- И что мне с тобой прикажешь делать? - иномирный зануда присел перед кроватью на корточки и пристально посмотрел на девушку.
- Я и сейчас боюсь, - призналась та и предприняла попытку отодвинуться.
- Это правильно, - как-то грустно согласился похожий как брат близнец на Армитиджа Доу. - Жена да убоится мужа своего. Ладно, оставим в покое Святое Писание и пойдем мыться.
- А? - встрепенулась Надежда.
- Ага, - ухмыльнулся этот гад. - Надеюсь, что воды ты не боишься, - хмыкнул он и вышел из спальни.
Проводив его глазами, Надя заставила себя вспомнить что же она видела в то время, когда ехала в спальню на ручках у палача. ' У Магнуса, не мотай себе понапрасну нервы, выжидай, осматривайся,' - посоветовала мысленно Надюшка и прикрыла глаза, воскрешая увиденное. Так и так прокрутив воспоминания, она не нашла в них ни одной современной детали. Ни пластика, ни следа от проводки, ничего… Пожалуй только окна, они были застекленными. Но может это по карману заплечных дел мастеру? ' И камер я не видела. В смысле аппаратуры для съемки. А…' - вздрогнув от легкого прикосновения к плечу, Надюшка открыла глаза.
- Ванна готова, - перед ней стоял хозяин дома, судя по выражению лица начинающий уже терять терпение.
- Иду, - откликнулась Надя. Как бы там не было, а помыться хотелось. Пусть даже и в бочке. Даже грубым мылом, да хоть золой.
- Так пошли, - отозвался этот непостижимый человек и вопреки своим словам снова сгреб ее в охапку.
- Я бы и сама могла.
- Сама ты сейчас слабее котенка. Особенно после эпического забега в погреба.
Надежда с удивлением отметила для себя, что палач, которому она досталась в жены, склонен к сарказму, а так же знает умные слова. Однако поразмыслить еще и над этим не удалось, не хватило времени.
- Пришли.
Очередная дверь открылась перед Надей. Вопреки ожиданиям тут не было никаких бочек и прочих средневековых ужасов. Как раз наоборот, все было очень даже мило. Да что там, все было почти шикарно! Глубокая круглая сделанная из какого-то выглаженного камня ванна - вот что первым делом бросилось в глаза. Только потом Надюшка обратила внимание на пузатый комод, уставленные разновеликими горшочками полочки, сияющие медные краны и даже лейку душа, спускающуюся с потолка.
- Раздевайся, - велел тем временем Магнус и не нашел ничего лучшего, как устроить свою ношу на комоде.
- Да-да, сейчас, - покрепче сжав края ворота, согласилась она. - Конечно.
- Как ты думаешь, кто ухаживал за тобой все это время, Надин? - привалившись к дверному косяку, поинтересовался этот… нехороший человек.
- Ты? - покраснев до корней волос, уточнила она.
- Угу, - кивоватая усмешка скользнула по мужским губам, которые можно было бы назвать совершенными, будь они чуть полнее.
- Понятно, - опустила глаза Надежда.
- И? - в голосе этого мучителя ясно слышался вопрос.
- Что?
- Не прикидывайся дурочкой, Надин. Лучше раздевайся.
- Пожалуйста, - Надюшка с ужасом поняла, что этот, залюби его верблюд, Магнус Доу сейчас будет ее трахать. Сначала на комоде, а потом в ванной. - Можно я выкупаюсь сама?
- Как хочешь, - спустя вечность позволил он и вышел вон.
- Спасибо, - Надюшка поблагодарила захлопнувшуюся дверь и, наконец, слезла с почти уже родного предмете мебели.
Быстро скинув длинную сорочку - единственную свою на данный момент одежду, она торопливо опустилась в покрытую душистой шапкой пены воду и аж застонала от блаженства.
- Все в порядке? - тут же проявил бдительность муж. Лучше бы он объелся груш, а не пугал в ванне честных девушек.
- Да, - со страху глотнув теплой пахнущей лавандой воды, откликнулась Надюшка. - Все хорошо. Спасибо.
- Ну купайся, купайся, - разрешил этот профессиональный мучитель и скрылся.
- Я немножко побуду в теплой водичке? - понимая, что каждое ее слово слышат, попросила Надя.
- Только не усни, - послышалось в ответ недовольное.
Ничего не ответив, Надюшка откинула голову на бортик и закрыла глаза.
- Я только минуточку полежу и буду мыться, - пообещала она сама себе.
- И как это называется? - прозвучавший над ухом раздраженный голос самопровозглашенного супружника, заставил Надюшку дернуться. - Утопление красавиц? Или ' Сладкий сон в пенной ванне'? А может ' Грезы богини любви'? Хотя больше подходит ' Моя жена стеснительная дура'!
- Я… - пойманной рыбкой затрепыхалась Надюшка.
- Ты чуть не утонула! - прижал ее к себе этот обличитель, безо всяких усилий вздергивая девушку на ноги. - Мужа нужно слушать, раз своего ума нет.
- Я не знаю как это получилось, - стараясь выровнять дыхание, повинилась она. - Закрыла глаза на секундочку, и вот.
- Тут и моя вина есть, - смягчился этот непонятный человек, зачерпывая из кувшинчика, стоящего на краю ванны, какую-то мазь. - Ты еще слабенькая после болезни, а в воде успокоительный эликсир был. Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается.
Видимо решив, что сказано достаточно, Магнус легко и непринужденно переквалифицировался в банщики, неторопливо намыливая застывшую статуей Надюшку. Та стояла ни жива ни мертва и даже пикнуть боялась. А этот… этот… подходящего слова для него нет, продолжал свое дело и аж глаза прижмурил, до того ему нравилось. Причем он не уделял какого-то особого внимания отдельным частям Надюшкиного тела, но и вниманием их не обходил.
Уверенные движения мужских рук успокаивали и одновременно будоражили. Вот они скользнули вдоль позвоночника, нежно огладили копчик и направились вверх к кошачьему месту. Там, между лопаток, закружились, массируя, потом, пройдясь щекоткой по ребрам, перебрались на груди и, заключив их в чаши ладоней, замерли.
От этого скольжения и поглаживания у Надюшки подкосились ноги, и закружилась голова. А, мать его нехорошая женщина, Магнус бдил, не упуская ни одной малости. Тут же подхватил Надю под колени и гладит там. Гад такой.
- Сейчас голову будем мыть, - говорит, успокаивая. А подлые руки его видать сами творят что хотят.
Надюшка в этом уверена на сто процентов, потому что левая из этих мерзавок подхватила ее под грудью, прижимая к своему хозяину, а правая двинулась по внутренней стороне бедра вверх, к лону. И закружила там.
- Не надо, - простонала Надя, откидываясь на широкую грудь.
- Мы просто моемся, - прикусил ей ушко Магнус.
- Пожалуйста, - умоляла она, и вопреки своим словам подавалась за умелыми пальцами. - Пожалуйста, - просила, содрогаясь от накрывшего словно девятый вал оргазма. - Пожалуйста, не надо.
- Не волнуйся, - собирая губами слезы с ее ресниц, пообещал этот демон сладострастия. - Раз ты не хочешь, ничего не будет. Мы просто помоем голову и ополоснемся.
- А?..
- Ничего, - заверили ее. - Ровным счетом ничего, пока ты сама не попросишь.
И он таки не обманул. Ни во время дальнейшего мытья, ни в тот момент, когда, не обращая внимания на робкие протесты, вытирал словно маленькую и опять волок в спальню, ни во время немудрящего ужина никаких поползновений в сторону Надежды не предпринимал. Вообще был молчалив и отстранен, но поглядывал весьма красноречиво. И от этих взглядов попеременно бросало то в жар, то в холод.
И воскресали в памяти ласки, которые в два счета вознесли Надежду на вершину наслаждения. И горели на губах его поцелуи. И его возбужденное естество снова прижималось к пояснице, заставляя закипать кровь. Вот только похоже, что кипела и плавилась она одна, а бесстыжему Доу все было нипочем.
И хотя это было очень благородно и правильно с его стороны, но обидно. Да, обидно! Мог бы поприставать еще капельку, а то поманил и в сторону. А она бы уступила, ей богу уступила бы!
Вот и сейчас он спокойно спал, а Надюшка ворочалась с боку на бок и злилась. Нет, она вовсе не была распущенной, даже раскрепощенной пожалуй не была. И когда плакала в ванне и умоляла отпустить ее, была честна. И умом Надежда прекрасно понимала, что доставшийся ей в мужья хренов доминант поступил порядочно, но распаленное умелыми прикосновениями тело желало продолжения, но и о причиненной боли не забыло.
