— Оставайся! — ответил он. — Когда придет время, я уйду.
Гопалу было интересно, поймет ли когда-нибудь это Нимаи. Нимаи принадлежал к классу судра, и могло показаться, что просто быть рядом с сыном симхи было величайшей честью для него. Но почему класс должен иметь какое-то значение? Он любил Нимаи, они были крестниками. Он хотел, чтобы Нимаи пошел с ним… когда-нибудь.
— Неужели тебе не интересно увидеть, что за этими горами и за теми облаками? — убеждал друга Гопал, вытирая пот со лба. Сколько им здесь еще торчать?
— Ты знаешь, что ни один член семьи симхи не должен покидать королевство, — сурово напомнил своему другу Нимаи. — Это запрещено Законами Ма…
— Я знаю закон! Мне преподавали все видхи.
Но Нимаи продолжал:
— Нам не следует вмешиваться в карму. Нас определила сюда судьба, — спокойно доказывал его друг. — Разве ты не слышал историю про обезьяну, вытащившую клин!
Отчаявшись заставить Нимаи что-либо понять, Гопал отвел взгляд от далеких гор. Съехав спиной по стене, он растянулся на горячей поверхности крыши. Юноша предпочитал прислушиваться к улице, к музыке и к возбуждению, распространяющемуся от рынка. Может быть, никто так и не поймет, что он чувствует.
Стараясь его подбодрить, Нимаи пододвинулся ближе.
— Ты слышал когда-нибудь эту историю? — снова спросил он.
— Нет, — ответил Гопал, прижимая колени к груди. Глядя вверх, он рукой прикрыл глаза, защищая их от яркого солнца. Черные тучи, напоенные дождем, плыли по направлению к горам, минуя его деревню.
— Тогда слушай, — не отставал Нимаи, кладя руку на плечо Гопала с твердым намерением рассказать свою историю.
Похоже, что Нимаи возбуждало сознание того, что он знает что-то такое, чего не знает Гопал.
«Как тебя остановить?» — думал Гопал. Глянув на выжженную поверхность, он поднял небольшую палочку, лежащую между его ног, и нацарапал в песке и пыли изображение облаков.
Нимаи попытался начать свою историю:
— В одном городе…
— И где этот город? — спросил Гопал, с улыбкой глядя на то, как Нимаи пытается пробудить в нем интерес.
— Это не важно… где-то. Позволь мне закончить.
Гопал слушал вполуха, рисуя палочкой свои мечты на поверхности крыши, пока Нимаи говорил, как однажды стадо обезьян забралось в недостроенный храм, где лежало огромное бревно дерева аньяна. Работник, начавший раскалывать его с помощью клина из акации, оставил клин в щели. Пока остальные обезьяны играли на куче бревен, одна из них необдуманно раскачивала бревно, удивляясь тому, что кто-то оставил клин в таком месте. Гопал прятал улыбку, глядя, как Нимаи имитировал болтовню обезьян, но ничто не могло удержать того от продолжения рассказа.
— Безрассудная обезьяна ухватила клин обеими лапами и выдернула его. Что случилось, когда бревно прищемило ей интимное место, рассказывать нет нужды. Так что, — продолжал Нимаи, — следует избегать вмешательства в карму. Оставь все как есть. Твои вопросы приведут только к боли.
Нимаи обернулся и обнаружил, что Гопал снова стоит, перегнувшись через стенку.
Гопал стер рисунок облаков ногой, обутой в сандалию. Нимаи встал рядом с ним.
— Где ты услышал эту историю? — спросил Гопал, раздраженный рассуждениями, жертвой которых так легко стал его друг.
— От дедушки, — сказал Нимаи.
Гопал предпочитал истории своего собственного деда. Он опять обернулся, чтобы поискать сестру.
Как можно дальше перегнувшись через бортик, он осмотрел улицу от начала до конца. Похоже, что сестра уже ушла.
— Вот вы где! — услышал он сзади и обернулся на знакомый голос. — Отлично! Я знала, что найду вас где-то неподалеку от рынка. Отец сейчас уже в пути на северные поля, чтобы подготовиться к жертвоприношению. Он ожидал, что вы здесь!
Она неожиданно остановилась. Подойдя ближе, она с любопытством оглядела его пыльную, испачканную фруктами рубашку. Она фыркнула. Ее ноздри раздувались.
— От тебя пахнет вином? — спросила она, как всегда, когда заставала его за тем, чего, по ее мнению, делать не следовало.
Прежде чем Гопал смог что-то объяснить, она улыбнулась и сказала:
— Я пойду и скажу им, что ты уже в пути… Это все, что я скажу, так что торопись.
Она развернулась, набросила чадру и побежала вниз по лестнице так же бесшумно, как и пришла.
Гопал посмотрел на Нимаи.
— Вперед, нам нужно идти. — Он лукаво улыбнулся: — Мы помчимся домой… через рынок!
* * *
В поле собрались фермеры и скотоводы, ожидая приказаний своего короля. Симха, одетый в церемониальные белые одежды, с гирляндами из цветов лотоса на груди, внимательно глядел поверх голов своих подданных, разыскивая своего сына.
Наконец Гопал и Нимаи прибыли и быстро пристроились возле отца Гопала.
Падма одарил их суровым взглядом, закручивая двумя пальцами свой черный ус, так он обычно делал перед тем, как подвергнуть сына наказанию. Сегодня, однако, он был больше озабочен продолжением церемонии, чем чтением нотации за опоздание.
— Я хочу подойти ближе! — услышал Гопал.
Обернувшись, он увидел свою неугомонную сестру. Его мать держала ее сзади за сари, одной рукой стараясь удержать чадру на голове девушки, а другой возвратить ее на место.
— И почему я должна это носить? — услышал он ее жалобы. — Почему я не могу носить одеяние воина!
— Это не для тебя! — напомнила Лила, поправляя свое собственное, расшитое шелком сари.
— Моя рука сегодня держала меч, — похвасталась Китти, вырываясь и устремляясь вперед к брату.
— Это не твое место и не место любой другой женщины Голоки, — позвала ее мать, возмущенная хвастовством своей дочери. Она обратилась к другим матерям, чтобы те осудили поведение ее дочери, но те лишь почтительно глазели на происходящее. Мать быстро последовала за дочерью.
— Закон! Не говоря уже о твоем возрасте! — Лила поняла, что привлекает слишком много внимания.
Китти была вне досягаемости матери.
— Наплевать, — пробормотала она. — Гопал прав. Старое больше не имеет смысла. «Мы можем жить своим умом вместе с такими же пятнадцатилетними девчонками… или мальчишками, — с вызовом подумала она, смерив взглядом Гопала. Ее макушка находилась на уровне его глаз. — И даже старше!»
Она засмеялась, и ее блестящие коричневые глаза наткнулись на удивленный взгляд Гопала.
— Ш-ш-ш… — предостерег он с улыбкой. Возможно, его сестра была права.
— Йагна начинается.
Все работы останавливались на время йагны — церемонии, проходящей каждую весну для защиты деревни и ферм. Симха Падма, Гопал и другие люди из правящего класса Голоки должны были вести процессию священников, которые несли подношения из риса, пшеницы, бананов и других фруктов, пока жители деревни, вместе со специально отобранными коровой, быком, слоном и водяным буйволом, три раза обходили вокруг выбранного поля. Обязанность Падмы состояла в том, чтобы вознести молитвы Индре, властителю огня. Гопал должен был помогать провести огненное жертвоприношение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
