Но и второй сценарий не был причиной ее ухода.
Сценарий номер три казался маловероятным, но Кингсли настоял на подготовке к нему. Если Сорен погибнет по какой-то причине - от несчастного случая на мотоцикле, внезапной болезни или нечестной игры, - ей придется уехать из города. Быстро. Дом священника не был частной собственностью. Он принадлежал церкви и как только он умрет, дом будет наполнен скорбящими и любопытными. И хуже того, новый священник приедет возглавить церковь. Личные вещи Сорена досмотрят, и его личная жизнь будет раскрыта. Это может случиться до того, как Кингсли найдет кого-нибудь, чтобы прибраться в доме. Даже сейчас, у изножья его кровати стоял огромный сундук. Если кто-то отопрет его, откроет и отодвинет стопки постельного белья, они найдут флоггеры, плети, трости и, самое ужасное, фотографии.
Безусловно ее. Знаменитый бурлескный фотограф, который часто посещал клубы Кингсли, умирал от желания сфотографировать ее с тех пор, как впервые увидел. Черные волосы, изгибы тела, эти глаза, говорил он. По его словам, она была перерождением Бетти Пейдж. Она позировала ему в обнаженном виде и подарила фотографии Сорену на его тридцать седьмой день рождения. Фотографии были прекрасны - черно-белые, со вкусом подобранные, не порнографические. Но, несомненно, эротичные. Они были подписаны "Любимому навсегда, Ваша Элеонор", и они лежали в том пароходном сундуке, который мог открыть любой с ломом. Священник, прячущий обнаженные фотографии жены, не вызовет большого скандала. Но священник, прячущий фотографии обнаженного любовницы, которая являлась прихожанкой его церкви с самого рождения, уничтожит его наследие и, вероятно, ее жизнь.
Однако Сорен был самым здоровым человеком из всех, кого она знала. И он был осторожен со своим "Дукати". И кто мог убить священника? Насколько ей было известно, у него не было врагов. Она сочувствовала любому, кто пойдет против Сорена. Она просто кивнула Кингсли, когда тот сказал, что ей придется бежать, если что-то случится с Сореном. Этого никогда не случится. И она была права. С Сореном ничего плохого не случилось.
Значит, она ушла не из-за этого.
Сценарий номер четыре также казался нелепым, когда Кингсли готовил ее к этому моменту.
- Ты можешь забеременеть, - сказал Кингсли. - Постарайся этого не делать. Но если это случится, уезжай из города до того, как станет заметно.
- Я не собираюсь беременеть, - сказала она, закатывая глаза. Ничто не встанет на пути ее жизни с Сореном. Не скандал, не пресса, не церковь и уж точно не ребенок.
Но все же это произошло. Но ребенок был не от Сорена, и она не поэтому уезжала. Не совсем.
Наконец Элли нашла камеру хранения и достала ключи. Ячейка номер 1312 была третьей снизу и четвертой сверху. Она открыла ее и достала черную кожаную дорожную сумку.
Двенадцать раз они с Кингсли проходили через эти учения. Два раза в год в течение шести лет. От нее требовалось поехать на вокзал, достать сумку и добраться до одного из безопасных домов Кингсли менее чем за двенадцать часов. А теперь, в двадцать шесть, Элли впервые за шесть лет поняла, насколько Кингсли был прав. Она пожалела, что не обратила больше внимания на его предупреждения.
- Сценарий номер пять... - Кингсли сделал паузу, прежде чем снова заговорить. Эта пауза напугала ее.
- Сценарий номер пять, - продолжил Кингсли. - Если Сорен перейдет границу, потеряет контроль, зайдет слишком далеко...
- Нет, - ответила она на первых учениях. - Этого не произойдет.
- Это вероятно произойдет. Это может произойти. И ты должна быть готова к этому.
- Кинг, я знаю его. Он любит меня. Со мной он не потеряет контроль.
С большим сочувствием, чем она думала, Кингсли оставил в своем израненном сердце, он обхватил ладонями ее лицо и заставил посмотреть себе в глаза.
- Он причинил мне такую боль после нашего первого раза вместе, что меня вырвало на землю после того, как он закончил со мной. У меня шла кровь три дня. На теле не было синяков. Все мое тело превратилось в синяк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Тебе понравилось.
Кингсли улыбнулся ей, и эта улыбка напугала ее.
- Тебе не понравится.
- Тогда ему было семнадцать. А теперь он взрослый...
- Сейчас он еще опаснее, чем тогда. Он лучше обучен, но не путай хорошо обученного и ручного. Он какой угодно, но не ручной.
- Он больше не такой.
- В первый же вечер, когда мы с тобой разговаривали, я сказал тебе, что твой пастух - волк. Он волк на поводке, и этот поводок может однажды порваться. Когда это произойдет, ты заботишься о себе. Я позабочусь о нем.
- Этого не случится, - прошептала она ложь, и это была ложь, потому что это уже произошло. Она не рассказала Кингсли о том утре в душе, когда волк сорвался с поводка. Она хотела, пыталась... но слова так и не слетели с ее губ. До этого утра стыд был для нее чуждым понятием.
Но Сорен, конечно же, никогда не сделает этого снова.
Элли не стала тратить время на то, чтобы расстегнуть сумку и проверить ее содержимое. Она уже знала, что там было.
Паспорт.
Пять тысяч долларов наличными.
Кредитные карточки, по которым Кингсли мог бы найти ее, если бы она не смогла добраться ни до одной из его конспиративных квартир.
Три смены одежды и туалетные принадлежности.
Баллончик слезоточивого газа на брелке.
Швейцарский армейский нож.
Парик, чтобы изменить ее внешность.
Ключи от конспиративных квартир - одна в Канаде, одна в штате Мэн, одна в Сиэтле.
Мобильный телефон и зарядное устройство.
Под сумкой лежал перманентный маркер. Маркер был там по одной единственной причини.
- Когда это произойдет, меня может не быть в стране, - сказал Кингсли, "это" было любым сценарием, из-за которого Элли нужно было бежать.
- Напиши номер внутри ячейки, чтобы я знал, почему ты ушла. И знай... если причина номер пять, не вздумай ехать ни в одну из конспиративных квартир.
- Почему? - спросила она.
- Потому что, хочу я этого или нет, я помогу ему найти тебя, если он попросит. И если я помогу ему найти тебя, я найду тебя.
Тогда она вздрогнула, потому что он говорил правду. У Сорена была преданность и любовь Кингсли. Даже если Кингсли поверит, что она сбежала по веской причине, он не сможет удержаться от того, чтобы помочь Сорену найти ее.
- Что же мне делать? - спросила она. - Если я не могу попасть в безопасное место, то куда мне идти?
- Этого не могу сказать. Ты умна, как и он. Используй свой мозг. Найди место, за которым он не сможет следить. И что бы ты не сделала, не рассказывай мне.
Это были не учения.
Это была реальность.
Элли сняла колпачок с маркера. В дверце шкафчика она нацарапала свое сообщение.
Пять.
Глава 3
Элли смотрела на цифру, написанную на металлической двери, и понимала, что она значит - ей нужно куда-то уехать, где Кингсли не найдет ее.
Сможет ли она жить с этим? Больше не видя Кингсли? Ей придется это сделать, не так ли? Если она хотела уйти от Сорена, ей придется бросить и Кингсли. Из сумочки Элли достала шестидюймовый кусок искусно вырезанной кости. Красивая вещь, по крайней мере, когда-то была. Она держала ее в руке на секунду дольше, чем требовалось. Кингсли сразу же поймет, что это такое. Он узнает, что это было, и он узнает, что случилось.
И он поймет, что это был ее способ попрощаться.
Больно было расставаться, но причины держать больше не было, верно? Остальные два фрагмента лежали у нее в сумке. Третий был для Кингсли. Она положила его в шкафчик, захлопнула его и ушла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Используй свой мозг», - сказал Кингсли. – «Найди место, за которым Сорен не сможет следить».
У нее было три варианта. Один она сразу же отмела. Как бы она сейчас ни злилась на Сорена, она не станет вмешивать в это дело его семью, появившись на пороге дома его матери в Копенгагене. Два других варианта были плохими, один хуже другого.
