– О, неужели я вижу нашего будущего конунга! – воскликнул он, когда наконец разобрался, который из возящихся на полу детей является сыном Даллы. – Сразу видно будущего героя! Сына конунга никогда не спутаешь с сыном рабыни, как его ни одень!
Бергвиду сыну Стюрмира тогда уже сравнялось три года; это был довольно тихий, молчаливый мальчик с темными волосами и карими глазами. Гельд старался сообразить, на кого из двух родителей он больше походит; когда он в последний раз видел Стюрмира конунга, волосы у того уже наполовину поседели, а лицо так огрубело, что найти в трехлетнем ребенке сходство с ним не удавалось. Глаза… у Даллы ведь карие глаза, вспомнил Гельд.
– Я вижу, красотой лица ребенок пошел в мать, – сказал он, переводя взгляд опять на Даллу. – А доблестью и крепостью духа, конечно, он будет похож на отца. Хотя никто не скажет, что в тебе мало отваги. Этот мальчик будет смел, как сам Синфиотли, «дважды Вёльсунг» [21] .
Довольная Далла улыбалась, ее лицо сияло, и она казалась почти красивой. Видя такой успех, Гельд воодушевился и запел соловьем.
– Я думаю, многие из тех, кто пока не смеет сказать об этом вслух, день и ночь мечтают об этом мальчике, – говорил он, но смотрел при этом не на будущего героя, а на его достойную мать. – Торбранд конунг напрасно думал, что лишил квиттов конунга и тем подчинил их себе. Он отрубил только верхушку, но ведь остались корни. Этот мальчик – маленький корень, из которого со временем вырастет могучий дуб и покроет своими ветвями весь Квиттинг. А может, и не только Квиттинг. Я ведь слышал о том, как иные трусы хотели отдать тебя с сыном в заложники Торбранду. Боги укрепили твой дух и помогли спасти сына от рабской участи. Здесь ты воспитаешь его не хуже, чем Сигурда.
Далла кивнула. Но оба они подумали об одном: у будущего конунга квиттов не так уж много времени, чтобы вырасти. Оно может кончиться в любой день. А Бергвиду еще девять лет ждать, пока придет законный срок взяться за меч! [22]
Чем больше приглядывался Гельд к хозяйству Даллы, тем лучше понимал, что для поддержания достоинства ей не хватает средств. Однажды она взяла его с собой, собираясь осмотреть овец на зимнем пастбище.
– У нас не так уж много овец, а ведь могло бы быть больше! – жаловалась Далла по дороге. – Тут к северу есть несколько гор, где неплохая трава, можно было бы пасти круглый год.
– За чем же дело стало? – оживленно интересовался Гельд. Его занимало все, что занимало Даллу, и довольно скоро она уже считала его очень толковым человеком.
– Некому пасти! – Далла пожала плечами, будто повторяла чужие слова, которым сама не верила. – Этот мудрец, – она кивнула на Кара, который ехал чуть позади них, – говорит, что не может нанять подходящих людей. Правда, подходящих тут не слишком много.
– С побережья все время подходят разные, но подходящие все не подойдут, – пробормотал Гельд.
– Больше всяких бродяг, кто сам только и думает, как бы сожрать хозяйскую овцу, а свалить на волков и троллей! – согласилась Далла. – Но я таких быстро вывожу на чистую воду!
– А что, много здесь волков и троллей?
– Пропасть! На десять овец нужен один пастух, не меньше. Тролли только и ждут, когда человек отвернется. Особенно на Волчьей горе, там, – Далла махнула рукой, – тролли так и мельтешат. Это же Медный Лес, – со значением добавила она. – И из-за этих-то троллей никто и не хочет наниматься к нам в пастухи. Особенно зимой, когда нечисть в силе… Вот, осенью ушли сразу трое бездельников. Говорят, что летом еще туда-сюда, но зимой они на растерзание троллям не останутся. Вот ведь выдумают! На растерзание! Как будто будет лучше, если моих овец растерзают!
– А выстроить хлевы и зимой держать овец в усадьбе? – намекнул Гельд. Он не мог решить, принимать ли это все всерьез.
– Их же надо кормить! А кто будет косить столько сена? Чистить хлевы, ну и все прочее. Это надо такую прорву народа! Не знаю, что и делать!
Гельд опять вспомнил усадьбу Речной Туман и тех постояльцев, что жили в бане, а во время мытья ждали с пожитками во дворе. Позови их Далла к себе – испугались бы они троллей? Тролли нахальны только тогда, когда их много, а людей мало. Собери Далла побольше людей, разреши им построить дома возле усадьбы, помоги им обзавестись хозяйством – она давно смеялась бы над троллями. Нашлись бы и косари, и пастухи, и сотня локтей полотна за локоть шелка показалась бы плевой ценой. Но она предпочитает никому не доверять. А где ее сын будет набирать дружину, если доживет до этой славной поры?
Некоторое время Гельд колебался, не поделиться ли с ней этими мыслями. Нет, пока не стоит. Ему пока удержать бы то ненадежное доверие, которое ей внушает он сам. Просить за других еще рановато.
Путь их лежал по горам, по склонам, поросшим то мелким березняком, то кустарником. Трава на широких полянах была съедена, везде виднелись овечьи следы. Постепенно Кар продвинулся вперед и теперь скакал между Гельдом и лесной опушкой. Гельд удивленно посмотрел на него: до сих пор неприветливый управитель не искал его общества.
– Чего смотришь? – грубо бросил Кар в ответ на его взгляд. – И так вечно лезешь не в свое дело!
– Не трогай его, Кар! – прикрикнула Далла. – В твои дела он не лезет. Если ты сам не можешь ничего узнать, не выходя из дома, то не мешай мне разговаривать с людьми, которые где-то побывали!
На самом деле Далла извлекала из беседы с Гельдом очень мало сведений, так как почти все время говорила сама. Но именно поэтому беседа и казалась ей очень занимательной.
Кар насупился еще сильнее и засопел.
– А что, у колдуна не слишком хорошо получаются гадания? – доверительно прошептал Гельд, наклонившись к Далле.
– Совсем не получаются! – с досадой ответила она. – Я слышала, что Рам умеет бросать прутья и узнавать будущее. А еще иные люди умеют в воде видеть то, что делается далеко! Говорят даже, что на Севере из кургана достали такое серебряное блюдо, что в нем можно увидеть что тебе угодно… Вот как люди устраиваются! А Кар ничего не умеет! Только зря пялит свои глаза на мое… на мой амулет.
– А у тебя есть амулет? – почтительно удивился Гельд и добавил, понизив голос: – Наверное, такой, что привлекает к тебе всеобщую любовь? Да?
Далла в первый миг глянула на него настороженно, но потом, услышав продолжение, улыбнулась.
– Я ощущаю на себе его действие, – значительно прошептал Гельд и глянул на нее так, что Далла поняла: он сказал бы много больше, если бы не Кар.
– Что ты там шепчешь? – крикнул сзади колдун. – Какую ерунду ты там несешь? До амулета хозяйки тебе нет никакого дела, и ты его никогда не увидишь!
– Послушай! – Гельд повысил голос, по-прежнему обращаясь к Далле. – Я думал, что этот человек – твой управитель, а он, оказывается, еще и воспитатель! Кто его поставил следить за тобой, как за маленькой девочкой?
Далла весело засмеялась. Гельд повернулся к Кару и внушительно добавил:
– Я буду говорить хозяйке то, что считаю нужным! Если ей это не нравится, то она сама скажет мне об этом и обойдется без подсказок! Для этого она достаточно умна! А если кто-то в этом сомневается, то, я боюсь, он недостаточно ее уважает!
Кар бросил на него один взгляд, и у Гельда по спине побежали мурашки. После первого любопытства он стал относиться к управителю пренебрежительно, считая его старым ворчуном, но сейчас понял, что, пожалуй, ошибался. Глубоко посаженные глаза Кара горели такой враждебностью, что Гельд покачнулся в седле: таким взглядом можно сбросить, как ударом копья. Но тут же он овладел собой. Перед своим отъездом Рам угольком начертил на его груди руну «торн», которая защищает, отгоняет врагов, приносит удачу в разных делах, в том числе и в любви. Едва ли отношения Гельда с хозяйкой Нагорья можно назвать любовью, но в целом руна «торн» очень точно воплощала все те понятия и силы, в которых он сейчас нуждался. А Рам, конечно, стоит десятка Каров, и его руна лучше любого щита отразит хоть целый град таких взглядов.
Мельком оглядев склон горы, мимо которого они ехали, Гельд внезапно понял, зачем колдун сюда затесался. По обрыву змеились рыжие полоски в песчаной породе – слои железной руды. Большинство из них было совсем тонкими, но попадались и внушительные – уже можно копать. В таких местах виднелись пещерки, выдолбленные явно человеческими руками, валялась рудная крошка, на траве осталась белесая полоса от полозьев тяжелой волокуши. Вот отчего Кар был так недоволен, когда Гельд собрался ехать с ними! Он боялся, что подозрительный чужак увидит их железные разработки.
Наконец впереди показалось обширное пастбище, на дальнем краю которого темнели три или четыре пастушьих домика. На лугу паслось несколько десятков овец, дергавших приувядшую, но еще съедобную траву. Кар и Далла оба принялись их считать.
