Заседание в Таврическом дворце продолжалось теперь при более спокойном настроении. В четыре часа ночи на 5 июля большинством 100 против 40 была принята следующая резолюция: «Обсудив кризис, созданный выходом из состава правительства трех министров к.-д. (Степанов был товарищем министра), объединенное собрание признает, что уход к.-д. ни в коем случае не может считаться поводом для лишения правительства поддержки революционной демократии, но что вместе с тем уход этот дает демократии основание для пересмотра своего отношения к организации правительственной власти в переживаемый исторический момент... Собрание постановляет: собрать через две недели полное собрание исполнительных комитетов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов с представительством от мест для решения вопроса об организации новой власти, озаботиться временным замещением вакантных должностей по управлению министерствами лицами по соглашению с Центральным комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов и исполнительным комитетом всероссийского Совета крестьянских депутатов. Вместе с тем, охраняя волю всероссийской демократии, собрание подтверждает, что до нового решения полным составом исполнительных комитетов вся власть должна оставаться в руках теперешнего правительства, которое должно действовать последовательно, руководствуясь решениями всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов и исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов. Если бы революционная демократия признала необходимым переход всей власти в руки Советов, то только полному собранию исполнительных комитетов может принадлежать решение этого вопроса».
Для окончательного восстановления порядка Временное правительство по соглашению с исполнительным комитетом 5 июля решило составить особую комиссию в контакте с главнокомандующим войсками округа. Вместе с тем решено создать следственную комиссию для выяснения виновных. По городу в течение дня время от времени еще ездили автомобили с вооруженными людьми, но они немедленно захватывались патрулями правительственных войск. Настроение и состав публики не улицах совершенно переменились. К вечеру Петроград был совершенно спокоен.
Подводя итоги большевистской попытки 3-5 июля, Троцкий в своем историческом очерке революции говорил: движение 3-5 июля «показало с полной очевидностью, что руководящие партии Советов жили в Петрограде в совершенной политической пустоте. Правда, гарнизон вовсе еще не был в то время на нашей стороне. Были среди него колеблющиеся части, были нерешительные и пассивные... Рабочие и солдаты требовали от нашей партии большей активности, но мы считали, что ввиду отсталого настроения провинции час для решительного наступления не настал. Наша партия, с одной стороны, боялась, что Петроград (в случае их победы) окажется изолированным от провинции. С другой стороны, мы надеялись, что активное и энергичное вмешательство Петрограда может спасти положение».
Тут, как видим, не было ясной позиции. Большевики 3-5 июля выступили без программы. Если бы они победили, они не знали бы, как воспользоваться победой. Но в качестве технической пробы опыт был для них, несомненно, чрезвычайно полезен. Он показал им, с какими элементами надо иметь дело; как надо организовать эти элементы; наконец, какое сопротивление могут оказать правительство, Совет и воинские части. Итоги опыта были чрезвычайно поощрительны. Большевики увидали, как в сущности легко овладеть властью. Было очевидно, что, когда наступит время для повторения опыта, они произведут его более систематически и сознательно.
Что извлекла из урока другая, победившая сторона? Мы это увидим в следующих главах. Предваряя изложение, можно лишь сказать, что победители слишком легко отнеслись к своей быстрой победе и далеко недооценили значения тех факторов, действие которых причинило им несколько неприятных часов. Прошел минутный страх, и все как будто пошло по-старому. Текущая жизнь с ее очередными вопросами снова заслонила от них те глубины, которые на несколько моментов разверзлись перед ними. Коренные проблемы революции остались не решенными, хотя и были теперь поставлены во весь рост. Фатально государственный корабль несло течением к крутому обрыву.
Часть II
Корнилов
или Ленин?
I. Первый длительный кризис власти
Три фазиса «углубления» революции. Разбираясь в политическом содержании первых двух периодов деятельности революционной власти и сопоставляя их с последующими, необходимо отметить следующие черты, характеризующие поступательный ход русского революционного процесса.
1. Политическая борьба при первом правительстве шла между социализмом и «буржуазией». С одной стороны стоял весь блок социалистических партий, сплотившихся в противоположность «буржуазии» в органах так называемой «революционной демократии». С другой стороны ей противостояли предполагаемые представители этой «буржуазии» в правительстве. При втором правительстве блок победил — и раскололся. Борьба передвинулась уже на ступень дальше влево: она шла теперь между умеренным социалистическим большинством «демократических» организаций и их меньшинством. Последнее представляло точку зрения утопического социализма: бланкизма и революционного синдикализма. Этот второй период борьбы закончился фактическим поражением большинства, дискредитированного в глазах той массы, на которую оно хотело опереться. А поражение большинства фактически приводило к господству крайней большевистской группы меньшинства, уже тогда опиравшейся на значительную часть петроградских рабочих и гарнизона.
Однако меньшинство это все же не было достаточно сорганизовано. При всем влиянии его демагогических лозунгов на массу оно еще не имело ни определенной положительной программы, ни вооруженной силы, готовой поддерживать его господство. Одно было ясно: программа большевизма может быть только разрушительной по отношению ко всему существующему и только утопической в своей положительной части. Ясно было также и то, что осуществить такую программу можно лишь при помощи внешнего принуждения. В том и другом отношении психологическое сопротивление, на которое натолкнулась бы победа крайнего фланга, было тогда еще слишком велико. Не исключена была возможность и немедленного физического противодействия со стороны не затронутых еще пропагандой военных частей. Вероятно, поэтому инициаторы восстания 3-5 июля сами смотрели на это восстание лишь как на первую пробу. «Правда» заявила об этом гласно. Для «первой пробы» вожди восстания встретили меньше сопротивления, чем могли ожидать. В этом смысле восстание пошло дальше намеченной цели. Оно чуть не отдало власть в руки большевиков и во всяком случае показало им, что технически предприятие их вовсе не так трудно осуществить, как это могло казаться раньше.
В ожидании новой и окончательной пробы — при более благоприятных условиях — положение по необходимости оставалось прежнее. Формально господствующее влияние продолжало принадлежать умеренно-социалистическому большинству Советов. Фактически влияние этого большинства на городские массы чрезвычайно ослабело. Об этом вскоре и засвидетельствовали выборы в крупных городских центрах. Вместе с ослаблением групп, занимавших политически центральное положение, соответственно усилились не только левый большевистский фланг (усиление его, собственно, и было причиной ослабления центра), но также и правый «буржуазный» фланг. Этим объясняется то обстоятельство, что, несмотря на выход из правительства министров партии к.-д., и после восстания 3–5 июля идея коалиции не только не исчезла, но, наоборот, временно приобрела больше силы и значения, чем имела прежде.
2. К этому вела и та вторая черта, которую также надо отметить: само существо программ, сменявшихся в процессе «углубления» революции. Первое правительство по существу занималось не «углублением революции», а укреплением ее завоеваний. Этому правительству принадлежит почти вся созидательная работа, которая при нем началась, а продолжалась и была закончена при следующих правительствах. Но при первом же правительстве начались распад власти в стране, разложение армии на фронте и организация социалистических партий в органах «революционной демократии». Переход к коалиционному министерству был добровольной уступкой вновь организовавшимся силам, которые, по добросовестному убеждению большинства членов первого кабинета, представляли собой «живые силы страны», ее настоящую «демократию».
Ход и исход деятельности второго правительства (первого коалиционного) не оставил места никаким дальнейшим иллюзиям по этому поводу. Единственной реальной задачей, которую ставило себе это правительство, было успешное окончание войны в согласии с союзниками. Но приемы, которыми имелось в виду достигнуть этой нормальной военно-дипломатической цели («демократизация» армии и циммервальдские начала внешней политики), оказались в полном противоречии с самими целями. Применение их не могло не привести политику власти — а с ней и саму власть — к решительному крушению.
