Алекс смеется, и этот звук звучит ломко и резко.
— Они не выгонят нас из Роли, Кэм. Никого из нас. Это всегда был ваш дом. Теперь это и мой дом тоже. — Он сцепляет пальцы за затылком, складывая их у основания черепа. — Это не может продолжаться вечно. Копы найдут что-нибудь еще на Джейка, и его снова отправят в тюрьму. Мой отец скоро исчезнет. Монти собирается стереть меня из своей памяти. Все вернется на круги своя. Конец.
Я думаю, что это поражает его в то же время, что и меня; все это безумие и хаос — для нас норма. Так было всегда, угроза опасности и разбитое сердце, уже очень давно. Было бы необычно, если бы жизнь успокоилась, и все действительно перестало разваливаться. Он потирает лицо обеими руками и тяжело вздыхает.
— Вы был крутым чуваком, стреляя вслед тому грузовику, — говорит Алекс сквозь пальцы. — Хорошо, что вы отдали Зету пистолет. Он непредсказуем. Я слишком много слышал о нем, чтобы думать, что он вменяемый.
Папа берет с кухонного стола нож для масла и рассеянно втыкает тупое лезвие в подушечку большого пальца. Когда я в панике позвонила ему, он как раз делал бутерброд, и теперь на разделочной доске осталась лужица растаявшего масла.
— Это будет звучать довольно грубо, — говорит он, глядя невидящим взглядом в окно, выходящее на лес. — Но я, честное слово, с нетерпением жду того дня, когда вы оба уедете в колледж. По крайней мере, тогда мне придется беспокоиться только о том, что ты напьешься и завалишь экзамены, как все остальные.
Глава 33.
— Итак, вы двое, как легендарные Бонни и Клайд, да?
Зет смотрит на клубничный молочный коктейль с взбитыми сливками, стоящий перед ним на столе, с такой злобой, что стакан уже должен был разбиться вдребезги. На нем простой черный свитер с маленькой дырочкой на шее. Потертые джинсы. Пара черных ботинок. Ничто в том, как он одет, не выделяет его из толпы обедающих в выходные у Гарри, но энергия, излучаемая им, достаточно сильна, чтобы заставить людей в кабинках, окружающих нас, подсознательно отодвинуться от него, даже не осознавая этого. Как и в Алексе, в нем есть острый, злой вид электричества, который заставляет людей нервничать.
Рядом со мной Алекс бросает еще один сахар в свой кофе, помешивает, злобно звеня ложкой внутри своей кружки. Я уже знаю, что он не собирается пить эту обжигающе горячую черную жидкость. Он любит черный кофе. Пустые пакетики из-под сахара, брошенные на стол рядом с ламинированным меню Гарри — это признак его волнения.
— Для протокола, я думаю, что это ужасная идея, — недовольно ворчит Алекс.
Зет вздыхает себе под нос, откидываясь на спинку скамейки со своей стороны кабинки.
— Решай. У меня планы с ребенком.
Я смутно припоминаю, что доктор Ромера упоминала, что у нее есть ребенок. Но я никак не могу смириться с тем фактом, что этот парень может быть чьим-то отцом. Он кажется слишком твердым. Слишком отстраненным. Я бы сказала, что не могу себе представить, как он меняет ребенку подгузник, но я точно могу. Он сделает свою работу быстро, с пугающей эффективностью, меньше чем за пять секунд.
— Я сам могу справиться с этой ситуацией с Уивингом, — говорит Алекс. — У меня нет проблем с тем, чтобы уложить этого ублюдка.
Рот Зета дергается. Я думаю, это признак того, что он развеселился.
— Ты уже один раз выстрелил в мальчишку. У тебя целый список мотивов, чтобы похоронить ублюдка. Копы наденут на тебя наручники прежде, чем ты успеешь моргнуть. А твоя девушка не хочет, чтобы ты сидел взаперти всю оставшуюся жизнь. Разве я не прав?
Он попал в самую точку. Алекс никак не может быть тем, кто убьет Джейка, когда копы уже следят за ним, как ястребы. Он будет первым человеком, которого они заподозрят, несмотря ни на что, и на этот раз они бросят его в камеру. С точки зрения закона он находится на очень тонком льду. Не займет много времени для Алекса, чтобы закончить с длительным тюремным заключением. Его жизнь фактически закончится. Тем не менее, он абсолютно ненавидит это. Сильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В попытке прервать состязание взглядов, которое происходит между Алексом и Зетом, я осторожно спрашиваю: — Сколько вам обычно платят за такие вещи, Мистер... э-э... Мэйфейр?
Глаза Зета скользят по мне, холодные и оценивающие.
— Я понятия не имею, о чем речь, мисс Париси. Я управляю боксерским залом в Сиэтле. Если вы спрашиваете, сколько стоит ежемесячный членский взнос, то наши цены доступны на нашем сайте.
— У вас есть сайт?
Он издает одинокий смешок.
— Нет.
— Почему ты все еще здесь? — спрашивает Алекс. — Ты получил свою сумку обратно. Судя по всему, ты живешь в Сиэтле. Не пора ли тебе подумать о том, чтобы уехать из города?
Глаза Зета оживляются интересом, когда он садится и наклоняется ближе к нам через стол.
— Ты думаешь о том, чтобы выгнать меня из Роли, малыш? Ты должен определиться. В одну секунду ты хочешь, чтобы я убил кого-то для тебя. А в следующую хочешь, чтобы я ушел. Я не очень хорошо справляюсь со смешанными сигналами.
Я нервно оглядываюсь, моля Бога, чтобы никто не услышал, как он это сказал.
— Может быть, нам не стоит здесь говорить об убийстве людей, — шиплю я. — Никто ничего не говорил об убийстве кого-то.
Зет небрежно откидывается назад, снова ссутулившись в своем кресле.
— Значит, ты просто хочешь, чтобы я сломал пару костей? Выбил ему несколько зубов? Вселил в него страх? — Тон у него насмешливый.
— Мы хотим знать о сделке отца Джейкоба с УБН, — говорю я. — Мы хотим найти способ сделать так, чтобы Джейк был наказан за все то ужасное дерьмо, которое совершил. Юридически.
Зет вытаскивает соломинку из своего молочного коктейля, вытирает розовые сливки с нее салфеткой и засовывает ее в рот. Задумчиво жует ее кончик.
— Могу и пощекотать его, если хочешь.
Боже. Все это идет не очень хорошо.
— Послушай, ты же сам сказал, что мне лучше оставить ситуацию с Джейкобом на твое усмотрение, когда забрал пистолет у моего отца.
Я жду, изучая его лицо, высматривая какие-то признаки эмоций, но ничего не происходит.
— Я так сказал, да?
— Если ты просто собираешься быть бесполезным и грубым, то Алекс прав. Тебе, наверное, лучше просто уйти…
— Полегче, милая. Полегче. — Зет вытаскивает соломинку изо рта и указывает ею на меня. — Ты бы вызвала эксперта по сносу, чтобы он снес перегородку?
— Э-э... наверное, нет.
— Я не из тех парней, которых ты нанимаешь, чтобы добиться того, чего хочешь, милая. Я определенно не из тех парней, которых можно нанять, чтобы добиться чего-то законным путем. Но это все не имеет значения, потому что я пришел сюда не для того, чтобы давать интервью. Я не ищу работу. Как я уже сказал... Я управляю боксерским залом в Сиэтле.
Я рада что мы на публике. Если бы это было не так, я почти уверена, что Алекс попытался бы убить этого парня. Он приобрел угрожающе пурпурный оттенок.
— Мы зря теряем время, Argento. Пошли. Давай убираться отсюда к чертовой матери.
— Не нужно так сильно напрягаться, — язвительно замечает Зет. — У меня есть личный интерес в том, что касается УБН. Этот Лоуэлл... что ты о нем знаешь?
Алекс стискивает зубы.
— Что он засранец, который, скорее всего, умрет. УБН обвиняет Калеба Уивинга, но этот парень пытается очистить имя Джейка. Он хочет дискредитировать Сильвер. Я думаю, что у него есть связи с моим отцом.
Зет пожимает плечами, поворачивая голову, чтобы посмотреть на неприветливую, влажную ночь по другую сторону окна. Дальше по главной улице деревья, все еще украшенные сверкающими рождественскими огнями, раскачиваются и трясутся от порывов ветра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Куда бы ни пошел Джакомо Моретти, вскоре последуют неприятности, — мягко говорит он. — Если Джек где-то поблизости и в воздухе витает неприятный запах, то можно с уверенностью сказать, что он и есть причина этой вони. — Зет глубоко вздыхает и резко поворачивается к нам лицом. Он переводит взгляд сначала на меня, потом на Алекса, а потом встает и вытаскивает бумажник из кармана джинсов. — Ну, ладно.
