Мне очень хочется остаться и наблюдать, как она будет раздеваться, стоять под душем. Но я понимаю, что должен дать ей эти минуты одиночества, чтобы все полученные знания утряслись в ее голове.
— Когда закончишь, наденешь это! — я киваю в сторону голубого шелкового халата. — И чтобы никакого белья!
Ее глаза еще сильнее круглеют, она несколько раз моргает, прежде чем наконец кивнуть.
— По поводу наказаний я не шутил!
Выхожу из ванной, сажусь в кресло напротив двери, жду.
Кажется, проходит целая вечность, прежде чем часы на стене отмеряют десять минут. Она не выходит, и тогда я резко захожу обратно. Застаю ее завязывающей халат. Она вскрикивает, старается отойти подальше. Ее кожа еще влажная после душа. И ткань халата немного намокает, липнет к ней, обрисовывая фигуру.
Я делаю шаг к ней, и с ее лица уходят все краски. От ужаса даже зрачки расширяются. Нормальная реакция, стандартная. Скоро она ко мне привыкнет. Не факт, что станет бояться меньше, но привыкнет.
— Покажись! — требую.
Ванная комната у меня в подвале довольно просторная — двенадцать квадратных метров. Есть место для маневров. И она пытается этот маневр совершить — резко от меня отскакивает.
— Мне сходить за плеткой?
Она еще больше бледнеет, но даже не тянется к завязкам халата.
— Тугодумка ты!
Я в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние, прижимаю Алю к стенке, дергаю за конец пояса, тот падает к ее ногам, но полы халата почему-то не распахиваются. Оказывается, там еще была пара пуговок, которые девчонка, конечно же, застегнула.
Она накрывает мои руки своими, преданно заглядывает в глаза и тихонько просит:
— Пожалуйста, не надо!
У меня от ее голоса мурашки по коже, а в штанах уже настоящий пожар.
— Покажись! — требую снова.
Она словно каменеет, тогда я просто тяну полы халата в разные стороны, пуговицы отлетают — и вот Аля передо мной почти нагая. Как только ее грудь оказывается в поле зрения, уже не могу оторвать взгляда. Великолепная! Я такой в жизни не видел… Вообще-то, я не любитель пышных форм. Мне нравятся очень стройные девушки, а у таких грудь либо маленькая, либо напрочь отсутствует. Но эти мячики просто восхитительны! Смотрю на них и непроизвольно сглатываю слюну.
Вдруг хочется встать перед девчонкой на колени и начать обцеловывать все ее выпуклости и впадинки. Но это не мой способ. К тому же мне прекрасно известно, что превратило ее скромный второй размер груди в роскошный третий.
— Ты все-таки беременна… — констатирую факт.
Сыщик мне сообщил об этом уже после того, как прислал основной отчет. Даже отправил мне копию ее медицинской карты, а мне не хотелось верить. Ведь если она беременна, получается, спит со своим неандертальцем, а я даже думать об этом не могу.
Впрочем, именно факт ее беременности в конце концов помог мне ее похитить. Я с самого начала подозревал, что девчонка откажется прийти ко мне на встречу. Не зря за ней везде таскался этот слон в кожаной куртке, которого сбили по моему приказу. Я подстраховался заранее. Закинул в кабинет ее гинеколога жучок и целые сутки записывал ее голос. Мне удалось зафиксировать, как она отчитывала одну из пациенток за пропущенный визит, эту запись Але и включили, когда она прислала мне то мерзкое сообщение с отказом. Мои напарники сообщили, что украсть телефон у врача было проще пареной репы. Та дура нередко просто оставляла его на столе. Любой бы мог это сделать. Аля тоже не мегамозг, моментально повелась на строгий тон врача, когда ей позвонили с ее номера. Принялась вызывать такси, ее звонок перехватили специальным устройством. Она даже не поняла, что разговаривала с записанным голосом, а не с живым человеком. Забрала девчонку уже моя машина. И вот она здесь, наконец-то полностью в моей власти.
— Да, я беременна! — кивает она. — И поэтому ты должен меня отпустить!
— Запомни раз и навсегда, отныне ты моя женщина! Я ни за что и ни при каких обстоятельствах тебя не отпущу! Ты будешь жить здесь, пока я не решу по-другому. И чем скорее смиришься, тем лучше будет! Для тебя лучше!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чтобы до нее окончательно дошло, легонько хлопаю ее по щеке.
Она вздрагивает, замечаю, как колышется ее грудь. Желание пронизывает меня с новой силой.
Я хочу стащить с ее плеч халат, поставить девчонку на четвереньки прямо здесь, в ванной, и взять то, что теперь по праву мое. Тянусь к ней, прижимаю ее к себе. Пытаюсь поцеловать, но она отворачивается, не хочет меня.
Брать девку силой мне не впервой. Только сейчас, к своему великому сожалению, я не могу этого сделать… Я больше чем уверен: если отпущу себя с поводка, наша первая любовная игра закончится ее выкидышем. Я — большой мальчик, сдерживать себя не привык, тем более со своей же рабыней. Однако из головы не идет история одного из моих друзей. Он поимел свою рабыню как всегда агрессивно, а она к тому времени была на четвертой неделе беременности. Сама не знала, и он не знал. Он еще тот любитель жесткого секса, видимо, что-то там ей нарушил. В тот раз он уехал, оставил ее одну, у нее началось кровотечение, и она скончалась. Самое паршивое — это была его любимая рабыня, и ребенок был от него.
На судьбу выродка Потапова мне плевать, но вот Але я ничего нарушать не хочу. Ей еще моего ребенка вынашивать, а эту тварь я из нее выскоблю. В течение пары дней найду врача, усыпим девчонку, и он сделает дело. Она проснется уже без плода. А когда восстановится, я наверстаю упущенное. У нас с ней будет много самого разного секса. Сейчас же как-то придется потерпеть.
Традиционно взять не получится, но ведь у моей красавицы еще и рот имеется. Вон какой симпатичный, губки пухлые. Пусть учится доставлять мне удовольствие по-разному.
Как только представляю себе эту картину, ширинку буквально разрывает от желания.
— На колени! — приказываю ей.
Она охает, бледнеет еще больше, если это вообще возможно, и опять каменеет. Тогда хватаю ее за волосы, наматываю на кулак и заставляю опуститься на пол. Прижимаю ее щекой к выросшему донельзя бугру на джинсах, снова приказываю:
— Сейчас ты расстегнешь этот ремень, стянешь с меня джинсы и своими сахарными губками докажешь мне, что ты послушная девочка!
Она тяжело вздыхает, смотрит мне в глаза.
В этом положении она сексуальна просто до умопомрачения, я уже представляю, как вожу своим приятелем по ее лицу, как всаживаюсь в этот сладкий рот, до отказа заполняю собой.
«Главное не вдалбливаться слишком сильно, чтобы не задохнулась!» — пытаюсь себя хоть как-то успокоить.
Наконец девчонка приступает к делу. Тянется своими пальчиками к ремню, потом расстегивает ширинку. И как-то слишком нежно, слишком чувственно это делает. Гладит моего приятеля через белье, при этом начинает глухо постанывать. Это настолько сильно меня заводит, что, когда ее рука оказывается у меня в трусах, вдруг понимаю — больше терпеть не могу, и во мне будто что-то взрывается… До невозможности сладко взрывается, и всё же невероятно быстро. Я едва ли успеваю понять, что извергаю семя еще до того, как Аля начинает стягивать с меня трусы.
Тут же отпихиваю ее, быстро натягиваю джинсы.
«Как прыщавый подросток, как студент-ботан, которому никто не дает!» — рычу про себя. У меня такого со школы не было.
Кажется, девчонка удивлена не меньше моего.
— Увидимся завтра! — бросаю коротко и буквально выскакиваю из подвала.
Глава 99. Подвал
Тогда же:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Аля
— Фу-фу-фу…
Стою под душем уже полчаса и всё равно не могу отделаться от ощущения, что я грязная. Вымыла руки уже двадцать раз, но на пальцах по-прежнему чувствую это теплое склизкое нечто, которого я никогда не должна была касаться.
— Фу-у-у-у-у! — в очередной раз намыливаю руки, а заодно и всю себя, продолжая морщиться. Спасибо хоть гель для душа цитрусовый, а не с запахом мяты.
