При этих обстоятельствах маршрут Кенигсберг — Мемель — Рига—Ревель (Таллин) может, пожалуй, стать (если не говорить о сопротивлении рабочего класса и прогрессивных элементов в балтийских странах) «прогулкой» германских экспедиционных сил. Но даже если наступающая армия встретит сопротивление в три правительства Балтийской Антанты, чтобы спасти независимость своих стран, противопоставят германскому «молоту» девять своих слабых дивизий, то этому молоту вряд ли придется ударить; ведь одного предупредительного выстрела с германских дредноутов в портах Мемеля, Риги и Ревеля (Таллин) будет достаточно, чтобы добиться у буржуазных правительств абсолютного, немого повиновения Германии. Германский балтийский флот со своей морской артиллерией может покорить три прибалтийских государства в течение нескольких часов; четвертая — страна Маннергейма и Хакселя — уже является союзницей Германии.[73]
Одновременно с этим балтийский флот может участвовать в перевозке войск через Балтийское море, а главное, он может также наиболее удобным путем перевезти на фронт все громадные массы тяжелых технических военных материалов, без которых немыслимо современное наступление: артиллерию, танки, транспортные материалы, снаряжение, продовольственные запасы. Германский торговый флот, с тоннажем в 4,5 млн. т (по сравнению с 5,5 млн. т до войны), снова является сегодня третьим в мире после Великобритании и США; под защитой военного флота этот торговый флот может идеально выполнить такую задачу. Он может сконцентрировать для наступления огромные массы технических военных средств на сухопутных подступах к Ленинграду: ни одна из железных дорог на востоке не может обеспечить этого. Это чрезвычайно важно; в современной войне это решает.
Германская морская база и германская сухопутная база дополняют одна другую и вместе образуют действительно мощную исходную позицию; неблагоприятное стратегическое расположение Ленинграда само по себе как бы помогает этому. Если проводить параллели, то положение Ленинграда таково, каково было бы положение Лондона при наступлении через Ламанш, если бы вдобавок через канал имелся еще сухопутный путь, а в Атлантическом океане вместо английского господствовал бы неприятельский флот. Это положение очень напоминает мышеловку. Стратегически, следовательно, это как раз подходящий путь для германского наступления на востоке.
Политически это также не менее удобный объект. Ленинград — это важнейший политический и культурный центр Советского Союза после Москвы; это гнездо революции, ее родина. Отсюда следуют два вывода. Взятие Ленинграда должно нанести (согласно германским расчетам) сильный удар по всему фронту советских масс, вселить в них панику и неуверенность. И та же победа, благодаря ее моральному эффекту, возымеет свое действие и на другой лагерь: она пробудит и мобилизует русскую контрреволюцию — свергнутый класс буржуазии и кулаков, который, по мнению фашистских стратегов, еще жив.
«Ленинград взят Гитлером!» Это означало бы немедленное провозглашение вслед за этим, что в Ленинграде установлено «новое русское фашистское правительство». Действительно, совершенно ясно, что первым актом победоносной германской армии после занятия Ленинграда было бы провозглашение «нового национального русского правительства». Такое правительство представляло бы собой лишь разновидность колониальной администрации, набранной из последних выживших подонков русских белогвардейцев; практической задачей его была бы организация с помощью фашистских войск (а также и бомбовозов) нового фашистского государства.
Таковы были когда-то намерения генерала Гофмана, который в своем первоначальном плане ратовал за установление «монархистского правительства» в захваченной Москве (быть может во главе с германским принцем, по образцу того, как Польша в 1606 г. возвела на русский престол Владислава). Такую попытку сделала в 1919 г. другая держава, которая тогда точно так же вдохновляла наступление на Ленинград; она выслала против Кронштадта крейсер (он взорвал русский пароход) и без замедления образовала «национальное русское правительство» для Ленинграда; это было сделано даже еще до того, как были взяты городские предместья, а они вообще не были взяты. Это правительство имело всего лишь один курьезный недостаток: в него в качестве министров входили только бывшие русские владельцы и акционеры нефтяных вышек Баку и Грозного, и никто больше; у этого правительства не было даже шофера, а оно называлось национальным правительством. Германский фашизм имеет наготове свои русские колониальные кадры в гораздо большем выборе; это белогвардейский отряд в составе восточной фашистской лиги.
Согласно расчетам германского фашизма взятие Ленинграда — это лучший исходный импульс, лучшая воспламеняющая искра для того, чтобы вызвать одновременно с внешним военным ударом против Советского Союза внутренний, политический распад в его тылу. В этом заключается одна из самых главных идей всего германского плана. Фашистские стратеги думают, что эта перспектива, возможно, избавит их от дальнейшего длительного похода на Москву или, во всяком случае, облегчит и упростит его до чрезвычайности. Главное, это — прежде всего взять штурмом жизненный политический центр социализма.
На этой основной идее зиждется вся стратегическая диспозиция войны на востоке, так же как в свое время кампания 1914 г. основывалась на наступлении Клуковского правого фланга через Бельгию на Париж. «Восточный» шлиффеновский удар также должен быть нанесен на севере. Ведущую роль должен сыграть именно левый фланг фашистского «крестового похода», фронт которого должен растянуться от Ледовитого океана до Черного моря. Генеральное наступление на Ленинград — это решающая операция против Москвы. Из этого исходит план всей остальной кампании.
Тактика на всех других фронтах неизбежно должна, в первое время быть по существу оборонительной. На этих секторах, где будут развертывать свои силы не германская армия, но ее национальные фашистские союзники, придется удерживать фронт против превосходящих советских сил, чтобы предотвратить возможное наступление последних.
В центре, в белорусской зоне, польской армии придется всеми средствами сдерживать возможное наступление красных сил в направлении Брест-Литовск — Варшава; такое наступление, как в 1920 г., заключает в себе опасность польской революции и может также ударить в тыл германской армии в Балтике; польская армия должна будет удерживать свои позиции до тех пор, пока успешная операция германской армии против Ленинграда и Пскова радикально не изменит ситуацию и позволит также и польской армии в свою очередь перейти в наступление. Если советский фронт в Балтийской зоне от Ленинграда до Пскова и далее к Полоцку будет прорван, а важный железнодорожный путь Ленинград — Орша с ответвлением Новосокольники — Великие Луки — Невель окажется под угрозой, то положение советской армии дальше к югу в Белоруссии также усложнится; в этом случае польское наступление к Смоленску облегчится, потому что для польской армии появится возможность встречи и соединения с наступающими германскими войсками несколько севернее, в районе около Витебска. Это тактика, сходная с той, которая была избрана в войне 1914–1918 гг. при операциях германской армии с австрийскими войсками, а также и другими более слабыми союзниками Германии.
На крайнем севере, выше Ладожского озера (Карельская зона), финляндская армия должна как можно лучше выполнить прорыв, имеющий целью перерезать Мурманскую железную дорогу и новый канал им. Сталина (ведущий от Белого моря до Онежского озера) в направлении Петрозаводска или дальше к северу (около 120 км от финляндской границы); после того как Ленинград будет окружен, такой прорыв стал бы проще даже для сравнительно слабых сил; в свою очередь, отрезав сообщение с портами на Ледовитом океане, он увеличил бы эффективность блокады Ленинграда. Во всяком случае, две второстепенных армии — польская в Белоруссии и финляндская в Карелии — имеют задачу только поддерживать операции центральной группы на левом крыле, т. е. германской армии.
Какую задачу германский оперативный план возлагает на правое крыло, на юге, растянутое по фронту на 850 км между Украиной и Черным морем? И здесь, так же как в Белоруссии, польская армия, поскольку ей придется рассчитывать лишь на собственные силы, сможет, в основном, только обороняться против превосходящей ее во много раз советской армии и стараться всеми силами удержать фронт.
В связи с существующим соотношением сил было бы ошибочно ожидать в этот начальный период другой тактики, например, немедленного польского генерального наступления по направлению к Днепру (кроме диверсий). Но эта оборона должна стать только прелюдией к наступлению, которое должно начаться и здесь на южном правом крыле, как только для него созреют условия; этими условиями являются формирование на Дунае и поход вниз по Дунаю второй фашистской армии против Советского Союза, составленной из всех национал-социалистских союзников в Юго-восточной Европе; они уже теперь работают на Гитлера политически, а когда война вспыхнет, то они начнут немедленно помогать ему и в военном отношении. Коротко говоря: это армия «юго-восточной фашистской лиги».
