их придурочных грузовика. До этого я поверить не мог, что мы едем куда надо. Брэд в первой машине вроде бы вбил себе координаты, но я все равно сомневался – пока не увидел грузовики, две штуки, точно такие же, как все остальные, при свете дня довольно невзрачные, и кто знал, сколько их там было всего, этих грузовиков. Много.
Я сказал себе, слушай, ну бывали у тебя задания и похуже этого. Может, конечно, не такие дебильные, но хуже. Это все-таки не наркомана усмирять и не драку между мужем и женой разнимать. Мир бывает уродлив.
Я знаю, о чем вы думаете, но нет, убивать мне не доводилось. В газетах про меня не пишут.
В общем, поехали мы к этим грузовикам. Неторопливо так. Они ж на месте стояли. Лес по краю зараженной территории растянулся на весь горизонт. Подъехали, на трех машинах. С сиренами не стали заморачиваться, только мигалки вращались. Я открыл дверь, вышел. Грузовики стоят пустые. Вроде откуда-то доносится кудахтанье, но кур как будто не видно. Да я уже сам не понимал, что слышу, после такого-то утречка.
Провел ключами по металлическим бокам грузовиков, мимо которых проходили. Тр-тр-тр.
– Мы вообще представляем, сколько их там? – спросил я.
Брэд пожал плечами.
– Несколько тыщ, наверное.
– Да я не про кур, господи! – воскликнул я.
Остановились у грузовиков.
Фред достал громкоговоритель и встал, широко расставив ноги.
– Так, ну ладно, – крикнул он в рупор. – Кто заказывал омлет?
Опустил громкоговоритель и весь аж согнулся от хохота. Некоторое время никак не мог отсмеяться. В отдалении слышалось кудахтанье, и тут из-за угла вышла парочка куриц, подергивая головами. Я снова подумал о том же, о чем думал все утро: какая ж все-таки хрень, твою налево.
Я никогда не бывал по ту сторону ограждения. А вы? Однажды, когда я еще в школе учился, ребят постарше провезли на школьном автобусе по этой территории, не останавливаясь, но все равно некоторые родители возмутились, и больше такого не повторялось. Если бы добираться было не так далеко, наши бы, конечно, часто сюда прибегали – проверить, превратимся мы от этого в оборотней или нет. Но к тому моменту, когда нам выдали водительские права, у нас уже все мысли были про девчонок, а у меня к тому же еще был отчим, с которым мы воевали. Ну и потом, даже на машине сюда было полтора часа в одну сторону.
Не знаю, что я тут ожидал увидеть – выжженную землю, как в фильмах про напалм во Вьетнаме? У меня там отец воевал. Но тут вообще ничего такого не было. Деревья и трава по одну сторону ограждения такие же унылые, как и по другую. Говорят, все растворилось в земле и в воздухе, глазами не увидишь. Если несколько раз вдохнуть полной грудью, третья нога не вырастет, но лучше ничего не трогать. Мне там как-то не хотелось задерживаться, даже на час.
– Блин, стремное местечко, – сказал я. – Фред, поехали отсюда.
И тут вдруг Брэд такой: «Опа, вон одна на крыше!», и я подумал, это он про курицу, но прищурился и увидел, что там стоит женщина: руки в боки, платье разорвано и развивается как у драного супергероя. Как будто у нее план – не дать нам отнять у нее куриц. Я такой: дамочка, вы думаете, я буду с вами драться за стаю кур? У меня вообще-то дома детишки. Берите кур себе.
Эй, налей-ка мне еще. Спасибо.
Эти экстремисты-защитники животных, говорю вам, они, конечно, что-то с чем-то. Вы когда-нибудь видели записи, которые они выкладывают на ютуб? У них вид реально страшный: бегают в темноте, с ломами и бензопилами. Еще с мачете. Лица – под балаклавами. Перелезают через заборы, вышибают ногами двери, громят оборудование. Сначала все вот это, а потом, под конец, забираются в клетку, которую только что расколотили в хлам или с которой сшибли замок, берут на ручки крольчонка или там щеночка и давай его укачивать, чесать между ушек пальцами в толстых черных перчатках, целовать через эту свою балаклаву. По-моему, у них какое-то психическое заболевание с криминальной наклонностью. Другого объяснения не нахожу.
Знаете, у меня бывали задания похуже – смерть от передоза, детки, которым папаша сломал ключицу. Понятно, что ты на все это подписывался. С моей точки было не очень хорошо видно, солнце в глаза, но все равно я увидел, как она того, вниз”.
* * *
За всю долгую ночь травму получил только один человек, да и то – не ночью, а на следующий день, уже после того, как все грузовики были обнаружены и расследователи сидели в наручниках по всему штату, а некоторые – даже за его пределами, и большинство кур расплавлялось у ворот храма, согласно Божьему промыслу, а Роб-младший ходил туда-сюда вдоль полицейского участка города Ал, Айова, одной рукой схватившись за голову, а другой – прижимая к уху телефон: ходил и кричал в трубку, и остановился только после того, как кто-то похлопал его по плечу и посмотрел с тем мрачным выражением, с каким всю его взрослую жизнь Аннабел смотрела на него, когда хотела попросить перестать делать то, что он сейчас делает.
Тем временем Джонатан Джарман-младший ехал по шоссе, не дотягивая до верхнего лимита допустимой скорости лишь один км/час (они ведь все профессионалы): он возвращался домой к Джой и двум ее девочкам.
А Дилл выгонял из птичника немногочисленных оставшихся кур, выметал их оттуда руками и ногами, подбирал с полу тех, что забились в угол, подбрасывал вверх и смотрел, как они хлопают крыльями и выскакивают через дальний выход, и бегут через поля к полоске леса: так младенцы-черепашки устремляются к воде, едва выберутся из песка. Он не думал о том, куда делась Аннабел, потому что знал свое дело и выполнял его на отлично.
Зи заставили остановить грузовик и арестовали вместе со всеми, кто был внутри. Их загнали в участок, выстроили вдоль стены с сотней таких же, как он (четыре имеющихся камеры были забиты под завязку). Он обнаружил, что сидит рядом с той самой девушкой, прекраснейшей из всех, кого он когда-либо видел. Он подумал, боже, мой локоть касается сейчас той, с кем я проведу всю свою жизнь, – вот только придется подождать, пока меня освободят, чтобы ее на это подбить.
Он медленно выдохнул. Пожалуйста, пусть я все сделаю правильно, взмолился он. Он улыбнулся девушке – и понадеялся, что улыбка вышла обаятельной.
– Черт бы драл
