1955
Осенние пейзажи
1. Под дождем
Мой зонтик рвется, точно птица,И вырывается, треща.Шумит над миром и дымитсяСырая хижина дождя.И я стою в переплетеньеПрохладных вытянутых тел,Как будто дождик на мгновеньеСо мною слиться захотел.
2. Осеннее утро
Обрываются речи влюбленных,Улетает последний скворец.Целый день осыпаются с кленовСилуэты багровых сердец.Что ты, осень, наделала с нами!В красном золоте стынет земля.Пламя скорби свистит под ногами,Ворохами листвы шевеля.
3. Последние канны
Все то, что сияло и пело,В осенние скрылось леса,И медленно дышат на телоПоследним теплом небеса.Ползут по деревьям туманы,Фонтаны умолкли в саду.Одни неподвижные канныПылают у всех на виду.Так, вытянув крылья, орлицаСтоит на уступе скалы,И в клюве ее шевелитсяОгонь, выступая из мглы.
1955
* * *
При первом наступлении зимы,Блуждая над просторною Невою,Сиянье лета сравниваем мыС разбросанной по берегу листвою.
Но я любитель старых тополей,Которые до первой зимней вьюгиПытаются не сбрасывать с ветвейСвоей сухой заржавленной кольчуги.
Как между нами сходство описать?И я, подобно тополю, не молод,И мне бы нужно в панцире встречатьПриход зимы, ее смертельный холод.
1955
Осенний клен
(Из С. Галкина)
Осенний мир осмысленно устроенИ населен.Войди в него и будь душой спокоен,Как этот клен.
И если пыль на миг тебя покроет,Не помертвей.Пусть на заре листы твои умоетРоса полей.
Когда ж гроза над миром разразитсяИ ураган,Они заставят до земли склонитьсяТвой тонкий стан.
Но даже впав в смертельную истомуОт этих мук,Подобно древу осени простому,Смолчи, мой друг.
Не забывай, что выпрямится снова,Не искривлен,Но умудрен от разума земного,Осенний клен.
1955
Старая актриса
В позолоченной комнате стиля ампир,Где шнурками затянуты кресла,Театральной Москвы позабытый кумирИ владычица наша воскресла.
В затрапезе похожа она на щегла,В три погибели скорчилось тело.А ведь, Боже, какая актриса былаИ какими умами владела!
Что-то было нездешнее в каждой чертеЭтой женщины, юной и стройной,И лежал на тревожной ее красотеОтпечаток Италии знойной.
Ныне домик ее превратился в музей,Где жива ее прежняя слава,Где старуха подчас удивляет друзейСвоевольем капризного нрава.
Орденов ей и званий немало дано,И она пребывает в надежде,Что красе ее вечно сиять сужденоВ этом доме, как некогда прежде.
Здесь картины, портреты, альбомы, венки,Здесь дыхание южных растений,И они ее образ, годам вопреки,Сохранят для иных поколений.
И не важно, не важно, что в дальнем углу,В полутемном и низком подвале,Бесприютная девочка спит на полу,На тряпичном своем одеяле!
Здесь у тетки-актрисы из милости ейПредоставлена нынче квартира.Здесь она выбивает ковры у дверей,Пыль и плесень стирает с ампира.
И когда ее старая тетка бранит,И считает и прячет монеты,-О, с каким удивленьем ребенок глядитНа прекрасные эти портреты!
Разве девочка может понять до конца,Почему, поражая нам чувства,Поднимает над миром такие сердцаНеразумная сила искусства!
1956
О красоте человеческих лиц
Есть лица, подобные пышным порталам,Где всюду великое чудится в малом.Есть лица — подобия жалких лачуг,Где варится печень и мокнет сычуг.Иные холодные, мертвые лицаЗакрыты решетками, словно темница.Другие — как башни, в которых давноНикто не живет и не смотрит в окно.Но малую хижинку знал я когда-то,Была неказиста она, небогата,Зато из окошка ее на меняСтруилось дыханье весеннего дня.Поистине мир и велик и чудесен!Есть лица — подобья ликующих песен.Из этих, как солнце, сияющих нотСоставлена песня небесных высот.
1955
Сказка о кривом человечке
На маленьком стуле сидит старичок,На нем деревянный надет колпачок.Сидит он, качаясь и ночью, и днем,И туфли трясутся на нем.
Сидит он на стуле и машет рукой,Бежит к старичку человечек кривой.— Что с вами, мой милый? Откройте ваш глаз!Зачем он завязан у вас?
Кривой человечек в ответ старичку:— Глазок мой закрылся, и больно зрачку.Я с черной грачихой подрался сейчас,Она меня клюнула в глаз.
Тогда старичок призывает жука.— Слетай-ка, жучок, на большие луга.Поймай мне грачиху в пятнадцать минут —Над нею устроим мы суд.
Не ветер бушует, не буря гудит,-Жучок над болотом к грачихе летит.— Извольте, грачиха, явиться на суд —Осталось двенадцать минут.
Двенадцать минут пролетают, спеша,Влетает грачиха, крылами шурша,Грачиху сажают за письменный стол,И пишет жучок протокол.
— Скажите, грачиха, фамилью свою.Давно ли живете вы в нашем краю?Зачем человечка вы клюнули в глаз?За это накажем мы вас.
Сказала грачиха: — Но я не виновна,Сама я, грачиха, обижена кровно:Кривой человечек меня погубил,Гнездо он мое разорил.
— Ах, так! —Рассердившись, вскричал старичок.— Ах, так! —Закачался на нем колпачок.— Ах, так! —Загремели железные туфли.— Ах, так! —Зашумели над туфлями букли.
И пал на колени лгунишка негодный,И стукнулся лобиком об пол холодный,И долго он плакал, и долго молил,Пока его суд не простил.
И вот человечек к грачихе идет,И жмет ее лапку, и слово дает,Что он никогда, никогда, никогдаНе тронет чужого гнезда.
И вот начинается музыка тут,Жуки в барабанчики палками бьют,А наш человечек, как будто испанец,Танцует с грачихою танец.
_____
И если случится, мой мальчик, тебеУвидеть грачиху в высоком гнезде,И если птенцы там сидят на краю, —Припомни ты сказку мою.
Я сказочку эту не сам написал,Ее мне вот тот старичок рассказал —Вот тот старичок, что в часах под стекломКачается ночью и днем.
— Тик-так! —Говорит под стеклом старичок.— Тик-так! —Отвечает ему колпачок.— Тик-так! —Ударяют по камешку туфли.— Тик-так! —Повторяют за туфлями букли.
Пусть маятник ходит, пусть стрелка кружитСмешной старичок из часов не сбежит.Но все же, мой мальчик, кто птицу обидит,Тот много несчастий увидит.
Замрет наше поле, и сад обнажится,И тысяча гусениц там расплодится,И некому будет их бить и клеватьИ птенчикам в гнезда таскать.
И если бы сказка вдруг стала не сказкой,Пришел бы к тебе человечек с повязкой,Взглянул бы на сад, покачал головойИ заплакал бы вместе с тобой.
1933
