становилась гнетущей. Назревал решающий конфликт. Однако тонко чувствующий альфонс, учуяв опасность, упредил скандальное событие – самолично исчез вместе со своими книгами. Перенесся ли он в иной мир (после его так никто и не видел) или остался на бренной земле —какое это теперь имело значение?
Валентина выстояла перед унизительным, тяжелым ударом судьбы. Душевные раны затягивались долго и мучительно. Утешало то, что не родила ребенка. Послушалась-таки мать, которая постоянно предупреждала: «Родишь безотцовщину, помянешь мое слово». Судьба все же снисходительно отнеслась к ней: уберегла от связи с хитро-глупым иждивенцем.
В мужчинах Валентина разуверилась. Формула семейного счастья, которую она вывела с учетом горького опыта, а именно: муж – это настоящий мужчина, добытчик в семье, голова, а жена есть шея (то есть куда хочешь, туда и повернешь голову) – представлялась ей призрачной и неосуществимой в реальной жизни. Быть за мужем как за каменной стеной (хотя за каменной стеной, как правило, значится тюремная камера) – подобного обнадеживающего примера ей не посчастливилось наблюдать. А помечтать, несмотря ни на что, не воспретишь.
…Вообще-то, всякий человек – особенно женщины – грезит о семейной идиллии, когда супруги довольны как собой, так и друг другом. Ну кто мечтает о семье, где, простите, «покой нам только снится»? Однако прелесть состоит в том, что в счастливой супружеской жизни непременно должна главенствовать глупость. «Представляешь, я так долго искал свои тапки, что потерял надежду их найти, а они – ты не догадаешься – находились перед моим носом», – делится своей радостью счастливый супруг со своей не менее счастливой супругой. Та в ответ утопает в умилении от удачной находки находчивого мужа. Примитивно, но как приятно! Влюбленная парочка до конца дней своих обречена жить в атмосфере благодушия и детской восторженности. Рассудительности в их отношениях уготована незавидная участь, что и хорошо, ибо разум есть зачинатель и катализатор семейных раздоров. Горе от ума! Резюме: чтобы испытать семейное счастье, необходимо поглупеть. Но кто ж пойдет на идиотскую сделку?! Даже последний придурок оскорбиться, засвистит от негодования, крутя пальцем у виска.
…Судьба улыбнулась Валентине. Она, как ни странно, встретила в лице Вадима мужчину своей, как считала, несбыточной мечты. Он был красив, щедр, умен и ко всему прочему богат. Настоящий мужчина!
Только на чужбине она усмотрела в образе любимого некоторые отступления от идеала. Отклонения никоим образом не повлияли на ее чувства. Наслоения – его беспричинное озорство, не приличествующее статусу и возрасту баловство и несерьезность, граничащая с легкомысленностью, – не вызывали острого неприятия. Привлекательные черты его личности заслоняли досадные стороны характера. Всем повелевает время, все преходяще, образумится – питала надежду Валентина.
Сложнее обстояло дело с его воинствующим атеизмом. В возведении непростительной хулы на Бога Валентина видела страшную опасность – кару свыше, которая, возможно, уже нависла над ними. Во спасение души любимого спешила скрупулезно изучить Священное Писание, дабы с полной готовностью и с помощью свыше доказать и свести на нет его заблуждения. Мечтала о том дне, когда, уверив Вадима в истинности веры, приведет в храм, где и совершит он покаяние пред святыми образами.
Счастье было зримо и близко. Валентина любила и была любима. Она верила, надеялась, ждала.
ГЛАВА 19
Осень подкралась незаметно. Стояли еще жаркие дни, солнце расходовало последние свои запасы, но учинить зной уже не хватало сил и желания. Летучие отряды гнуса – дружины перевоплотившихся демонов – не отступали от своего страстного ремесла: поражали, то есть помечали, внушающих доверие призывников в преисподнюю. В кровавое пиршество эмиссары «оттуда» вкладывали последние силы.
Ближе к ноябрю облик природы заметно менялся. Кровососущие твари с чувством исполненного долга отправлялись восвояси. Уставшее солнце сдавало свои позиции. В предвестии зимы осень собирала тучи и оставляла их сторожить небо. Начинался период дождей, наступал сезон печали. Сердобольная природа приступала к скорби по тем безнадежным грешникам, которые получили черную метку – жгучий стойкий зуд от укусов посланников ада. Уныло, тоскливо, слезно.
С наступлением дождливой зимы туристический сезон завершился. Однако неуемная Валентина нашла иную заботу – задумала осуществить косметический ремонт здания гостиницы. Пустячное дело: подкрепить что-то, покрасить кое-где, кое-что заменить. С завидным рвением она приступила к выполнению неотложной программы.
«Пустячное дело» обернулось настоящей пыткой. Замысел с нервирующим «скрежетом» претворялся в реальность. Но не в ту, которая ей виделась в воображении. Нанятый работник, на ее взгляд, отличался непомерной говорливостью, но отнюдь не мастерской работой. На замечания разражался длинной, малопонятной тирадой, на что она отвечала не менее длинной, но чудовищно исковерканной от волнения речью. Не разумея друг друга, возмущались оба. Однажды после очередной острой «полемики», находясь под впечатлением от «столкновения взглядов», не вытерпела, выложила Вадиму свое недовольство работником.
– Невмоготу уже, – дала волю накопившемуся раздражению. – Представляешь, покрасил перила, а если медленно проведешь по ним рукой, то ощутишь подтеки. То же самое лестницы: если хорошо прислушаться, обязательно услышишь, что скрипят. Что ни сделает, все из рук вон плохо. Бездарь! Мастер только загибать словечко! Дура, что поверила его обещаниям.
Старая постройка годилась лишь на слом, о чем, по всей видимости, не догадывалась Валентина. В памяти Вадима возник печальный образ Джонни, опасения которого, как вышло, имели под собой основания. Его потянуло на шутку.
– Да-а, положение пакостное, дальше просто некуда, – принял он сокрушенный вид. —Но так и быть, подскажу, где выход. Посоветуй ему поменять местами язык с рабочей рукой, ничего сверхъестественного. Дело сразу пойдет на лад, не нарадуешься. Как видишь, все очень просто
Сказал и поплатился за это. Валентина плотно сомкнув губы, испепелила его взглядом. Вадим сообразил, что допустил оплошность. С озабоченным видом, сбивчиво, но с жаром предложил свои услуги. Потуги были напрасны, выражение ее лица оставалось предельно понятным. После она ни разу не пожаловалась ему.
Зимой в жизни Вадима и Валентины не произошло особых изменений. Распорядок дня для них обоих остался прежним. Она вставала рано, направлялась в гостиницу с целью не оставлять без надзора «бездаря». Вадим же, как и прежде, предавался одиночеству.
Домой возвращалась намного раньше, в часы сиесты. Досуг не посвящала общению с Вадимом. Коротко поговорив с ним, уединялась в спальне, где в тиши и спокойствии при иконке на тумбочке возле кровати склонялась над Библией.
В уединении Священное Писание изучала и анализировала личность со сформировавшимся мировоззрением и твердой духовной позицией, а не юное создание, которое когда-то из праздного любопытства вознамерилось разнообразить ничем не занятое время. Неувязки в тексте, вызывавшие ранее недоразумение и недоумение, теперь Валентина вдумчиво и терпеливо разбирала, следуя логике
