воскликнул подпоручик в новеньком с иголочки мундире – ещё не разу не побывавшем в бою,- ведь он защищает расчёт от попадания винтовочных пуль с расстояния свыше пятидесяти шагов[12]!
Выучил, блин!
- Максимов, твоё мнение – как фронтовика?
- Щит - штука хорошая, Ваше Величество! И, полезная…, - несколько придурковато начал старший фейерверкер, - ежели в обороне, ежели дождь целый божий день льёт и, лужи в окопах, то на нём удобно костёр развести - чтоб в котелке себе чего-нибудь пожрать сварить. Ну, а ежели бой – наступаем или бежим… Ой, извиняюсь – «отступаем» без оглядки, то выкидываем его к чёрту…
Да… Отличная броневая сталь, выдерживающая попадание винтовочной пули «дальше пятидесяти метров», заслуживает лучшего применения! Я, даже приметно знаю какого.
- К тому же, крепление щита быстро разбалтывается и, при стрельбе он сильно дребезжит – сбивая наводку…
Блин… А ведь на наших «Максимах», этот щит до самого конца Великой Отечественной продержался!
- Слушая, старший фейерверкер…, - спрашиваю со всей строгостью, - а, чё ты такой вумный – а, до сих пор на фронте, а не в Туле на своём заводе? Оружие делать некому, а такие специалисты в окопах «жратву» себе на пулемётных щитках готовят…
- Так, это… Забрали! Всех забирали и, меня - этого… Того… Как бы, так…
- «Так, это» - всех оружейников уже вернули на заводы, «как бы, так»! Или, нет?
Конечно, может мне изменяет память – но, вроде в «реальной» истории, власти спохватились поняв - что война «молниеносной» не получится и, всех работников оборонных предприятий вернули на их заводы… Конечно тех, кто ещё был жив и в плен немецкий не угодил.
- Так, это…, - замялся солдат.
Вместо него, ответил его начальник:
- Разрешите, Ваше Величество?
- Разрешаю, господин подпоручик!
- Старший фейерверкер Максимов неоднократно замечен в пьянстве, самовольных отлучках и прочих нарушениях воинской дисциплины. Если бы не его «золотые» руки, прямая ему дорога в дисциплинарный батальон - а то и, на каторгу. Мною, он уже пару раз приговаривался к порке розгами[13] – но, благодаря непонятной предрасположенности к нему…
- Пьёшь, солдат?- спрашиваю служивого, сочувственно.
- Пью, Ваше Величество! – вытянувшись «в струнку», честно ответил тот.
- Ничего страшного, - покровительственным тоном сказал я, - я тоже - много пил и курил, потом снизошло на меня ЕГО(!!!) вразумление…
Сняв фуражку и перекрестившись, подняв глаза к небу:
- И, я бросил пить, курить…И, ты – бросишь, солдат! …Есаул!
- Здесь, Ваше Величество!
- Этого «старшего фейерверкера» зачислите к себе. Пока… А там видно будет.
- Слушаюсь!
Постой-ка! Есть одна мысля….
- Вместе с тем австрийским пулемётом.
- «Шварцлозе»?
- Им самым…
- Пьяный проспится, дурак – никогда! – обронил я, проходя мимо покрасневшего как помидор подпоручика, направившись дальше, - вот так то, Ваше Благородие…
***
Перешли всей толпой в раздел винтовок, лежащих в своём секторе на наскоро сколоченных из необструганных и даже необрезанных досок, столах.
Первым на столе находилось длинное стреляющее «копьё», оно же – «весло», более известное в истории оружия как «трёхлинейная винтовка образца 1891 года», с примкнутым штыком.
Я взял её и повертел в руках:
- Скажите мне всю правду, господин подпоручик: когда солдат с этой винтовкой на плече идёт, он телеграфные провода штыком не цепляет? БУГАГАГА!!!
Сразу заметил отличия винтовки периода Российской Империи от более поздних - советских. Деревянное цевье и ложа из бука – а не из берёзы, ствол «схвачен» винтовыми ложевыми кольцами - а не разрезными пружинными, гранёный - а не круглый патронник, «горбатая» прицельная планка, крепление для штыка с винтовой затяжкой – а не с защелкой… Понравилась тщательная внешняя отделка винтовки, идеальное воронение – оружие, ещё ни разу не было в бою или хотя бы в грубых, солдатских руках. Открыв затвор, осмотрел внутреннюю отделку и, наведя на Солнце, проверил канал ствола – такая же «история»!
В «той» жизни, мне приходилось держать в руках трёхлинейные винтовки, правда – уже советские… Карабины – не винтовки, но «военного» образца – с очень грубой внешней и внутренней отделкой.
На казённой части увидел клеймо – русский двуглавый орёл, надпись «ИТОЗ» - «Императорский Тульский Оружейный Завод» и год выпуска – 1915.
Ничего, себе… Война вроде уже достаточно долго идёт, на фронте жуткий дефицит всего, в первую очередь винтовок: один солдат стреляет - а двое ждут, когда его ранят или убьют… Русские генералы, как угорелые мечутся по всему миру - скупая любой стреляющий хлам, а винтовочки на заводах как «вылизывали» - так и, вылизывают!
Не… Что-то пехотная винтовка мне не нравится – хотя подпоручик что-то лопочет про дальность стрельбы, пробивную способность пули и, про удобство выпустить кишки ворогу, именно таким - длинным штыком. Стрелять из неё не стал…
Взял со стола другую винтовку – драгунскую, судя по несколько меньшей длине. Открыл затвор, вложил обойму, нажал на верхний патрон - загоняя всю обойму в магазин, закрыл затвор… Винтовка заряжена.
Знаю, что отдача у «мосинки» приличная: если не прижать хорошенько к плечу – может с ног снести! Поэтому, прижимаю как следует и… Какой тугой спуск!
БАХ!!!
«Знать», это – одно. А самому, это почувствовать – совсем другое! Мать, моя… Грохоту, не много меньше - чем от той пушки!
Выпустил все пять пуль по ростовой мишени на дистанции где-то метров четыреста.
- Не узнаю Вас, Ваше Величество! - проговорил какой-то старый хрен в полковничьем мундире, глядя в морской бинокль, - все пять пуль «в молоко»…
Ну, да! Мой то реципиент – Николашка, знатный стрелок и ваще – охотник, был! Столько ворон и прочего зверья истребил… Наших «зелёных» с «Гринписом» вкупе на него – живодёра, нет!
- Не пристреляна ещё винтовка, что тут понимать?! - заступался за меня есаул и, спокойным, уравновешивающим голосом, - берите чуть выше и левее, Ваше Величество… Здесь, главное забыть обо всём – только Вы и ОН(!!!), больше никого нет!
Его голос, как будто мне резкость навёл.
Беру со стола ещё одну обойму, заряжаю:
- БАХ!!! БАХ!!!… БАХ!!!
- Уже лучше! А, ну-ка ещё разок…
Ещё обойма… И, ещё… Наконец:
- Все пять пуль в середину мишени! - бурные и продолжительные аплодисменты моей Свиты!
Блин, чуть не начал раскланиваться – как «звезда», какая с подиума!
