скорый конец?.. Четыре всадника, символическое значение того, что произойдет перед наступающим концом света. И люди с неистовым желанием пытаются найти признаки прихода этих всадников на Землю.
Первый всадник, на белом коне – Чума. Болезни и эпидемии до эпохи изобретения антибиотиков выкашивали людей городами и странами. Когда чума приходила в город, страх сковывал население. В этот момент проявлялся не просто страх смерти, а страх самого страшного – смерти своих детей. Пандемия не выбирает людей по возрасту; чума, оспа, лихорадка безжалостна ко всем.
Второй всадник, на красном, как огонь, коне – это война. Человечество режет друг друга с упоением с начала времен. Все это происходит всегда грязно. Все эти сражения на ратном поле – это лишь верхушка айсберга, в основном войны – это насилие, разграбления, массовые убийства мирного населения. Обычное соотношение потерь практически в любой войне – десять мирных жителей на одного военного. Какие ужасы творились при захвате городов невозможно изучать без содрогания ни одному человеку с нормальной психикой. Насилие и убийства беременных женщин со вспарыванием живота, детские головы на пиках, сдирание кожи с живого человека, реки крови, заполняющие мостовые городов. Войны – это второй безусловный страх человечества.
Третий всадник, на вороном коне – это голод. Казалось бы, сейчас, при развитии сельского хозяйства и генной инженерии, проблема голода должна быть решена. Но по-прежнему десять процентов мирового населения голодает, и не может себе позволить достаточно еды для выживания. Страх голода сидит в человеке на уровне базового ужаса. Голод сопровождает человека ежедневно: попробуй не поесть вовремя и начинает меняться настроение. Еда – самый страшный наркотик, мы все зависим от ее наличия. Без питания человек умирает достаточно быстро, и этот страх включается очень быстро и начинает сводить с ума.
Четвертый всадник – смерть. За ним следует Ад.
Третий день на острове подходил к концу. Кроме никак не заживающих разодранных о кораллы ступней, накатила жесткая ломота в суставах и кашель. Все-таки холодные ночи, перенесенный стресс, постоянный стресс и общая усталость давали о себе знать. И не у меня одного: вся наша деревня, кроме разве что Кристины, чувствовала себя не так чтобы хорошо. Крис, конечно, железная девочка: никакого уныния, никакой усталости, железо во взгляде и голосе. А какая хорошенькая!.. Днем, на жаре, когда приходилось работать руками на постройке наших импровизированных домиков, ей приходилось снимать свой фирменный саронг, и тогда ее безупречная фигурка в одном нижнем белье радовала мой, и не только мой глаз. Пришлось даже отдать свою рубаху, чтобы она подвязала ее так, чтобы окружающие мужчины могли работать, а не ронять слюну на белый песок. Вообще, тема межполовых отношений, в первые дни задвинутая на задний план, с течением времени начала выходить на первое место. Уже случилась первая стычка между мужчинами, за право проводить Ким до озерца за водой. Но меня это даже радовало: из переживания катастрофы люди начали приходить в нормальное состояние, и жить новую жизнь.
К острову до нас прибило два плота: один с Петро, Тарасом и кучей китайских музыкантов, и другой, с интернациональным составом. Семейная пара из Франции, Эмьен и Сара Лафонтен, новозеландец Тики Ваата, американец Роджер Смит, и еще восемь китайцев, имена которых запомнить, конечно, пока не удалось. Да и различать их было тоже сложно; все-таки они для меня на одно лицо, как и мы для них. Зато моя команда бортпроводников выучила всех по именам за первый день – видимо, профессиональный навык – и если мне нужно было выяснить кого как зовут, я обращался к Крис.
К сожалению, других плотов с людьми мы не нашли, но на горизонте виднелась еще одна зеленая точка острова. Острова такого типа в океане редко бывают одиночными, и чаще всего это гряда, цепочка небольших клочков суши, объединенных общей горной грядой, в данный момент находящейся под водой. Поэтому шансы на спасение других пассажиров были довольно велики. Другие плоты могло прибить к аналогичным нашему островкам. На общем собрании мы решили, что если нас не найдут в ближайшую неделю, мы начнем готовить плот для изучения островов вокруг нашего. Ракет, наподобие той, что запустили ребята после шторма, осталось всего две, и я решил напрасно их не палить.
Итого что у нас получилось по людям. 34 человека, из них 10 женщин, включая 6 стюардесс. Трое тяжело травмированных: Майк с пробитой головой до сих пор находящийся с пограничном состоянии, очень старый дедуля Лю с плота Петро, сломавший, по внешним признакам, шейку бедра, постоянно лежащий и стонущий от боли, и молодой китаец Си с третьего плавсредства, при высадке наступивший на морского ската и из-за этого получивший болезненный укол в ногу. К сожалению, в спешке обработать рану было некому, да и нечем, и место удара на ноге почернело и начало смердеть. Первые пару суток Си тошнило и периодически скручивало судорогой, дальше по общему состоянию ему стало легче, но по внешнему виду начался некроз. Если срочно ему не помочь, начнется гангрена, и он не жилец. В первый же день мы смастерили нары из пальмовых листьев и небольших стволов бамбука, растущего в глубине острова, и перенесли больных в сторону от разбитого лагеря. Это было жестоко, но постоянные стоны не добавляли позитива всем остальным. Помочь мы им не могли, и оставили их выздоровление на волю Господа.
После того как три экспедиции, отправившиеся изучать остров, вернулись, мы определили примерные размеры земли, на которую нас выбросила судьба. Остров был довольно большим, километров пять в поперечнике, с буйной растительностью, а значит с достатком пресной воды – в небольшой горе в центре, судя по описанию, вулканического происхождения. По берегу среди белоснежного пляжа имелись полосы обсидианово-черного мелкого песка, который бывает только в вулканических породах. Никаких животных не было обнаружено, а из птиц были только небольшие серые цапли, смешно вышагивающие на мелководье в поисках рыбы. Отсутствие животных компенсировалось наличием разнообразной морской фауны. От небольших акул, снующих на внутреннем рифе, крабиков, облюбовавших небольшие камни, до морских ежей, кучкующихся на дне возле кораллов. Это не говоря о мелкой рыбешке всех цветов радуги, стаями проходящей по краю рифов. Несмотря на всю ситуацию, эта красота радовала глаз, но по ощущениям не была предназначена для еды. Петро организовал рыбацкий клуб «Лиман», из спасшихся, смастерил удочки из бамбука и снастей с плотов, где-то в лесу нашел каких-то личинок; по его словам, они были «круче мормыша», и со своей рыболовной артелью стабильно снабжал
