Нет, чтобы затевать большую войну на севере, надо сперва полностью развязаться с востоком.
Тяжело вздохнув, Калида помрачнел.
— Пожалуй, ты прав! Нам не то что с Ордой, нам бы со своими князьями как-нибудь развязаться! С Новгорода вон слухи идут нехорошие, мол не успели братья Всеволодовичи вернуться, как рассорились насмерть. Андрей велит Александру, чтобы тот согласно ярлыку ханскому ехал с Новгорода в Киев, а тому претит, что младший брат над ним верх взял. Он посла Великокняжеского взашей выгнал и обещал в следующий раз голову отсечь, ежели брат еще кого с указаниями своими пришлет.
Для меня это не новость, но пока я не хочу расстраивать друга тем, что придется воевать не только против Орды, но и против своих, что с монголами придут. Поэтому я молчу, а Калида бросает на меня выжидательно-вопросительный взгляд.
— Я это к тому, что братья того и гляди раздерутся, и хотелось бы заранее знать. Коли они за мечи все ж возьмутся, мы за кого встанем, за Александра или за Андрея?
«Хотелось ему знать! — Мысленно ворчу на излишнее любопытство Калиды. — Придет время, и узнаешь! Ишь, все любопытные какие стали!»
Мне не нравится интерес Калиды, потому как этот вопрос на ближайшее время станет предметом большого торга. Тверь ныне в силе, и оба князя приложат максимум усилий, чтобы переманить меня на свою сторону. Поэтому отвечаю исчерпывающе, но без какой-либо конкретики.
— Мы всегда за того князя, кто интересы Земли русской впереди гордыни своей ставит!
Глава 10
Декабрь 1250 года
Резко распахнув дверь, захожу в класс. Гул голосов сразу затихает, и гулко рявкает бас Эрика Хансена.
— Господа офицеры!
Грохот отодвигаемых лавок, шорох одежды и слушатели Академии командного состава вытягиваются во фрунт.
Датчанин докладывает мне, что первый курс слушателей в полном составе готов к занятию, а я в этот момент думаю, что вот как занятно вышло. Я тот человек, что в прошлой жизни не то что в армии не служил, но и вообще по жизни терпеть не мог всей этой казарменно-солдафонской атрибутики. Теперь же вот сам железной рукой насаждаю все те традиции и порядки, которые я видел разве что в кино.
Приветствую своих слушателей и командую «вольно». Мой взгляд обводит замершие в ожидании лица. В первом ряду сидят заслуженные командиры пехотных полков Ратиша Ерш, Эрик Хансен и Петр Рябой, рядом с ними кавалерийские полковники Иван Заноза и Козима Горох. Здесь же в этом ряду и Ванька Соболь. У него под рукой хоть и не полк, а поменьше, но это диверсионно-разведывательная бригада, и чин он тоже носит полковничий.
Позади старших, поедая меня глазами, застыли восемнадцать командиров бригад. Почти половина из них — это первый выпуск моего училища, и каждый из них кровью и отвагой заслужил свой чин.
Глядя на них, я невольно вспоминаю, как почти два года назад, едва вернувшись после битвы под Зубцовым, я вызвал к себе своих новоиспеченных полковников и огорошил их тем, что все они отправляются в школу.
— Негоже вам, отцам командирам, неграмотными ходить и перед молодежью позориться! — Заявил я им тогда. — Опять же ни карту прочесть, ни донесение написать сами не можете. Куда это годится!
Они, конечно, взмолились, мол позор им с ребятней-то на одной скамье сидеть, и тогда я придумал им ширму с красивым названием Академия командного состава.
Год их учили грамоте, постепенно зачисляя к ним в группу и бригадиров из ветеранов, что тоже не владели ни счетом, ни письмом. Через годик они ума поднабрались, уровень подровнялся, и тогда уже туда включили всех бригадиров и начали учить уже наукам посерьезней: географии, математики, картографии и политическим раскладам в Европе.
Учителя нашлись. Кому из старых учителей я нагрузки добавил, а то и новый народец появился. За эти тринадцать лет каких-только людей в Тверь не заносило, был даже звездочет из Самарканда, это он сам так представился. А из полезных, что я в академию преподавать взял, так это генуэзец из Кафы и грек с Никеи. Оба на Руси уже давно мытарятся и даже говорить пообвыклись. Первый повидал за свою жизнь немало стран, да и рассказать мог занятно, а второй разбирался в грязном белье нынешней Европы, как никто. Ведь его в Тверь занесло аж из канцелярии Никейского императора Иоанна III. Там бедолагу обвинили в заговоре, и он так струхнул, что в попытке спрятаться от суровых лап имперского правосудия добежал аж до Твери.
У меня самого на преподавание, конечно же, времени не хватает, но один раз в неделю я все же выкраиваю на академию час-полтора и собираю всех слушателей у себя в Твери. Как сказали бы у меня в университете, на профессорский семинар.
Как учить будущих стратегов и полководцев, я понятия не имею, поэтому взял за основу самую простую концепцию. Я рассказываю им о самых известных битвах прошлого и будущего, мы разбираем, что было сделано правильно, а что нет, и думаю в совокупности, это должно пойти моим командирам на пользу.
Вот на прошлой неделе мы разбирали еще не случившуюся битву при Азенкуре, и на дом им было дано задание начертить план битвы и написать свое видение, как бы каждый из них поступил, командуя французским войском.
Поэтому сейчас у меня на столе лежит толстая пачка листков с домашними заданиями, которые мне еще надо будет проверить за неделю и разобрать на следующем семинаре.
«Да не пропадет мой труд без пользы!» — Мысленно вздохнув, вновь обвожу взглядом аудиторию и объявляю тему лекции.
— Сегодня мы не будем углубляться в века и искать примеров у чужеземцев, а разберем дела наши, и совсем недавние. — Отмечаю, что все аж сопеть перестали, и продолжаю. — Возьмем пример дедов наших и разберем битву на Калке.
Рассказываю им летописную версию со всеми подробностями, вплоть до пира на костях павших киевлян, и вижу, как у моих слушателей сводит скулы от обиды и ненависти.
Закончив, по уже установившейся традиции предлагаю всем высказать свое мнение, и первым, подняв руку, кричит с места Соболь.
— Разведка у наших была ни к черту! Как можно было так, очертя голову, лезть в западню?!
Соглашаюсь.
— Хорошо! Что еще можете сказать?!
Вижу поднятую руку Ивана Занозы и киваю ему, мол говори.
Степенно поднявшись, кавалерийский полковник пригладил торчащие вихры.
— Это вот! Конницы у князя Мстислава Удатного маловато было, надоть…
Прерывая его, вскакивает Эрик Хансен.
— Трус этот киевский князь, вот и все! Надо было не на месте стоять и дожидаться, пока их по отдельности побьют, а идти на помощь конной дружине!
С этим утверждением
