глядя на нее серыми глазами.
– Можно попробовать соединить наши силы и создать Путеводную нить, которая приведет нас к создателю артефакта или чар – того, что и вызвало обратную волну в виде Скверны. Есть только одно но…
– Какое? – спросила Кэйла, не ожидая услышать ничего хорошего.
И в своих предположениях не ошиблась.
– Путеводная нить выпивает силы из того, кто его призвал, и блекнет со временем. И если последняя проблема вполне разрешима – обновить ее яркость можно, отыскав одного из оскверненных, то другая… Обратная волна создания Путеводной нити – потеря, капля за каплей, жизненных и магических сил. И избежать этого невозможно.
– Серьезная плата за возможность пользоваться чарами, – качая головой, отозвалась Кэйла. – Значит, пока мы не найдем источник ломающей мироздание магии, Путеводная нить будет медленно нас убивать?
– Меня.
– Что? – не поняла она.
– Не нас, а меня, – спокойно ответил Джеральд. – Я не могу позволить, чтобы единственная на сотни тысяч миль умелая белая колдунья подвергала себя такой опасности. Не бойся, даже с выпитой жизненной силой я сумею защитить тебя от оскверненных. А они непременно встретятся нам на пути к заклинателю, ведь без их магии Путеводная нить рано или поздно поблекнет.
Кэйла гневно взглянула на него – как будто ее больше всего сейчас беспокоила собственная безопасность! Джеральд снова был готов подставить себя под удар. Не просто защитить – пожертвовать собой ради других. Ради нее. Вот только, в отличие от него, Кэйла была к такому не готова.
– Нет.
– Денизе…
– Нет. Джеральд, ты хоть понимаешь, о чем говоришь? – воскликнула она. – По-твоему, я должна спокойно наблюдать, как ты медленно умираешь?
– Это мой долг. Долг паладина. – Он был само хладнокровие, чем невероятно ее раздражал. – К тому же, Путеводная нить меня не убьет, если только я не буду призывать ее на протяжении нескольких лет. Полагаю, нам удастся отыскать создателя чар гораздо раньше.
Никогда еще Кэйле не было так тяжело. Она понимала, что на кону стоят жизни сотен людей. Скверна распространялась стремительно, словно пожар, что перекидывается с одной соломенной крыши на другую, поглощая города и деревни. Но Джеральд… такой близкий, уже такой родной… Она должна будет следовать предначертанному ей пути белой колдуньи, а в это время он будет медленно погибать.
– Без клятвы паладина я никто, Денизе, – тихо сказал он, словно прочитав по лицу ее мысли. – Ты не можешь отречься от силы, дарованной тебе Амерей, а я – от собственной участи. Не могу и не хочу от нее отрекаться. Я готов положить свою жизнь на алтарь, только бы не дать Скверне уничтожить невинные души. Только посмотри, что она делает с людьми…
– Уничтожает… – прошептала Кэйла.
– Я не хочу жить в мире, где мужу придется убить жену за то, что она против собственной воли стала оскверненной. Где отцу придется убить сына, а сестре – брата. И я никогда себе не прощу, если Скверна поразит тебя.
Кэйла обернулась, ища его взгляд. Последние слова выбили воздух из ее легких, отозвались холодком в животе. Джеральд знал, как много в ней света – силы, данной Денизе Амерей, колдовского света, способного противостоять любой тьме… но все равно за нее боялся.
И даже если забыть о последней его фразе – а она не хотела и не собиралась забывать, – Кэйла понимала, что Джеральд прав. Прежде ей не приходилось сталкиваться с явлением настолько масштабным и настолько беспощадным. Скверна не просто уничтожала целые земли, изгоняя оттуда людей. Она уничтожала в людях воспоминания, чувства, с одержимостью маньяка рвала узы, связывающие их с другими – все, что делало человека человеком.
Кэйле придется забыть о своих чувствах к Джеральду, которые мешали ей сейчас трезво мыслить… Как белая колдунья, она обязана принять жертву своего паладина.
– Хорошо.
Казалось, осколки впивались в горло, раня нежную плоть, мешая говорить – так тяжело Кэйле далось одно-единственное слово. Джеральд кивнул с видом человека, знающего, что все будет именно так, и не иначе.
– Нужно подготовиться к ритуалу слияния сил. Я просто возьму немного твоего дара, чтобы Путеводная нить получилась точной, яркой. Готовься к тому, что тебе придется оставить дом. И, боюсь, на долгое время.
Она огляделась по сторонам. Этот дом так и не успел стать именно ее домом, родным ей, привычным. С тех пор, как Кэйла очутилась в мире и теле Денизе, она едва ли не большую часть времени проводила в путешествиях по стране. Сначала Светлица, затем Стоунверд… И то, что ей снова нужно отправляться в путь по этому удивительному и противоречивому миру, ничуть ее не пугало.
– Что нам потребуется для ритуала?
Джеральд нахмурился.
– Прости. Постоянно забываю, что ты ничего не помнишь о собственном прошлом. Просто мы не единожды проводили этот ритуал.
Совесть кольнула острым ножом. Кэйла продолжала лгать ему… или, точнее, умалчивать правду. О том, кто она такая, о том, куда исчезли ее воспоминания, куда исчезла прежняя Денизе. И эта ложь давила на плечи грузом, который день ото дня становился все тяжелей. Чем ближе они становились друг к другу, тем больше Кэйла корила себя за обман.
Так не могло продолжаться вечно.
– Для мази понадобится летяга и лунная трава. – Уверенный голос Джеральда привел ее в чувство. – Смешай пока, а я подготовлю все остальное.
Смешивая необходимые травы с родниковой водой, Кэйла исподволь наблюдала за паладином. Внутри его сложенных ракушкой ладоней, словно белая жемчужина, рождался сгусток света. Искрящиеся сферы, созданные Джеральдом, образовали дрейфующий в воздухе круг. Мысленно ахнув, она поняла, что от сфер к окну тянутся тонкие голубоватые лучи, притягивающие к себе лунный свет.
Мазь была готова. Джеральд велел ей мазнуть запястья, губы, ложбинку на шее и веки, те же манипуляции повторил и сам. Они сели на колени в центр круга. Кэйла коснулась ладонями его теплых ладоней.
– Вызови Амерей и напитай меня частью ее силы, – шепнул Джеральд. – Остальное предоставь мне.
Она послушно зашептала слова призыва. Чье-то теплое дыхание коснулось шеи, взъерошив короткие волоски. Амерей – невидимая, но осязаемая, стояла за ее спиной, готовая прийти своей дочери на помощь. Сила зажглась в ладонях Кэйлы, и она затрепетала от этого потрясающего ощущения – чистой, дикой энергии, ворвавшейся в ее вены.
Амерей ушла, стало холодно и пусто. Однако сила богини осталась
