«Я обижал порой друзей…»
Я обижал порой друзей.Прости меня за это, Боже.Хотя почти никто, ей-ей,В долгу не оставался тоже.
И женщин обижал порой.Прости и это. Хоть едва лиЗа них бы кто-то встал горой, —Они мне тем же отвечали.
И мать я обижал не раз.Она обиды все сносила,Не поднимая скорбных глаз,И лишь понять её просила.
И как никто была верна.Любви живое воплощенье.Так велика моя вина,Что было б грех просить прощенья.
Коктебель, 1979«Склоняя голову всё ниже…»
Склоняя голову всё ниже,Вслед за отцом уходит в ночьИ мать. Я это ясно вижуИ не могу ничем помочь…
Вовек
Памяти А. В. Карповой
Умерла моя крёстная мать.Пусть ей будет земля наша пухом,Как и всем старикам и старухам,Коих час ей настал принимать.
Трудный путь довелось им мостить,Но, неся непомерное бремя,Находили, однако же, времяПо обычаю нас окрестить.
А сегодня кого ни спроси:«Вы крестили детей своих?» – Где там!Жить по новым советским декретамПовелось уж давно на Руси.
Но последний уйдёт человек,Что крещён был в купели с водою,Но была ты, Россия, святою,Так святой и пребудешь вовек.
Февраль 1976Смех в ночи
Доченька во сне захохотала,Словно её мать пощекотала.Видно, не хватает ей денька-тоС самого утра и до заката,
Чтобы весь восторг души до днаВыплеснуть успела бы она.Смейся же, родная, что есть мочиДаже среди самой тёмной ночи!
Коктебель, 1974Чудотворцы
Традиционность
Как трудно быть традиционным,Поскольку не о том же речь,Чтоб жить старьём аукционным,А пламя истины беречь.
Традиционным быть не просто:Ты должен знать урок вековИ своего не медлить роста,Не знать запретов и оков.
Хочу я быть традиционным —Дышать не прахом мертвецов,Не воздухом кондиционным,А духом истинных творцов.
Они – живее нас любого —Идут живыми по стране.О, если молвить хоть бы слово,Чтоб с их глаголов наравне!
Коктебель, май 1976Русские писатели
Когда б они не создали тех книг,Которых ты – счастливейший наследник,Когда б никто из них не стал великКак сердцевед, пророк иль проповедник,
Ты и тогда бы чтить обязан их,Воздав своё Шекспиру и Гомеру:Они когда-то прадедов твоихСпасать ходили в голод и холеру.
А в сорок первом, когда грянул бой,Из них иные головы сложилиЗа то, чтоб ты и дальний правнук твойСвободно на земле свободной жили.
Май 1976, Коктебель.«Литературная Россия», 27 августа 1976Только и всего
(Из Кичибека Мусаева)
Однажды к знаменитому поэтуПришёл старик. Бородку теребя,Промолвил он: – Скажи мне по секрету,Что вдохновеньем служит для тебя?– Секретов нет, – поэт ему ответил. —Мне вдохновенье жизнь даёт сама:И этот день, что так высок и светел,И ночи благодетельная тьма,Волос любимой еле слышный запах,И смех детей, и тихий шум садов,И лист чинары в дождевых накрапах,И вид плывущих по морю судов,И радость у прохожего во взоре,И письмецо, что вдруг пришлёт мне дочь,И боль чужая, и чужое горе,Когда хочу утешить и помочь…– Постой, – прервал старик, – всё это было,Встречалось всё и на моём пути,Но почему ничто не вдохновилоНа песню, что рвалась бы из груди?– Да видишь ли, – помешкав чуть с ответомПоэт, однако, твёрдый дал ответ, —Ты просто в мир явился не поэтом,А я живу и мыслю как поэт.
Первый
Во всём, во всём был Пушкин первый —Не только в славе и любви,Но и в презренье к сытой черни,И в буйстве духа и крови.
Он первым был и есть от векаПевец народа своего,И нет в России человека,
Конец ознакомительного фрагмента.
