Может поэтому жнец так любил море? Потому что оно было недоступно для него?
– Возвращайся! – не скрывая бурлящую в нем ярость, кричал жнец.
Она лишь улыбнулась.
– В вашем с Ари контракте участвует ведь третья сторона – и это я, – Кира говорила тихо, и обычный человек с трудом бы расслышал ее голос среди увеличивающихся с каждой секундой волн. Но жнец был не обычный человек, он точно слышал, что она говорила. – Я отказываюсь от жизни Ари, не принимаю ее! Если я умру, ваш контракт будет расторгнут. Я использовала одиннадцать месяцев жизни Артура, и ты взял за них плату, а все остальное вернется к нему!
Кира встретилась глазами с испепеляющим взглядом жнеца и, улыбнувшись шире, отвернулась на горизонт.
Увеличивающиеся волны били и хлестали. Девушка вскинула руку и посмотрела на обручальное кольцо, что золотом горело на пальце. Оно придавало сил.
Кира выдохнув, нырнула в море и, вынырнув, поплыла вперед, там, где бьющие волны были холмами. Ледяной ветер хлестал ее по щекам, а она плыла и плыла, зная, что Ари будет спасен.
И это было главной наградой для нее.
“Знаете, что я поняла за свою короткую жизнь? Всего одно: мир прекрасен!
Я бы так хотела остаться. Испытать себя в этой фортуне жизни.
Я осознала, что благодарна судьбе за то время, что она дала мне. За тех людей, что я встретила. Я ведь могла умереть резко, за мгновение, но сейчас я здесь. У меня было время закончить все дела, исполнить все желания. Я ведь откладывала жизнь на потом, думала, что все в будущем… Я была глупой… И спасибо, что я очнулась раньше, чем над моей головой упала могильная плита с надписью на надгробии: “Здесь похоронена Кира, та, что думала, что у нее все впереди и не дожила”.
Я почти ни о чем не жалею. Только о том, что не поняла раньше, что жизнь такая быстрая, что и не замечаешь, как просачиваются сквозь пальцы песчинки шансов, впечатлений, жизни.
Проживи я еще раз, я бы конечно все изменила, но ничего ведь не изменишь…
Я думала, что бессмертна. Или не так… Смерть была чем-то далеким, недосягаемым, то, что именно с тобой никогда не случится.
Почему никто не говорил мне, не вдалбливал в мою маленькую голову с самого рождения, что мы смертны? Что смерть ходит за нами по пятам и может ударить в любой момент?
После осознания этого не остается больше сомнений, нерешительности, неуверенности. Завтра может не наступить и надо делать все сейчас, именно в этот момент!”
Сил плыть уже не было. Одежда мешала. Волна накрыла Киру с головой и в этот раз она не всплыла.
Она распахнула глаза. Яркие пятна солнечных лучей, что проникали в глубину моря, заплясали перед глазами.
Инстинкт жизни заставил ее руки и ноги двигаться и грести, но течение бросало ее из стороны в сторону и все смешалось.
Непроизвольный вдох и вода заполнила горло. Пузырьки воздуха вспорхнули к свету. И в тот момент Кира почувствовала обжигающую боль.
Гул в ушах зазвенел колокольным звоном. Яркие пятна замерцали перед глазами, и ей показалось, что она падает в глубину.
Холод забирал у Киры все страхи, все печали и в тот момент, когда она поняла, что все погружается во тьму, на ее устах была улыбка.
Она больше не боялась.
Глава 20
Любовь
Ари вздрогнул, втянул через нос полный кислорода воздух и открыл глаза. Светильники на потолке резали глаза. Мерное пиканье приборов медленно вторгалось в сознание вместе с запахами…
“Я в больнице?” – лениво подумал Ари, и потянулся, чувствуя себя невероятно отдохнувшим и полным сил.
Взгляд скользнул по палате и остановился на конверте, что мирно лежал на тумбочке. Родным, знакомым почерком было написано: “Ари от Киры. Открыть после похорон”.
И в этот момент сердце Ари окаменело.
Ледяной водой память обрушилась и осознание, того что он жив потрясло.
“Если я жив, может ли обозначать что… – Артур сглотнул и стянул с себя кислородную маску”.
– Кира? – выдохнул он и резко сел. Руки затряслись.
Юноша протянул руку, сжал письмо и вскочил на ноги. С тела сорвались датчики, с рук – капельница, и брызги крови окрасили простыни, но он не заметил этого. Приборы пронзительно запищали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В голове лишь билось: “Я должен что-то сделать!”.
Он схватил цепочку с кулоном с тумбы и заметался по палате, ища, что надеть. Вдруг в палату ворвались доктора и медсестры во главе с его отцом.
Немая сцена: Ари в медицинской рубахе, в которой светил задом и доктора, готовые реанимировать сына главврача.
Ари резко развернулся.
– Где моя одежда? – воскликнул он.
– Тебе нельзя вставать, – только и смог сказать ошарашенный Дмитрий Демидович. Ари скривил лицо и быстро прошмыгнул сквозь толпу опешивших медицинских работников. Он знал, что у отца в кабинете точно должна была быть запасная одежда. Конечно, это был, скорее всего, костюм, но Ари подойдет все, в чем не светят задом.
Он из последних сил старался не думать, что Киры уже больше нет.
Отец протолкнулся следом и поспешил за сыном.
– Дмитрий Демидович…? – окрикнула его одна из медсестер, но главврач не обратил внимания на нее и распахнул дверь в свой кабинет.
Артур натягивал брюки запасного костюма отца, что были ему велики.
– Ты должен быть сейчас в палате. Ари, ты чуть не умер. Мы должны проверить твое сердце! – воскликнул отец, а юноша только покосился на него и затянул пояс потуже. Он натянул рубашку и застегнул пару из десятка мелких пуговиц рубашки.
– Ари! Ты меня слышишь? У тебя была остановка сердца. Два раза была клиническая смерть! Мы вытащили тебя с того света!
Артур резко замер и поднял голову на отца.
– Где Кира?
– О чем ты? – отец помотал головой, раздражаясь от странного поведения сына. Он уже раздумывал вызвать медбратьев и насильно заставить Ари лечь в постель, но так же он понимал, что сын без боя не сдаться, а это может вызвать еще один приступ.
– Я должен был умереть, чтобы она жила. Если я жив, значит Кира мертва. Но, надеюсь, я успею, – бредил Ари. Он запихнул ноги в отцовские парадные туфли и готов был бежать дальше.
– Где мой телефон?
Отец невольно бросил взгляд на стол. Артур увидел свой телефон на столе и схватил его.
Заряд был на исходе.
Не обращая внимания на отца, Ари набрал номер Киры. Телефон был вне зоны доступа. Холодок пробежался по спине.
Он не хотел верить в то, что было очевидно.
Юноша схватил со стола письмо, что написала ему Кира, и резко распахнул дверь. Игнорируя протесты отца, он побежал по коридору. Телефон в кармане отца завибрировал. Он отвлекся от сына и, даже не посмотрев на контакт, ответил.
Ари преградили дорогу два медбрата, но юноша был профессиональным спортсменом. Уклонившись от их захвата, он выскочил на лестничную площадку и понесся вниз.
Выбежав, он закричал что есть мочи:
– Выходи! Я знаю, что ты слышишь меня!
Немногочисленные посетители больницы и пациенты, что вышли подышать свежим воздухом, ошарашено обернулись на него.
Но Ари было все равно, что они о нем думали.
– Выходи, сволочь! Где Кира?
Взгляд метался и цеплялся за незнакомцев в поисках жнеца смерти, но его не было. На намотанной на руке цепочке качался кулон с ее инициалами.
Артур от злости закричал.
Он поднял руку с конвертом и, с трудом контролируя пальцы, распечатал его. Руки затряслись, когда он увидел такой родной подчерк:
“Любимый мой!
Не злись.
Ты думал, что я бы смогла жить дальше, зная, что ты отдал жизнь ради меня? Ты сделал больше, чем мог: ты дал мне лучший год в жизни. Ты подарил мне одиннадцать месяцев, забрав у себя почти три года. Спасибо тебе. Я так тебе благодарна!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ты – лучшее, что произошло со мной в этой жизни.
Ты, наверное, не догадываешься, но ты самый умный человек, которого я знаю. Помни, что никогда не поздно начать все сначала. Конец наступает только тогда, когда наступает смерть. Ты не знаешь, что будет завтра. Жизнь так непредсказуема. Не смей попусту тратить время.
