— Ли-и-идия, ты пришла отдать долг? — закричал громко.
Пьяниц никогда не любила, всегда воротило от них. Сразу вспомнилась ситуация из детства, когда мама, уходя ночью, сказала, что уедет на три дня к подруге в другой город. Услышав это, мой папа пригласил к нам домой своего друга детства. Сначала всё было хорошо, поскольку они не шумели в соседней, родительской комнате, отчего я быстро заснула. Проснулась от громкого ругательства в своей комнаты, за которым сразу последовал громкий, резкий и раздражающий скрип моей железной кровати, на которую с размаха плюхнулся опьяневший родительский друг, пьяный в стельку. Я, испугавшись, в слезах выбежала из комнаты и через секунду увидела открывающуюся входную дверь и вернувшуюся домой маму. Оказывается, она забыла паспорт дома, но узнав, что здесь несанкционированный гость, никуда в итоге не уехала. Выгнала пьяницу из дома, а потом долго ругалась с папой, закрывшись в моей комнате, зато это дало свои плоды: он больше не приглашал к нам своих друзей. После этого случая мама стала держать всё в цепких, ежовых рукавицах, следя за тем, чтобы дома не появлялись спиртные напитки или табачные принадлежности. Думаю, только благодаря ей мой отец бросил курить и увлекся шахматами и падел-теннисом.
Воспоминания о детстве навели тоску по родителям, но я постаралась отбросить эти мысли. Сейчас не время разводить сопли, стоит собраться и… Меня цепко схватили за руку. Резко обернувшись увидела наклонившегося ко мне улыбающегося молодого человека, он тянулся губами к моему лицу. От него сильно воняло сладким парфюмом и омерзительным кислым запахом. В этой ситуации я не нашла ничего лучше, чем оттолкнуть от себя неприятного типа, что его только разозлило и он еще крепче схватил меня. Люди рядом не обращали на нас никакого внимания, будто не видели, да и я почему-то перестала слышать голоса рядом находящихся. Сердце бешено колотилось, норовя выскочить, колени тряслись и голова отказывалась здраво соображать и предлагать решение проблемы. Хотелось убежать, но ноги не слушались. Внезапно вспомнила про отвод глаз, который часто встречался в фэнтезийных романах. Скорее всего, это было именно оно. Где-то на краю сознания теснились воспоминания, как героини в книгах разрушали действие заклинания, но эту мысль никак не удавалось поймать.
— Лучше не рыпайся, куколка, если жизнь дорога, иначе личико попорчу. Не пытайся кричать. Даже отвод ушей я поставить не забыл. — щеку опалило зловонным дыханием. — Ты добыла нужные сведения?
— К-какие сведения? — басовитый низкий голос и цепкая хватка никак не вязались с его хрупкой внешностью, поэтому бояться и заикаться при ответе я начала по-настоящему, а голос перешёл на фальцет.
— Не делай вид будто мы не договаривались. Я год ждал. — вынул из кармана небольшой зелёный камень, который по форме напоминал каплю. — Отдавай корону Алиндры Вос Пе Лю Монки Ре Цукеты Ин Дер Ноштыри Олихсты! — проговорил на одном дыхании и моя диадема, раньше не видимая, проявилась, и ослепила, я потрогала рукой голову, но ощутила лишь воздух и свет исчез. Думаю, диадема скрылась. — Ах ты, дрянь! Это моё! Я убью тебя и сниму эту диадему! Ты обещала! — заорал он, сверкая глазами и размахивая руками, пытаясь меня, ушедшую из захвата, схватить.
Лидия, я начинаю тебя бояться. С кем ты успела связаться за двадцать четыре года своей жизни?
Маг посмотрел куда-то за меня. Заметил кого-то в толпе из-за чего заговорил довольно быстро, но чётко.
— Гхарнова ловушка! Твой верный пёс нас учуял и уже идёт тебя спасать. Я ещё вернусь! Ты ещё поплатишься за свой поступок! Я снесу твою голову и заполучу власть нашего мира! Всего! И других тоже!
Дальше события завертелись с ужасной быстротой. К нам подбегает Мэдок, валит на землю моего незнакомца, хватает меня за руку и мы бежим куда-то во двора, спасаясь. Странно, что оборотень решил вернуться за мной, потому что я буквально час назад прощалась с ним и видела как он уезжает из города в академию. В любом случае, это истинный мужской поступок — помочь леди, попавшей в беду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Помню мы забежали в какое-то здание, для того, чтобы добраться в академию кратчайшим путём. За пять минут. Мэд завязал мне на глаза чёрную повязку, сообщив, что мы там — где за лишние глаза могут и прибить. Я безропотно послушалась, отчего у меня сразу возникло доверие к этому оборотню, как и к Кармен. Они оба хоть и странные, но я чувствую, что в опасной жизненной ситуации помогут, чем сбегут или будут просто смотреть за происходящим.
Повязка пахла какими-то травами. Они дурманили, забирали все мысли из головы и выгоняли вон. В голове появилась белая дымка. Хотелось прилечь, отдохнуть, поспать…
Очнулась я в маленьком сыром помещении пять на пять метров. Руки были сцеплены наручниками, рядом дверь из решётки и три стены. Одно дорогое кресло, явно приготовленное не для пленников. И потрепанная временем кушетка, на которой пыль и чья-то засохшая кровь… бр-р, не хочу даже думать чья и откуда.
«Это становиться традицией — оказываться в темнице и не помнить произошедшее до», — мысленно хмыкнула я.
— Очнулась, адептка. — услышала голос, а потом и увидела подходящего к решётке, с другой стороны, Мэдока.
— Что я здесь делаю? — задала первый пришедший на ум вопрос. Краем сознания отметила, что такое обычно спрашивают жертвы в детективных фильмах. Поправилась: — Что это значит, Мэд? — не понимала я.
Неужели ошиблась в человеке? Доверилась не тому?
— Ах, это… — пробормотал он. Взмахнул головой и я увидела никакого не Мэда, а старикашку с трясущимися руками, в которые если вложить стеклянную вазу она мигом упадет и разобьется. Огромным горб, как у верблюда. Это без преувеличений. Мышиные глазки-бусинки, которые хищно посматривают на нашивку на моём плаще. — Какой курс?
— П-первый… — решила ответить правду. У меня явно судьба-шутница: от одного маньяка переносит к другому. Людовик был мне более приятен. И более красивым.
— Можно было и лучше, но и так сойдёт. У меня к тебе дело, если откажешься — умрёшь.
— Господин, но ведь вам нельзя трогать адептов. Иначе директор нас из под земли достанет. Да и он ваш клиент. Бывший. Знает где искать при случае. — раздался ещё чей-то голос. Обладателя видно не было. Спина горбуна перекрывала обзор.
Радует, что убивать меня не будут.
— Пошёл вон! — взбесился тот, кто посадил меня сюда.
— Господин, я пришёл сообщить, что бутылочка вина и пара огурцов уже готовы в столовой. Девственницы ждут вас в комнате.
— Я хочу чтобы всё было в столовой! — не сменял гнев на милость семидесятилетний старикашка.
— Господин, вы же просили ни в коем случае не приводить в столовую женщин. — всё тем же спокойным голосом говорил кто-то.
— Я передумал!
— Слушаюсь, господин. — ответил слуга и, наверное, скрылся. Звука шагов слышно не было.
— Мы ещё поговорим, приходи в кондицию. Я выпущу, если согласишься. Ты должна будешь принести мне из академии одну вещичку. — проскрипел маг иллюзий и прошаркал по полу куда-то в другое место.
«Хороший метод психологического давления, вот только не на ту напал!» — думала я, но спустя какое-то бесконечно долгое время всё-таки поняла, что соглашаться на предложение буду.
Это были самые долгие часы в моей жизни.
Отвратительный запах, как у общественных туалетов, которые никто не убирает и мёртвая тишина заставляли сознание мыслить в пользу будущего предложения. Пускай меня не убьют, но оставить в этом тухлом месте вполне могут. Я — одинокая ромашка посреди поля с крапивой. Меня вполне могут скосить, не заметив, или растоптать, тоже не заметив. В этом мире пропавшую без вести адептку первого курса вряд-ли будут искать. Проживать все оставшиеся годы, в месте, где пахнет канализацией, совсем не хочется. Я закрывала нос рукой, но запах отложился в сознании и, чувствую, даже на свежем воздухе в первые часы чувствовать его буду. Так и оказалось.
Когда вновь пришёл маньяк он зашёл в камеру и жевал огурец. Чавкал, расплескивая вылетающие слюни прямо мне на лицо. Сообщил, что нужно раздобыть книгу из тайного отдела, в день бала. Больше никакой информации я не получила, но заподозрила, что книга, которая ему нужна та, за которой охотится Людовик. Уж очень описание клинка, убивающего богов, походило на то, что мне рассказывал ценрог Себастьян.
