Дэйв откинул голову назад и застонал, закатив глаза и дрогнув веками. Затем из его члена вырвалась струйка мочи - коричневая, кровавая моча.
Хоакин отпустил вилку и отшатнулся. Кровавая моча попала ему на рубашку, шею и лицо. Он стер ее с губ, хмуро глядя на Дэйва.
Он сказал:
- Ты на меня нассал, паскуда.
Дэйв пробормотал:
- По-по-могите...
- A мы почти закончили... А теперь я должен преподать тебе еще один урок, чертов придурок.
Хоакин вернулся к обеденному столу. Он положил косточку от куриной ножки в карман, затем схватил бутылку "Kока-Kолы" и зазубренный столовый нож. Возвращаясь к стулу, он смотрел, как дрожащие ноги Дэйва стучат по половицам. Боялся – слишком сильное слово. Он не боялся потревожить соседей, но не хотел ввязываться в неприятности и убивать их всех. Копов он тоже не боялся, просто не хотел гнить в тюрьме. У него заканчивалось время.
Он поставил бутылку на пол, затем схватил вилку в пенисе Дэйва. Она была зажата там, зубья пронзили его уретру. Он выдернул вилку и потянул пенис Дэйва к себе - на целых семь сантиметров. Дэйв заскулил. Некоторые из его зубов прорвали кляп во рту, но он этого не осознавал. Он стиснул зубы так сильно, что десны закровоточили, и кровь пропитала ткань. В уголках его рта выступила пена.
Хоакин распилил член Дэйва столовым ножом. Зазубренное лезвие разорвало ствол, кровь запузырилась из ужасной раны. Онo остановилoсь на полпути к отрезанию его членa. Хоакин отрегулировал лезвие, повернув его под нужным углом, затем продолжил пилить. Каждый рывок и толчок издавал звук, как будто он рвал тонкую футболку.
Бедра Дэйва дрожали, вибрировали, а руки и ноги сильно тряслись. Его голова была похожа на раздавленный помидор - красная, мягкая и влажная. Он глубоко вздохнул, а затем завыл. Его вопль боли достиг других квартир, но для них он звучал нечеловечески - крик животного снаружи или чудовищный визг в фильме ужасов, который шел по телевизору.
Его пенис был отрезан. Из промежности торчал окровавленный бугорок, а также растрепанные лобковые волосы. Ампутированный пенис все еще был прикреплен к вилке, как сосиска во время обеда.
Хоакин помахал вилкой перед лицом Дэйва и сказал:
- Все это за семьдесят четыре доллара. Все это ради какого-то гребаного "KFC"! Ты мог бы трахнуть эту сучку в рот и уйти, но нет. Вы, толстые, уродливые клиенты, всегда хотите большего. Этот ваш тип, который вызывает все наши проблемы. Cлышишь меня?
– Я... я ... мне очень жаль, – сказал Дэйв, когда кляп выкатился у него изо рта.
- Жаль? Слишком поздно извиняться, парень. Та женщина, которую ты ограбил, теперь мертва. Я убил ее из-за тебя. Я потерял свой товар из-за тебя, черт возьми. А теперь мне придется убить и тебя тоже.
- П–пожалуйста...
Хоакин достал из кармана косточку от куриной ножки и схватил бутылку "Kолы". Он воткнул кость в промежность Дэйва, вонзив оставшийся шишак в конец его члена. Кость вошла в его тело под углом, разрезав простату и одновременно вдавив железу в мочевой пузырь. Ножка торчала у него из промежности, как пенис.
Его член был отрезан столовым ножом и заменен жареной куриной костью из "KFC".
Хоакин прижался коленом к колену Дэйва, чтобы удержать его. Он вылил бутылку "Kолы" на пол. Когда Дэйв закричал, сутенер откинул его голову назад и сунул стеклянную бутылку ему в рот. Звон бутылки ударил его по языку, заставив его задохнуться. Его зубы заскрежетали по стеклу, а челюсть отвисла, когда тело бутылки вошло ему в рот. Онa внезапно остановилaсь.
Хоакин ударил ладонью по дну бутылки, вонзив горлышко в горло Дэйва. Глаза Дэйва выпучились, а затем закружились. Хоакин снова ударил по бутылке, загоняя ее глубже в горло Дэйва. Из его шеи торчала шишка. Он снова ударил по ней, но она не сдвинулась с места. Бутылка полностью перекрыла ему дыхательные пути.
Дэйв запаниковал, слезы навернулись на его налитые кровью глаза. Он повернул голову налево, потом направо, потом снова налево. В его голове проносилась тысяча мыслей в минуту. Он знал, что задыхается, но не понимал почему. Он даже не заметил, что у него в горле застряла бутылка "Kока-Kолы".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он прикусил бутылку, надеясь разбить ее зубами, но у него не хватило сил. Ужасная боль и потеря крови сделали его слабым. Его зрение начало меркнуть. Он увидел, как сутенер отвел назад правую руку. Нет! Это было единственное слово, которое он хотел сказать.
Хоакин быстро ударил Дэйва по шее. Стеклянная бутылка взорвалась в его горле. Треск был приглушенным, но отчетливым. Его гортань и пищевод были раздавлены ударом и пронзены осколками. Кончик большого изогнутого осколка торчал из его шеи изнутри горла. Часть стекла вызвала волну крови в его животе.
Он умер мгновенно. Его голова упала вперед, но бутылка осталась у него во рту. Кровь из его горла и рта собралась на дне бутылки.
Хоакин с минуту смотрел на него, словно ожидая, что он оживет. Труп оставался неподвижным. Он вымыл окровавленные перчатки в раковине, затем подошел к входной двери. Прежде чем выйти из квартиры, он выключил свет в гостиной и на кухне. На стоянке он прошел мимо черного "Ягуара" с откидным верхом.
Он снял перчатки, когда шел по кварталу, высоко подняв голову и выпятив грудь - уверенный, гордый, невозмутимый. Мимо него проехала полицейская машина, но полицейские внутри не обратили на него внимания, и он их тоже не заметил. Он сел в "Линкольн Таун Кар", припаркованный в конце улицы, и выехал.
ГЛАВА 4. Искушение
Скут лежал на диване в гостиной и рассеянно смотрел в потолок. По телевизору шел репортаж о мертвой проститутке, найденной в переулке три дня назад. Он длился ровно минуту и двадцать три секунды, прежде чем переключился на десятиминутный сегмент, сравнивающий аппетиты двух президентов Соединенных Штатов – одного, который съел две ложки мороженого, в то время, как все остальные съели одну ложку, и другого, который заказал гамбургер с дижонской горчицей.
Скут ничего не слышал. Мир вокруг него звучал приглушенно. Он слышал только свое дыхание и свои мысли.
Скут!
Он услышал голос Сэмми в своей голове. Его дыхание участилось, мышцы напряглись. Его пенис стал наполовину эрегированным, спрятанным под диванной подушкой. В течение нескольких дней он мастурбировал под свои воспоминания о шоу с камерой. В свободное время он посещал чат Сэмми, но больше не платил ей. Он не хотел тратить больше $300 только на то, чтобы посмотреть, как она мастурбирует. Он уже нуждался в более сильной "дозе". Он хотел трахнуть ее.
К черту все это.
К черту все.
Еще одна идея пришла ему в голову. Он застукал десятки людей, занимавшихся сексом с проститутками в машинах, за мусорными контейнерами и в заброшенных зданиях. Он даже застукал мужчину, трахающего проститутку в задницу в канализации - сырой канализации. Но он никогда никого не заставал с высококлассным эскортом. Он предположил, что это потому, что хороший эскорт уважает частную жизнь своих клиентов. Они взимали премиум цены, потому что предлагали премиум услуги.
Он подумал: За $300 я мог бы нанять эскорт. Хороший, сексуальный, высококлассный эскорт, верно? Даже если бы она взяла $400 или $500, это было бы лучше, чем мастурбировать в одиночестве на холодном чердаке, верно?
Он задавал эти вопросы самому себе, как будто ожидал, что другой голос ворвется в его голову и скажет: Да.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Ты меня слышал?! - крикнула Джина.
Скут слышал, как репортеры в новостях спорили о ценах на мороженое и дижонскую горчицу. Он услышал, как что-то шипит, и почувствовал запах бекона. Скут сел и увидел Джину, стоящую у кухонного бара. Ее презрительные глаза требовали ответа. Скут не мог не задаться вопросом, удалось ли ей каким-то образом прочитать его мысли.
- Ч–что? - заикаясь, спросил он.
