— Ты хочешь вернуться в камеру из-за очередного Моретти, Монтгомери? — спрашиваю я, постукивая кончиком флешки по его столу.
Если бы взгляды могли разжечь огонь и привести к концу света, тогда я бы столкнулся с апокалипсисом, когда Монти хмуро смотрит на меня из-за своего драгоценного гребаного стола.
— Какого черта тебе надо, малыш? — шипит он.
О, это очень просто. Я уже подготовил свои требования.
— Никаких последствий из-за того, что я отдал сумку. Для меня, или для Сильвер, или для отца Сильвер, или для кого-то еще.
— И?
— И ты придумываешь, как избавить Зандера от Дредноутов.
— Какого черта ему понадобилось уходить из клуба?
— Разве это имеет значение?
— Полагаю, что нет.
— И наконец, мне нужна твоя помощь.
— Господи, малыш, твоя запрашиваемая цена становится слишком высокой, — рычит Монти.
— Я почти уверен, что ты будешь счастлив помочь мне с этой частью, — говорю я ему, закатывая глаза. — Я хочу, чтобы Джакомо ушел. Хочу, чтобы он убрался из Роли. Желательно подальше от Вашингтона. Мне плевать, окажется ли он за решеткой или в земле. Я просто хочу, чтобы он убрался.
Монти обнажает свои зубы.
— Ты хочешь избавиться от своего собственного отца?
— Я убью любого, кто представляет угрозу для Сильвер, Монти. Это касается и тебя. А теперь возьми свой мобильник, босс. Мне кажется, тебе нужно сделать несколько звонков.
— Выбрался оттуда живым. Должен сказать, что я впечатлен.
Я велел Зандеру оставаться в машине, но, честно говоря, ожидал, что он исчезнет к тому времени, как я вернусь на улицу. Он никогда не умел делать то, что ему говорили. Однако, когда я возвращаюсь к «Камаро», он сидит на водительском сиденье, держа на коленях чудовищный косяк.
— Двигайся, — приказываю я.
— Я отличный водитель. Почему бы тебе просто не расслабиться, а я… — Он замолкает, когда поднимает глаза и видит выражение моего лица. — Да черт с ним, — бормоча что-то себе под нос, и скользит по скамейке к пассажирскому сиденью, стараясь не вывалить траву в проход для ног. — Ты ходячее клише, Моретти. Плохой мальчик-подросток, который никому не позволяет водить свою мощную тачку? Ну же. Ты гораздо лучше этого. Не будь таким чертовски очевидным.
— Я позволяю Сильвер вести мою машину, — отвечаю я, захлопывая за собой дверцу машины. — Возможно, я бы позволил Кэму вести мою машину.
— Тогда почему я не могу?
— Потому что мне доставляет удовольствие издеваться над тобой, — отвечаю я, выхватывая из его рук косяк, который он только что скрутил, и зажимая его между зубами. — Огонь, — говорю я, протягивая руку. Зандер хлопает своей «Zippo» по моей открытой ладони. Травка крепкая, приятное онемение путешествует вниз по задней части моей шеи, когда я задерживаю ее в легких на секунду.
Прошел почти год с тех пор, как я курил марихуану, но эйфория кажется мне одновременно знакомой и приятной. Хотя все, что мне нужно — это одна затяжка. Я передаю косяк обратно Зандеру, выдыхая две струи дыма через нос.
— Должен ли я предположить, что твой отец больше не проблема? — спрашивает Зандер, его голос приглушен густым дымом в горле.
Заводя двигатель «Камаро», я резко нажимаю на педаль газа и выезжаю со стоянки.
— Он все ещё проблема. И Монти тоже, так или иначе. Но мне кажется, что я выиграл немного времени. Да, кстати, ты больше не Дредноут.
Я чувствую, что Зандер пристально смотрит на меня.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Ты с ними покончил. И ты покончил с Роли. Пора тебе возвращаться в Беллингем, чувак. Нет никакого смысла нам обоим быть втянутыми в это дерьмо.
Зандер будет возражать. Я готов к этому, но он едва успел издать звук своего первого «нихрена себе, чувак», как из-за поворота навстречу нам выскочил черный грузовик с тонированными стеклами. На долю секунды мы оба оказываемся на одной стороне дороги. Тонированные стекла скрывают личность водителя за рулем. Мне некуда деваться. Единственное, что отделяет «Камаро» от сорокафутового обрыва в овраг рядом с дорогой — это уже помятый поручень ограждения. Он не удержит нас, если мы попадем в него. Мы пробьем его и покатимся вниз по крутому склону, переворачиваясь каждый раз, когда машина отскакивает от скалы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Каким-то образом, в самом крошечном отрезке времени, в одной восьмой секунды, не больше, я понимаю, что чувствовал Бен прямо перед тем, как Джеки съехала с дороги. Мой язык немного более красочный, но я уверен, что и его мысли были точно такими же:
«Господи, я не хочу умирать».
Черный грузовик резко сворачивает, пытаясь вовремя вернуться на свою сторону дороги. Он делает это, но только чуть-чуть. Машина-убийца сбивает боковое зеркало «Камаро», срывая его с машины, заставляя его подпрыгивать на дороге позади нас в ливне искореженного металла и разбитого стекла.
— Боже... ЧЕРТ! — кричит Зандер во всю глотку. — Какого хрена!
Мои руки дрожат, и мне кажется, что мое сердце вот-вот разорвется, но я ухитряюсь продолжать вести машину.
— Ты их видел? — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Зандеру не нужно спрашивать, о чем я говорю. Он кивает, упираясь руками в приборную панель и наклоняясь вперед, делая неровный вдох.
— Пулевые отверстия? Их было два, прямо посередине двери. Трудно не заметить.
Еще в две тысячи четырнадцатом году Роли был признан самым безопасным городом для жизни во всем штате Вашингтон. Гарри повесил газетную вырезку в рамку на стене закусочной, чтобы доказать это. Монти, возможно, уже некоторое время культивирует здесь свою маленькую криминальную империю, но он сдержанно относится к этому. Большинство жителей Роли никогда даже не видели лица Монтгомери Коэна третьего. Это не тот город, где грузовики с пулевым отверстиями, выскакивают из-за поворота на неправильную сторону дороги.
Нет, это каким-то образом связано со мной.
Именно тогда я замечаю пропущенные звонки от Сильвер.
Глава 32.
У меня почти не осталось ногтей, когда Алекс, наконец, появляется в доме. Зандера с ним нет, вероятно, Алекс высадил его в трейлерном парке Солтон-Эш. Шины «Камаро» взбивают гравий и старый снег, когда Алекс въезжает на подъездную дорожку. Он паркуется рядом с «Новой», даже не потрудившись заглушить двигатель, прежде чем выпрыгнуть с водительского сиденья и помчаться к крыльцу дома, где я сижу на холоде, ожидая его.
— Ты в порядке? Ты ранена? — Его руки лихорадочно гладят меня, выискивая скрытые раны. Я уже сказала ему в смс, что со мной все в порядке, но, очевидно, он должен проверить это сам.
— Я в полном порядке. В порядке, честное слово. На самом деле ничего не произошло. Я просто испугалась, вот и все. Папа... Боже, если бы папа не приехал и не встретил меня…
Выражение лица Алекса становится жестче, ноздри раздуваются.
— Где он?
— На кухне.
Алекс кивает, встает и направляется внутрь. Я следую за ним, уже готовясь к своей речи о том, что не позволю ни Алексу, ни моему отцу снова ввязаться в план по уничтожению Джейкоба Уивинга. В прошлый раз, была чистая удача, что ни одного из них не подстрелил один из охранников Калеба Уивинга. Но Алекс даже не предлагает этого. Папа держит свои крепкие напитки в буфете над плитой. Увидев, что мы идем по коридору, он достает еще два низких бокала и ставит их рядом с тем, который уже достал для себя. Алекс расхаживает взад и вперед по кухне, снова и снова проводя руками по волосам, пока папа наливает в каждый стакан по двойной порции виски. Когда папа протягивает Алексу стакан, тот хрюкает в знак благодарности и одним махом опрокидывает в рот янтарную жидкость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Папа забирает у Алекса стакан и вместо него протягивает ему наполовину полную бутылку.
— Это официально. Я самый плохой родитель в мире, — говорит он. — Я, должно быть, единственный отец в штате Вашингтон, который позволяет своей несовершеннолетней дочери пить чертов виски. — Я беру предложенный им стакан, морщась от глотка, чувствуя себя немного лучше, когда алкоголь прокладывает себе путь вниз по горлу. — Я выставляю дом на продажу. Мы переезжаем в Чикаго, — бормочет папа. — В этом чертовом Иллинойсе безопаснее, чем здесь.
