мелких. И если исходить из численности прежних Орд, это должно быть пятьдесят-семьдесят тысяч воинов, не считая баб, стариков и детей. Что им наши три десятка?
Хочет попугать строптивых данников неведомыми чудовищами, служащими Храму? Тоже не похоже. Даже если допустить мысль, что простые крестьяне попрут против Икаоитииоо. Чтобы разобраться с ними, храмовой мафии достаточно связи с местными преступными авторитетами… впрочем, числящимися тут, вполне уважаемыми людьми.
Так что получается, единственное, для чего мы могли бы понадобиться Храму, — разборки с конкурентами. Но разве они есть у Храма?
— Ясьяяак, Отуупаак, — вызвал я наших экспертов по Аоэрооэо и окрестностям, которых, естественно на большой совет не позвали, и они отсиживались в сторонке. А нету ли кого-то на берегах реки, кто не верил бы в Икаоитииоо и не слушался бы Храма?
— Конечно нет! — Ответили капитаны. Да так дружно и искренне, что я сразу заподозрил подвох.
Пришлось надавить… Не поддались. Пришлось надавить еще и максимально жестко. Молчат, сволочи.
— Наверное, ты говоришь про тех отщепенцев, — вдруг встрял в разговор старина Тууивоасик. — Про которых как-то говорил наш Вождь Рода.
— Угу, именно про них. — Хмуро подтвердил я, увидев как перекосились рожи капитанов и как они синхронно сплюнули за борт и ухватились за свои амулеты. — Так что он говорил про этих отщепенцев?
— Мне мой дед рассказывал, — продолжил мальчишка. — Что еще Вождь Госоогвасик, как-то раз приехав с Большого Совета, рассказал что часть жрецов покинула Храм, и ушла жить в Драконьи зубы… А остальные жрецы их прокляли, и пообещали наслать порчу на всякого, кто хотя бы упомянет их имя!
…М-да. Так я и думал. Без разборок на религиозной почве тут не обошлось. И уж не знаю в чем там разошлись во мнениях эти отщепенцы и «прищепенцы», но отнюдь не оброк с крестьян отправляет нас собирать мудрый, но чересчур хитрый дяденька Догоситаак.
— Ясьяяак, — спросил я нашего эксперта. — Драконьи зубы… — это что, и как далеко отсюда.
— Это такие скалы… — Недовольно буркнул тот, все еще продолжая держаться за амулет. — Торчат прямо возле реки, но кораблю туда не пристать. И вообще, я слышал, что подняться на те скалы можно только по узкой тропинке. …Оттого и… А плыть до них отсюда… если быстро, то дюжину дней.
— А если не торопясь, — то две дюжины… — Подхватил я. И изложил свои догадки широкой общественности. Чтобы они могли оценить размеры свиненка, которого хотят подсунуть нам жрецы Храма.
Но Лга’нхи снова меня удивил.
— Это хорошо. — Немного подумав сказал он. — Мы победим врагов Храма, и после этого не будем больше перед ними в долгу.
— Если они хотят нас так использовать, то мы и так перед ними не в долгу… — Пробурчал я себе под нос. — Друзьям говорят правду!
Впрочем, — настаивать на своем мнении я не стал. — Для моих ребят, не испорченных знанием всяческих уловок и приемов по успокаиванию собственной совести, подобный выход казался наиболее приемлемым. — Храм пришел на помощь, когда нам было туго. Мы отдаем ему свой долг, и все взятки гладки.
Естественно, смысл идеологических разногласий между двумя ветвями поклонников Икаоитииоо их не волновал, как впрочем и необходимость начать с кем-нибудь войну. Война — это Мана, это добыча и честь. Чего бы не повоевать, коли хорошие люди просят?
Как я уже давно убедился, противостоять всеобщей уверенности было делом бессмысленным даже для человека обладающего куда большим чем у меня авторитетом (а куда уж больше?).
Да и пообщаться с другой стороной, узнав их мнение про Амулет и царящие в Храме порядки, будет делом совсем даже не лишним. А то с этими хитрожопыми дедками, как впотьмах ходишь, — почти никакой достоверной информации и приходится всему верить на слово. Но все эти рассказы про то, какие они хорошие, и мистическая муть, уже изрядно достали.
А вот эти отщепенцы, наверняка, вывалят про Храм самые мерзкие и отвратительные подробности, которые только смогут вспомнить, или придумать. Так что, думаю, можно будет узнать много полезного.
И потому, горько вздохнув, остается только возглавить движение, сопротивляться которому все равно не смогу.
— Вы только жрецам не говорите что все уже знаете! — Строго приказал я. — Особенно это вас касается Отуупаак и Ясьяяак. …Иначе у меня правильного колдовства не получится. И вам же хуже придется!
И вот, мы уже третий день плывем вверх по реке. Течение тут вроде не быстрое…, но довольно мощное, и нашему, приспособленному для плавания в морских водах и противостоянию качке на большой волне, кораблю, подчас приходится не просто. Особенно когда как вчера, сильный встречный ветер. Мы ведь, в отличие от всяких там плоскодонок и долбленок, не можем скользить по самой поверхности, поскольку опустили свой киль в воду на глубину метра с лишним. Так что приходится налегать на весла изо всех сил. И в такие дни путешествие наше отнюдь не кажется легкой прогулкой.
Но сегодня — благодать. Ветер дует почти точно в корму и мы идем под полным парусом, посадив на весла лишь половину обычной смены. И имеем все шансы достичь первого пункта нашей эстафеты уже сегодня в полдень.
Слава богу, Фаршаад, исполняющий должность храмового комиссара на «Морском Гусе», не требует, чтобы мы заходили подряд во все стоящие на берегу деревеньки. Тогда бы мы, наверное, плыли лет десять. Вместо этого у него есть четкая подорожная, с перечислением всех пунктов приема благодати, которые нам надлежит посетить, и все они расположены в достаточно крупных городишках.
А вот и первый из них!
По команде Дор’чина, «Морской Гусь» заложил крутой вираж, парус упал, весла поднялись вверх, и мы по инерции подошли к небольшому причальному мостку, выдвинувшемуся метров на пятнадцать от берега.
Их высокопреосвященство, с бандой своих подельников, быстренько слетели на берег, выстроились почти в классическую полуоикию-цепь, с командиром на левом фланге, и лупя в что-то вроде бубнов, двинулись к центру городишка, заголосив какую-то мелодию. Что это было, вызов ли на бой, то ли хвала Икаоитииоо, или просто, тупо, — средство подавления воли противника, я так и не понял. Слова в песенке были какие-то малопонятные — вроде церковнославянского, по
