Я внутренне содрогнулся. На мгновение Джереми Редторн исчез, рядом со мной на опустошенной вершине стоял Солнечный бог, Далекоразящий. Но все же он оставался божеством с нарушенной памятью. Мы шли дальше, и он порой вроде бы узнавал какие-то места, но уверенности не было никакой.
Через некоторое время Аполлон сел и закрыл лицо руками. Когда он поднял голову, он рассказал мне, что до нападения гигантов это место было невероятно красиво.
– Я понял это, владыка Аполлон, еще из того, что ты поведал мне прежде.
– Память возвращается понемногу, – вздохнул он. – Ты что-нибудь знаешь об этой войне, Геракл?
– Ничего, господин… ничего, Джереми.
Мой спутник вроде бы и не слышал меня. Или ему было все равно, как я его называю. Он тихо сказал:
– Наверное, тысячу лет назад это было. Но если сейчас я остановлюсь и закрою глаза, то я словно бы снова слышу музыку…
И, к моему удивлению – хотя мне вряд ли следовало удивляться, – я увидел слезы на его юном лице.
Глава 19
Низвергнутый
От последнего приключения я устал больше душой, чем телом, и был окончательно сбит с толку. В последние несколько дней я успел столкнуться с внушающей благоговейный страх божественной силой Аполлона, чуть не навлек на себя его гнев, а потом подружился с ним. Мы вместе спасли Прометея, затем встретились, или, по крайней мере, пережили встречу с существом по имени Атлас. Одной этой встречи хватило бы, чтобы сконфузить меня. Но по ее окончании мне еще довелось прогуляться вместе с Далекоразящим на развалины Олимпа.
Мы покинули Олимп вместе, еще раз проехались на колеснице. Наши лошади медленно ступали. Поначалу мне казалось, что мы едем просто так, куда глаза глядят.
Я мог лишь надеяться, что опыт, который я получил в странствиях, позволит мне разобраться в этом мире. А уж глубину своего невежества я уже осознал. Физическая сила – большое преимущество, порой она чрезвычайно важна. Но я начал понимать, что в самых жестоких испытаниях она не гарантирует успеха.
Но та малая толика знаний, которую я так недавно обрел с таким трудом, обнадеживала меня. Чем больше я узнавал о мире, тем сильнее мне казалось, что он сжимается вокруг меня, и я не знал, что делать дальше.
Оглянувшись через плечо, я бросил прощальный взгляд на неровную вершину, которая некогда была Олимпом.
Казалось, Аполлон разделяет мое настроение. Ему тоже хочется отдохнуть и поразмыслить.
Миновав небольшую речушку, мы повернули колесницу и повели ее вниз на поросший травой берег. Выйдя, я тут же сел на землю, смертельно усталый душой и телом.
Аполлон сказал, что скоро вернется, свистнул своим чудесным белым коням и поехал прочь.
Место показалось мне на удивление спокойным. После чудес, которых я только что насмотрелся, хотелось отдохнуть. Ничто ни к чему не обязывало, и я с радостью воспользовался возможностью расслабиться.
Я засыпал на ходу, но долго поспать мне не удалось – я услышал тихий шорох колесницы, летящей по воздуху, и, открыв глаза, увидел, что мой спутник вернулся. Он привез вкусную еду и питье, достойные богов.
Во время обеда мы с Аполлоном сравнили наши впечатления от увиденного и пришли к выводу, что Атлас не сказал нам ничего такого, что имело бы прямую связь с тем, чем кончится борьба богов и гигантов. Разве что мы получили подтверждение тому, что наши враги появились из земли.
Когда в нашем разговоре мы дошли до этого момента, Далекоразящий еще раз повторил, что мне следует посетить мастерскую, где над добытыми мной образцами трудились Дедал и Гефест.
– Я готов, владыка Аполлон… то есть Джереми. Где это?
Он махнул рукой, в которой держал надкушенный плод.
– На потаенном острове, далеко на севере отсюда. Давай немного отдохнем и поедем. Они наверняка захотят услышать все, что мы узнали о Прометее и о странной встрече с Атласом. Не сомневаюсь, у них будет много вопросов. Кроме того, я хотел бы увидеть последние творения чародеев этого острова.
Когда мы закончили отдыхать, Далекоразящий снова встал в колесницу и взялся за поводья. Он сделал мне знак, и я присоединился к нему.
* * *
Снова земля внизу быстро уходила назад. Пока мы летели, мой спутник говорил мне, что два мастера-чародея, божественный и смертный, жаждут как можно скорее поговорить со мной.
– Дедал захочет узнать, не удалось ли тебе чего добыть во время встречи с Атласом.
– Скорее, я бы добыл образец кожи какого-нибудь бога, чем полез бы ковыряться в этом столбе. Счастье, что я живым оттуда убрался. Добыл я только опыт.
– Это может оказаться самой ценной добычей.
Мой спутник сказал мне, что мои наставники больше, чем прежде, жаждут исследовать чудесное оружие, лишающее богов памяти.
– Я не удивился бы, если бы у Атласа оказалось оружие похлеще этого, – сказал я ему. – Но я ничего такого не видел.
Мы с богом продолжали наш разговор, а колесница несла нас вперед.
Мы летели над землей, прямо над рваной пеленой тонких облаков, и бог, везший меня, что-то говорил мне, когда вдруг его прервали на середине слова.
Колесница внезапно вильнула в сторону, незримая рука смела нас – чуть не сбила – с небес. Я не сразу понял, что это волшебное оружие гигантов поразило мозг Аполлона, и тот инстинктивно рванул поводья коней. Аполлон, похоже, узнал врага, потому что крикнул:
– Алкионей!
Кувыркаясь в воздухе, я увидел огромную фигуру, стоявшую на холме футах в ста внизу. Это был гигант. Он поднял обе руки, направив на нас растопыренные пальцы. Совсем Антей, только куда больше, косматый, пустоглазый, с зернистой кожей – прямо воплощение моих самых жутких кошмаров. Я смотрел на почти человеческую фигуру гиганта, похожего на убитого мной, стоявшую среди высоких деревьев. По сравнению с ним они казались кустиками. Он был одет в набедренную повязку из шкур, огромный, раздувшийся. Моим испуганным глазам он казался чуть ли не в сотню футов ростом.
Через мгновение последовал еще один удар, незримая палица обрушилась на голову моего спутника. Ничто не навредило напрямую ни колеснице, ни чудесным животным, ни даже мне, беспомощному седоку. Но удар по разуму бога оказался достаточно сильным, так что он потерял всякое управление колесницей. Он неуклюже дергал поводья, словно понятия не имел, что с ними делать.
Мой спутник теперь так же беспомощно цеплялся за край колесницы, как и я. Лицо Аполлона было странно искажено, он смотрел на меня дикими глазами, словно никогда не видел меня прежде. Будто не знал, кто я, куда мы направляемся и что мы делаем вместе.
Я схватил его за руку и попытался встряхнуть, но это было все равно, что трясти мраморную статую. Он лишь тупо пялился на несущуюся навстречу нам землю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
