1940
В вагоне
Пространство рвали тормоза.И пока ночь была весома,Все пассажиры были заТо, чтоб им спалось как дома.
Лишь мне не снилось, не спалось.Шла ночь в бреду кровавых маревСквозь сон, сквозь вымысел и сквозьГнетущий привкус дымной гари.
Все было даром, без цены,Все было так, как не хотелось, —Не шел рассвет, не снились сны,Не жглось, не думалось, не пелось.
А я привык жить в этом чреве:Здесь все не так, здесь сон не в сон.И вся-то жизнь моя — кочевье,Насквозь прокуренный вагон.
Здесь теснота до пота сжатаРебром изломанной стены,Здесь люди, словно медвежата,Вповалку спят и видят сны.
Их где-то ждут. Для них готовятЧаи, постели и тепло.Смотрю в окно: ночь вздохи ловитСквозь запотевшее стекло.
Лишь мне осталося грустить.И, перепутав адрес твой,В конце пути придумать стихТакой тревожный, бредовой…
Чтоб вы, ступая на перрон,Познали делом, не словами,Как пахнет женщиной вагон,Когда та женщина не с вами.
1939
«Все к лучшему. Когда прошла гроза…»
Все к лучшему. Когда прошла гроза,Когда я в сотый раз тебе покаюсь,Мне не страшны ни плечи, ни глаза,Я даже губ твоих не опасаюсь.
Начнешь злословить? Пригрозишь отравой?Про нашу быль расскажешь людям ложь?Иль пронесешь за мной худую славуИ подлецом последним назовешь?
Мне кажется, что не пройдет и года,Как в сумерки придешь ко мне опятьЗачем-то долго медлить у комодаИ пепельницей в зеркало бросать.
Почто дается буйство милым людям?Когда пройдет оно и, наконец,Мы все поймем и больше бить не будемНи пепельниц, ни стекол, ни сердец?
1940
«Мне нравится твой светлый подбородок…»
Мне нравится твой светлый подбородокИ как ты пудру на него кладешь.Мальчишку с девятнадцатого годаТы театральным жестом обоймешь.
А что ему твое великолепьеИ то, что мы зовем — сердечный пыл?Дня не прошло, как вгорячах на кепиМальчишка шлем простреленный сменил.
Ты извини его — ведь он с дороги.В ладони въелась дымная пыльца.Не жди, пока последние ожогиСойдут с его скуластого лица.
1940
«Я с поезда. Непроспанный, глухой…»
Я с поезда. Непроспанный, глухой.В кашне измятом, заткнутом за пояс.По голове погладь меня рукой,Примись ругать. Обратно шли на поезд.
Будь для меня и небом и землей.
1940
Первый снег
Как снег на голову средь лета,Как грубый окрик: «Подожди!»,Как ослепленье ярким светом,Был он внезапен. И дождиУшли в беспамятство. Останьтесь.Подвиньте стул. Присядьте. ВотМы говорим о постоянстве,А где-то рядом снег идет,И нет ни осени, ни лета.Лишь снег идет.
1940
«Когда умру, ты отошли…»
Когда умру, ты отошлиПисьмо моей последней тетке,Зипун залатанный, обмоткиИ горсть той северной земли,В которой я усну навеки,Метаясь, жертвуя, любяВсе то, что в каждом человекеНапоминало мне тебя.Ну, а пока мы не в уронеИ оба молоды пока,Ты протяни мне на ладониГорсть самосада-табака.
1940
В грозу
Он с моря шел, тот резкий ветер,Полз по камням и бил в глаза.За поворотом свай я встретилТебя. А с моря шла гроза.Кричали грузчики у мола,И было ясно: полчасаЕдва пройдет, как сон тяжелый,И вздрогнет неба полоса.И гром ударит по лебедкам.Мне станет страшно самому.Тогда, смотри, не выйди к лодкам:В грозу и лодки ни к чему.А ты пришла. Со мной осталась.И я смотрел, запрятав страх,Как небо, падая, ломалосьВ твоих заплаканных глазах.Смешалось все: вода и щебень,Разбитый ящик, пыль, цветы.И, как сквозные раны в небе,Разверзлись молнии. И тыВсе поняла…
1939
Как воруют небо
Случайно звезды не украл дабыКакой-нибудь праздный гуляка,Старик никому не давал трубы,Ее стерегла собака.
Был важен в службе хозяйский пес,Под ним из войлока теплый настил.Какое дело кобелю до звездИ до прочих небесных светил?
А небом старик занимался сам —Ночью, когда холодеет воздух,Он подносил его ближе к глазамИ рылся в еще не остывших звездах.
Мальчишки понять не могли засыпая:Что ищет в небе старик ворожей?Должно быть, ворота небесного рая,А может быть, просто пропавших стрижей?
Он знал его лучше, чем тот квартал,В котором живет, занимая флигель.Он звезды, как годы, по пальцам считал —О них он напишет умные книги.
А парень, на небо взглянув некстати,Клялся, теребя у любимой ручонки,Что завтра сошьет он из неба платьеИ подарит его глупой девчонке.
А девушке — что?Ей приятна лесть.Дышит парень табачным дымом.Она готова ни пить, ни есть,Только б на звезды глядеть с любимым.
Старик не думал, что месяц спустяВ сыром убежище, где-то в подвале,Куда его силой соседи прогнали,Услышит, как глухо бомбы свистят.
…Рядом труба лежит без охраны:Собаку убило осколком снаряда.Тот парень погиб, говорят, под Седаном,И девушке платья теперь не надо.
А небо — в плену у стальных ястребят,Трамваи ищут, укрыться где бы…О горе, старик, когда у тебяУкрали целую четверть неба!
1940
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
