглашенная, – бубнила она, – ладно лицо прикрыть успела, а то бы изуродовала дитятку. Что бы им всем, благородным провалиться! – шептала она, накладывая на израненную кожу своей любимицы толстый слой лечебной мази.
– Матушка, а куда меня теперь? – спросила Адель, сглатывая слезы.
Ей не очень-то хотелось возвращаться в общую спальню к остальным девочкам. После стольких лет относительной свободы ей тяжело будет привыкнуть к жесткой дисциплине, да и насмешек сверстниц, с которыми она никогда дружна не была, Адель было не избежать. Но возвращаться к принцессе было страшно. Хотя вряд ли Бренна после всего случившегося захочет ее видеть.
– Убегу, убегу! – шептала Адель, яростно растирая в ступке сушеную мяту. Она уже совсем поправилась и наравне с матерью Гулией готовила основу для приготовления настойки.
– Что ты бормочешь, дитятко? Куда бежать, зачем? – услышав ее шепот спросила мать Гулия.
– Ах, матушка, в общей спальне мне не жить. Я сегодня с утра в трапезной девчонок встретила, так они мне таких гадостей наговорили… – всхлипнула Адель.
Она не стала вдаваться в подробности, о том что старшая из девочек, Кети, прямым текстом ей объяснила, чем ей придется откупиться за спокойную жизнь среди них. Но очень уж не хотелось Аделаиде расставаться со своим любимым зеленым платьем. А ведь это наверняка было только начало.
– Так зачем же в общую спальню идти? Конечно у принцессы характер не сахарный, но как говориться стерпится, слюбится. Раз столько лет прослужила глупо убегать. А господа то они все такие. Но если совсем не хочешь к ней, так тебя неволить не будут, – спохватилась мать Гулия, – я настоятельницу упрошу со мной останешься. Спать-то в общей придется, но весь день в лазарете будешь.
– Спасибо матушка! – воскликнула Адель.
Она даже прослезилась от нахлынувших на нее чувств. Мать Гулия была самым хорошим человеком на свете. Аделаида знала что матушка всегда была с настоятельницей не в ладах и через что придется пройти доброй женщине дабы выпросить у гордой дворянки подобную милость.
– Я бы и у принцессы послужила, да только…
– Так и служи. Брене то, несколько девчонок предложили, так она все равно тебя хочет. Но если ты против…
– Хочет меня!? – изумилась Адель. У нее на душе как то сразу полегчало.
– Чеж, ей не хотеть. Столько годков вместе прожили. Поругались, померились, с кем не бывает. Все таки не такая уж леди Брена и испорченная, понимает что не права. Она о тебе каждый денек расспрашивала.
– Правда? – изумилась Адель. – Так почему вы мне не сказали?
– А зачем? Ты была на все свет обижена. Тебе надо было дать время остыть.
– А когда мне можно ну… к работе приступать?
– Тык с утра и начинай, – улыбнулась мать Гулия.
Ее порадовало нетерпение девочки. Уж лучше у принцессы на побегушках бегать, чем всю жизнь загнившие раны промывать. Адель думала так же и не откладывая дело в дальний ящик с утра побежала в маленький уединенный дом, спрятанный в роще. Войдя в комнату к принцессе девушка ахнула. Видимо, за последнюю неделю здесь никто не убирался. Грязная измятая одежда валялась и на полу и на кресле и под ним. Стол был завален и остатками еды и грязными мисками, вперемешку с расческами и лентами. Сверху на этой груде лежали два ботинка. Как ни странно, но увидев бардак Адель улыбнулась. Ее грела мысль о том, что кроме нее здесь никто не был и Брена никого не подпускала к себе. Тихонечко, что бы не разбудить спящую принцессу, Адель стала прибираться в комнате. Когда ее высочество соизволило проснуться все вокруг сияло чистотой. Брена, увидев вытирающую пыль Адель, несколько минут молча на нее смотрела.
– С добрым утром, – улыбнулась ей Аделаида. В отличии от гордой принцессы, ей не сложно было сделать первый шаг.
– С добрым, – улыбнулась в ответ Брена, – сделай мне прическу. Нет, сначала голову помоем, – вдруг сразу выпалила она.
– Сейчас?
– Да!
– Хорошо, – не моргнув глазом согласилась Адель.
Конечно, в душе она надеялась на извинения или хотя бы объяснения, но быстро поняла что не дождется ни первого ни второго. Так она и продолжала служить ее высочеству принцессе Беренгарии. Отношения у них были достаточно ровные, но ни о какой теплоте и дружбе уже речи и не шло. Однажды вечером Брена позвала служанку к себе. На ее кровати были разложены драгоценности. Часть из них принцесса привезла с собой, некоторые ей подарил брат уже будучи королем.
– Выбери себе что хочешь, – предложила Брена.
– Я!? Я… не посмею, – заикаясь промямлила Адель. Взять платье и ботинки это одно, но драгоценности королевского дома…
– Возьми! Я так хочу! – начала злиться принцесса.
Понимая, что отказ она не примет Адель несколько минут разглядывала красивые дорогие украшения. Здесь были и нитки жемчуга и золотые браслеты и ожерелья с каменьями и витые обручи для волос. Однако больше всех притягивал взгляд небольшой кулон на цепочке. Из кусочка золота искусный мастер сделал фигурку лошадки, с крошечным изумрудом вместо глаза. Конечно в коллекции принцессы были и более дорогие драгоценности, но пределом мечтаний для Адель был именно этот незатейливый кулон. Год назад он был в конверте вместе с поздравлением с днем рождения от герцога Амандо кузине.
– Этот? Я так и знала! Ты же влюблена в герцога! – поджав губы сказала Брена.
– Да, нет! Что вы! Просто он подходит под мое платье! – начала рьяно оправдываться Адель. Она уже жалела что поддалась на провокацию. – Я могу взять что-то другое.
– Да, ладно, бери это. Мне все равно он никогда не нравился. Я не люблю лошадей.
Глава 4
На следующий день утром Аделаида как всегда пошла в город. За последние годы это было ее настоящей отдушиной. Она познакомилась со многими горожанами и семьей фермера, мимо которого проходила в город. С тех пор как два года назад Брена отдала ей платье, плащ и ботинки, отношение к ней жителей города значительно изменилось. А после того как ей начали кланяться в ответ, Адель поняла, что ее просто ни за ту принимают. Город, как и монастырь был полон слухов о таинственной даме и похоже эти слухи надежно приклеились к маленькой фигуре хорошо образованной и нарядно одетой девочки. А возможно и ювелир подлил масла в огонь поведав кумушкам зачем дважды в месяц воспитанница монастыря ходит в его мастерскую. Адель впервые сделав это открытие удивилась, а потом обрадовалась. Впервые в жизни она была не нищей дочкой портовой шлюхи, а кем-то значительным. Теперь по улицам она шествовала медленно, высоко задрав маленький курносый нос, частенько заходила в лавки и магазинчики, с таким видом рассматривая безделушки, как будто не сегодня, но завтра обязательно придет их покупать. Матушка Мария предлагала девочке самые свежие и вкусные сладости и выпечку. И пусть они были самыми дорогими Адель никогда не скупилась ни на звонкую монету ни на похвалу. Благо Брена вдоволь снабжала ее карманными деньгами, присланными королем. Вот и сегодня Адель медленно шла по улице. День был теплым и девочка не отказала себе в удовольствии продемонстрировать все желающим дорогой золотой кулон на цепочке, блестящий поверх лифа верхнего платья. В городе было на удивление людно. Тут и там горожане сбивались группами и что-то яростно обсуждали. Войдя в дверь жарко натопленной пекарни Адель первым делом спросила матушку Марию в чем дело.
