получила от него короткое сообщение: «Всё расскажу за утренним кофе».
Поэтому тревога, охватившая было меня накануне вечером после безуспешных попыток дозвониться до шефа полиции, легко отступила и позволила мне лечь спать спокойно.
Я размышляла в утренней туманной тишине, каким образом будет лучше преподнести дяде Керему неприятную правду о его заместителе, проявившем наконец открыто свою сущность. Мало того, что этот тип тайно следил за нашими с Олей перемещениями, так он ещё и позволил себе откровенное хамство в мою сторону, когда узнал о вчерашнем визите поддержки к Виталию.
В моей голове вертелся мучительный вопрос, в какую игру играет этот человек. Он, я была в этом уверена, прекрасно осознавал, что к Виталию невозможно попасть без согласования посещения с шефом полиции.
Интересно, что же тогда в мыслях у этого грубого солдафона? Неужели он действует наперекор начальству или даже целенаправленно копает под него в попытке занять его место? Ну ничего, дядя Керем обязательно скоро отыщет горничную Айше, решила я, и, когда та заговорит, вот именно тогда всё очень быстро и прояснится.
– Мам, тебе бабушка звонит, – в проём балконной двери высунулась взлохмаченная голова Севки.
– Иду! – Я поставила недопитый чай на балконный столик и поспешила в комнату.
– Привет, – радостно помахали мы с Севкой появившейся на экране телефона бабушке.
– С Рождеством! – поздравила нас она и перевела камеру своего мобильного на древнюю пластиковую ёлку, под которой лежали перевязанные ленточками пакеты с подарками.
Ёлке этой было, наверное, лет тридцать от роду. А может, и больше. По крайней мере, сколько я себя помню, каждый декабрь мама именно за неё вела ожесточённые оборонительные бои со мной, норовящей выпросить у отца установку на этот раз ели настоящей, колючей, зелёной и пахнущей смолой.
– Только через мой труп! – безапелляционно заявляла мама и доставала с антресоли неизменную пыльную коробку с лохматым серовато-зелёным пластмассовым шедевром советской промышленности.
Впрочем, плотно завешанная мишурой, игрушками и гирляндами, это уродливое изделие смотрелось весьма сносно. А сейчас и вовсе я взирала на неё с лёгкой ноткой ностальгии. Справедливости ради следует признать, что советское качество, видимо, было рассчитано на многовековое использование.
Мамина нелюбовь к натуральной хвое объяснялась очень просто. Пол в квартире родителей по-прежнему был паркетным. Но это был совсем не тот наборный паркет из ценных пород дерева, который берегут и с гордостью показывают посетителям в музейно-дворцовых комплексах.
Суровый паркет поздних советских времён нещадно скрипел и кряхтел даже под мягкими кошачьими шагами Балтазара и имел несметное количество мелких щелей между досками, несмотря на то что мама регулярно покрывала его всё новыми слоями блестящего лака. И хватило одного-единственного зимнего праздника с установленной в честь него натуральной ёлкой, чтобы весь последующий год развлекаться, выковыривая пинцетом из пола во всей квартире невесть откуда берущиеся многочисленные сухие иголки.
– Ура! А у нас тоже для вас с дедушкой подарки дома приготовлены, – вырвал меня из тёплых ностальгических мыслей голос сына.
– Шикарно, – одобрила бабушка грядущие приятные перспективы. – Всеволод, а теперь дай нам с мамой немножко о делах поговорить.
Севка послушно отдал мне гаджет.
– Мама, а ведь ты оказалась права, – начала быстро говорить я, осознав, что так и не удосужилась сообщить об этом родительнице раньше. – Мы с господином Керемом по твоему совету сравнили место преступления с видеозаписью и – вуаля – обнаружили, что отсутствует сервировочная тележка. Она была на Севкином видео, обрати внимание, стояла прямо рядом с выходом!
– Я так и думала, что это будет нечто подобное, – самодовольно усмехнулась мама. – Раз выяснилось, что вашего певца убили большим ножом и плюс к тому ещё похитили очень крупную сумму денег. По объёму такая приличная котлета явно не поместится в каком-нибудь внутреннем кармане куртки. Всё это хозяйство преступнику надо было из номера как-то вынести. Убийца ваш, хоть и ловко играл в альпиниста, ты говорила, при проникновении в номер не имел при себе никакой сумки или рюкзака.
– Не имел, господин Керем несколько раз пересматривал видео с увеличением. Ну, разве что он мог потом сложить всё это в какой-то пакет или мягкую сумку. Такой аксессуар он вполне мог прихватить с собой в кармане.
Мама замахала руками:
– И как ты себе это представляешь? Убийца однозначно покинул место преступления тем же путём. Он полез по стене с тяжёлым пакетом в руках? В зубах? Где? А потом с этим же пакетом потопал по отелю, рискуя быть замеченным со своей ношей бдительными охранниками или гостями?
– Да, не очень удобно, – согласилась я.
– Вот и я о том же, – удовлетворённо проговорила родительница. – Следовательно, предполагалось вынести это всё каким-то иным путём. И наиболее удобный из них – вернуться позже незамеченным и спокойно осуществить задуманное.
– Незамеченным? – недоверчиво переспросила я, невольно вспоминая направленную на выход из гримёрки видеокамеру.
– Ну да, – невозмутимо пожала плечами мама и вновь будто прочла мои мысли. – Ой, вот только не надо мне сейчас говорить тут про камеру наблюдения. Камеры ломаются, отключаются, их замазывают, залепляют жвачками. Да мало ли что с этой камерой могло неожиданно случиться. Тем более в то время, когда она вроде бы уже и не особенно нужна. Главную свою функцию эта штучка, судя по всему, выполнила: запечатлела нескольких поклонников, которые предсказуемо потащились в гримёрку артиста после его выступления и на которых, как и задумывалось преступником, упало первое подозрение. Тогда как сам убийца преспокойно влез и вылез через балкон и ретировался через номер этажом выше. Там, как я поняла, камер наблюдения на каждом шагу нет.
– Так, а как же он планировал туда вернуться, если гримёрку бы всё равно опечатали? – продолжала я недоумевать, что, впрочем, было делом обычным, когда я разговаривала с нашей бабушкой. Моя среднестатистической скорости мысль едва поспевала за её компьютерным мозгом.
– С чего бы гримёрку опечатали, если бы тело артиста не было пока что обнаружено? – демонстративно постучала себя по лбу мама. – Дети, не забывай, спутали убийце все карты. Сначала монгольская ватага перевесила таблички, а затем наш Всеволод вломился в номер и принялся тыкать во все кнопки подряд. Тело, вспомни, лишь по этим причинам нашли незапланированно рано! Если бы не данное обстоятельство, убийца легко бы мог чуть позже войти в номер и вынести из него что угодно, просто на пару минут выведя из строя камеру. Или не заморачивался бы с камерой, а забрал бы из номера эту тележку под прикрытием обычной уборки. Что, собственно, и было в итоге сделано. Только, похоже, действовать ему пришлось не по плану, впопыхах. Интересно,
