Казалось, железный человек угадал его мысли, потому что ответил впопад:
- Я уже выспался.
- Когда, черт побери?!
- Утром, в шезлонге. На воздухе прекрасно спится.
- Но вы все время вертели головой, я думал...
- Это автоматическая защитная реакция, выработанная специальными тренировками, чтобы сбить врага с толку. На самом деле, я спал, как сурок.
- Но вы махали мне рукой!
- Это я на несколько секунд проснулся, когда вы сбились с курса. Потом снова уснул.
- Феноменально! - искренне удивился Джон.
Террорист расхохотался, потом схватился за живот.
- Идите, идите, - сказал он, - а то у меня от вас шов разойдется.
Джон Кейн спустился в каюту. Доктор сидел у иллюминатора и невозмутимо читал книгу, взятую из бортовой библиотеки. Это был опус Томаса Де Куинси "Confessions of an English Opium Eater"*
[*"Исповедь английского курильщика опиума" (англ.)
На камбузе, было слышно, Аниту готовила обед. Джон вошел в спальную каюту, свалился поперек кровати и сразу заснул. Как агент АНБ.
<p>
* * *</p>
За дубовым столом сидел доктор и чинно ел фруктовый
салат. На ночь он, соблюдая диету, много не ел. Вообще подумывал, не перейти ли в вегетарианскую веру. Но все не решался. Иногда сочный ростбиф (мягкий, с коричневой корочкой и розовый внутри) в обед все-таки перетягивал. А теперь доктор демонстративно молчал, и это Кейну действовало на нервы.
Он уселся напротив доктора, минуту помолчал, не выдержал.
- Послушайте, Генри...
- Гр-м, - не то прокашлял, не то прорычал доктор, снимая губами с вилки кусочек ананаса.
Подошла Аниту и поставила перед Джоном тарелку с овощным салатом и блюдо с разогретым в микроволновке мясом индейки, нарезанным аккуратными ломтиками.
- Спасибо, Аниту, - сказал писатель. - А наш похититель уже поужинал?
- Он придет, когда ты его сменишь на вахте, - ответила девушка. - Он наше не ест, готовит себе отдельно, сам отбирает продукты...
- Боится, что мы его отравим? - спросил Джон, осторожно посыпая солью помидоры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Наверное.
- Вот тип, навязался на нашу голову. Что вы о нем думаете, а, доктор? Не как доктор, а как человек.
- Гр-м, гр-м, - ответил Генри Уилсон, кладя в рот кусочек банана.
- Не хотите разговаривать со мной? Ну и зря. Я такая же жертва насилия, как и вы, мой дорогой лекарь.
- Гр-м, гр-м, гр-м, - ответил лекарь, кладя в рот кусочек киви.
- Вы хотите сказать, что вам в жизни никогда не доводилось совершать подлости?
- Гр-р-м!
- И никогда не приходилось делать выбор между двух зол? Вы, который под пулями и артобстрелом оперировал раненых на ваших дурацких, никому не нужных Фолклендских островах. Вот вам задачка на моральный выбор. Вам на стол кладут офицера и рядового. Каждый нуждается в срочной операции. Но хирург только один - вы. Кому первому вы станете делать операцию? Офицеру или рядовому? Какие соображения перетянут в вашем решении? Усложним задачу. Рядовой - негр. Ну, ваше решение, доктор.
Доктор молча положил в рот кусочек манго, прожевал его и спокойно ответил:
- По крайней мере, я никого не подставлял под пули преднамеренно.
- Не увиливайте от ответа. Я задал конкретный вопрос.
- В условиях мирного времени ваша задачка не более чем софистика. Операцию станут делать сразу двум пациентам. А в условиях военных, чрезвычайных, гражданский моральный кодекс временно отменяется. Предпочтение отдается более ценной личности. В данном случае более полезен офицер. От одного солдата ничего не зависит. А потеря офицера, означает проигранное сражение на одном из участков фронта.
Джон понимал, что его отношения с доктором перешли в новую, нехорошую стадию, и надо бы смягчить, но раздражение не унималось, требовало на ком-то сорвать злость. И поэтому Джон резко ответил:
- Вы излагаете, как чертов робот. Я уже не говорю, что вы расист.
- Я не расист. Я здравомыслящий человек.
- Ну, если вы здравомыслящий человек, то ответьте, как можно считать своими острова, находящиеся на другом конце света, когда они расположены в ста милях, практически в территориальных водах другого государства, а?
- Это вопрос политический, и меня, как врача, не касается.
- Вот так вы и делаете выбор, да?
- Вы говорите не как американец, а как проклятый русский коммунист. - Доктор скривился, раскусывая дольку апельсина.
Джон удивленно взглянул на доктора, словно он нарушил неписаный этический закон: обзываться обзывайся, но не переходи моральные границы.
