Первая полусотня попала в окружение. Аколиты схлестнулись с архангелами, неофиты за их спинами били «кулаками ветра» по пикирующим ангелам. Шестая полусотня прорвалась к ним, как раз когда трем ангелам удалось упасть прямо в толпу неофитов. Засверкали мечи, творя свою кровавую работу. От полусотни осталось меньше десятка. Налетевшие аколиты шестой просто смели троих ангелов.
И тут словно бы земля разверзлась, поглотив обе полусотни.
– Херувим! – услышал он крик совсем рядом. – Мы не успели!
Да, весь план полетел к чертям собачьим. Предполагалось, что, когда херувим вступит в бой, большая часть крестоносцев и Воинства Небесного будет уничтожена. А там и его толпой удастся угомонить. Но вот он, херувим Киева, кружится вверху, там, где его может разглядеть лишь пастырь, но магические удары направляет точно.
Вот оно, слабое место в плане друидов, и, как всегда, если неприятность может произойти, в такие моменты она произойдет обязательно.
– Пятеро пастырей, заблокируйте его, – приказал Дагарикс.
Теоретически пастырь мог справиться с херувимом, но это должен быть кто-то из Круга. Простые даже не знают, с какой стороны подступиться.
– Полчаса продержаться, – тихо сказал Дагарикс, в корне пресекая панику.
Уже в пяти местах служители сошлись с крестоносцами врукопашную. Войско друидов таяло, как весенний снег. Ошметки первого и третьего батальонов держались из последних сил. Но Дагарикс видел, что на стенах детинца уже мелькают плащи второй полусотни. Их попытались сбросить, аколиты стали спина к спине. Похоже, только херувим знал, что, пока крестоносцы пытаются задушить два батальона друидских служителей, их самих отрезают от тылов.
Дагарикс заметил посланца, который бежал явно за подмогой. Все правильно: если сейчас из детинца выйдет весь гарнизон, друидов раздавят. Но навстречу крестоносцу со стены спрыгнул аколит. Простой низший ничего не успел сделать – даже крикнуть у него не получилось. Серп-меч снес ему голову легко. Ворота открылись, но вместо вожделенной подмоги оттуда вывалились воины в камуфляже. Зажатых в узких улицах крестоносцев и архангелов косили пулеметные и автоматные очереди. Многие погибли, попав под перекрестный огонь. Остальных оттеснили к центральной площади. И здесь все смешалось в страшной рукопашной. Патроны кончились, оставались только мечи.
Аколит в облике филина спустился ниже, чтобы разглядеть, не пора ли вводить в бой пастырей. Он не заметил, как херувим вырвался из-под опеки и ринулся к земле. Пропустил он и свист булавы, удар которой превратил ночную птицу в комок окровавленных перьев, быстро несущийся вниз и принимающий облик сильно искалеченного человека.
Из Дагарикса этот удар вышиб сознание – побочный эффект смерти того, с кем ты разделил взгляд.
Он не знал, что заставило его прийти в себя. Может, падение, а может, надоедливый стук автомата над ухом. Может, крик умирающего человека. Что было, пока он провалялся без сознания? Его куда-то тащат, а вокруг пахнет смертью. В ушах стучат слова: «Любой ценой, любой ценой»
– Киев будет взят, – шепчет он пересохшими губами.
– Какой Киев, отец? – Испуганный голос. – Мы разбиты, раздавлены!
– Что случилось?
Глаза залила кровь и уже успела запечься. Дагарикс с трудом приподнял веки. И вовремя. Его опять бросили. Тащил его последний стражник, а следом неслось что-то ужасное. Словно стальная машина. Служитель припал на колено, разряжая в чудище, размахивавшее двумя двуручниками, весь боезапас. Автомат щелкнул и затих. Пробитое навылет десятками, сотнями пуль существо неслось вперед, меся грязь, в которую превратила землю его собственная кровь. Отбросив АК, служитель выхватил пистолет, словно тот мог помочь. Две обоймы ушли в никуда, а потом гигантскими лопастями сверкнули мечи – и последний телохранитель пал.
Дагарикс вскочил на ноги. Он видел, как движется существо. Узнал: крестоносец класса таран. Такое остановить невозможно. Он прыгнул назад, а потом вверх. Птичье обличье пришло само. Мечи чудовища уже не достали друида. Как же такое могло произойти, что победа обратилась поражением?
Трое крестоносцев, сгибаясь под тяжестью стали, тащили латы. Латы, абсолютно бесполезные в бою. Броня толщиной в большой палец взрослого мужчины – кто способен ее даже поднять? Четвертый волок по земле два двуручных меча в рост человека. Все это снаряжение было сброшено у ног херувима. В бою досталось и ему. Последняя горсть крестоносцев и архангелов уже потеряла надежду. Лишь херувим был по-прежнему уверен в себе. Опираясь на булаву, он смотрел в упор на щупловатого юнца. На принесших снаряжение бросил мимолетный взгляд.
– Вашими стараниями город будет спасен! – Всего несколько слов, но сердца низших буквально запели. Завораживал сам тембр голоса, и уже не столь важно было, какие слова произнесены им.
Щуплого юношу начали обряжать в неподъемные латы. Он буквально тонул в них. Не поддерживай его два архангела – он упал бы, еще когда кольчуга тройного плетения опустилась на его плечи. Прочие смотрели на него с уважением. Они знали: худоба – следствие аскетической жизни. И сейчас все надежды возлагались на то, что аскеза даст свои плоды.
– Ты готов, сын мой? – спросил херувим, когда забрало шлема опустилось.
– Да, отче. – Стальные пластины глушили голос.
– Послужи Воинству Небесному против ереси и схизмы, против поганства языческого, благословляю тебя.
Под шлемом глаза юноши вспыхнули двумя черными огнями. Тело словно бы раздулось, заполняя доспех. Он поднял двуручники легко, как перышки, и легким шагом направился туда, где его братья из последних сил сдерживали натиск друидов. Он знал, для чего создан. Рубить, убивать, пока последний враг не упадет замертво. Его не остановят. Дух ведет бренную плоть. Его могут разрубить на части – пока доспехи держат эти части вместе, он будет сражаться. Пробитое сердце, раскроенная голова – мелочи, не стоящие внимания. Он – воин класса таран, и как таран, он разбросает врагов, пройдя сквозь их ряды. Лишь когда последний друид упадет замертво, умрет и крестоносец. Не от ран, а потому что дух в одной яркой вспышке сжег бренную плоть. Но гибель во имя Воинства Небесного сладка и приятна.
Громыхающее сталью чудище вломилось в ряды друидского войска. Теснота не мешала ему орудовать двумя двуручниками, которые вертелись так, что лезвий не было видно – лишь сверкающие круги. Аколиты окружили его, попробовали остановить. Но серпы-мечи не могли пробить толстой брони, а вся ловкость не спасала лучших друидских бойцов. Чудовище было быстрее. И воины в зеленых плащах и масках гибли. Неофиты успевали сотворить не больше одного заклинания, да и то не действовало. Корни, опутывавшие ноги крестоносца, рвались, как гнилые нити. Отчаявшиеся друиды бросались в бой в полузверином обличье. Мечи не могли пробить их шкур, но сила ударов была такова, что кости не выдерживали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
