Фуриа схватил ее за волосы и оттащил назад. Мелоун, к своему удивлению, сделал попытку вмешаться, но Фуриа ударил его в челюсть, и все провалилось в темноту.
Придя в себя, Мелоун услышал встревоженный голос Фуриа:
— Не понимаю.
— Ну и что с того, что у нее шишка? — сказала Голди. — Откуда мы знаем, что она заработала ее так, как говорит?
— Да, — подхватил Хинч. — Она могла упасть или стукнуться башкой обо что-то.
— Но вы же видели осколки статуэтки в ведре, — возразил Фуриа.
— И что? — отозвалась Голди. — Она сама ее разбила, чтобы все выглядело убедительно.
— Они нас дурачат, Фур, — сказал Хинч.
— Вы лжете! — рявкнул Фуриа.
— Вы отлично знаете, что мы не лжем! — услышал Мелоун крик Эллен. Он хотел помешать ей говорить, но у него не было сил ни на что. — Вы притворяетесь перед вашими друзьями! — продолжала Эллен. — Это вы пришли сюда сегодня и украли сумку, чтобы оставить себе все деньги!
— Я? — завопил Фуриа.
Мелоуну показалось, что он сейчас свалится на ковер в припадке. Эта перспектива помогла ему собраться с духом и сесть. Если Фуриа бросится на Эллен…
Но как ни странно, Фуриа успокоился. Он отошел к Хинчу и блондинке, держа в руке кольт. Мелоун видел, как его палец на спусковом крючке слегка напрягся.
— Ты веришь ей, Хинч?
— Ты мог это сделать, Фур, — отозвался Хинч, — пока мы с Голди были в городе.
— Я не покидал хижину!
— Фур никогда бы так не поступил, — сказала Хинчу Голди. Она повернулась к Эллен: — Пытаетесь нас перессорить?
— Конечно! — подхватил Фуриа. — Она думает, что мы передеремся, а им тем временем удастся смыться!
— Может быть, — неуверенно произнес Хинч.
— Не сомневайся. — Фуриа повернулся к Мелоунам. — Сядьте!
Мелоун поднялся с пола и сел на диван. Эллен опустилась рядом с ним.
— Не тяните время, ребята, — сказал Фуриа. — Где двадцать четыре штуки?
— По-вашему, я из-за них буду рисковать жизнью жены и дочери? — отозвался Мелоун. Несмотря на боль в голове и челюсти, он старался говорить спокойно — перед зверем нельзя обнаруживать слабость. — Чтобы вернуть чужое жалованье только потому, что я коп? Или чтобы оставить его себе? Можете бить, пытать, убивать нас, но мы все равно не в состоянии сказать то, чего не знаем. Мы говорим правду. Кто-то пробрался сюда сегодня, оглушил мою жену и забрал сумку. Она даже не успела его толком разглядеть.
— Тогда почему она говорит, что это был я, а?
— Потому что никто не знал, что деньги здесь, кроме нас и вас троих. Мы их не брали, поэтому решили, что это сделал один из вас. Когда моя жена падала, она увидела, что это невысокий мужчина, — вот мы и подумали, что это вы. Возможно, мы ошиблись, мистер Фуриа. Может, это был грабитель, забравшийся в дом посмотреть, чем можно поживиться, и сорвал куш. Больше мы ничего не знаем.
Глаза в прорезях маски неуверенно моргали.
— У этого копа язык хорошо подвешен, — сказала Голди. — Ты же не клюнешь на это, Фур?
— Видите? — радостно произнес Хинч. — Он говорит, что это не мог быть я!
— Нет, Голди, не клюну, — сказал Фуриа. — Конечно, это брехня. Ты и Хинч перевернете эту берлогу вверх дном, а когда найдем бабки, я объясню этому умнику, с кем он имеет дело.
Первый обыск был халтурным. Мелоун отметил дюжину мест в гостиной, в которых могли быть спрятаны деньги и которые упустил из виду Хинч. Судя по звукам наверху, быстрота, с которой Голди обшаривала спальни, дала такой же результат. Мелоуны сидели под дулом пистолета Фуриа, держась за руки и боясь услышать плач Барбары, но девочка спала, несмотря на шум.
Эллен спросила, может ли она пойти в кухню за льдом, чтобы приложить к ссадинам на голове и челюсти мужа, но Фуриа только усмехнулся:
— Вы разрываете мне сердце!
Мелоун слизывал с губ стекающую с головы кровь. Хинч возился в погребе, когда Голди спустилась в гостиную, неся ружье Мелоуна и коробку с зарядами.
— Смотри, что я нашла, Фур.
Она протянула ему находки, как мать протягивает ребенку конфету. Фуриа жадно схватил ружье, но тут же отшвырнул его.
— Паршивая двадцатидвухкалиберная берданка! Бабок нет?
— Мне не удалось их найти.
Фуриа подбежал к лестнице в погреб и крикнул:
— Денег нет, Хинч?
Когда Хинч появился на лестнице, качая головой, Фуриа подошел к дивану и ткнул кольт в горло Мелоуну:
— Где деньги, мать твою?
Эллен пыталась закрыть мужа своим телом. К удивлению Мелоуна, Голди свободной рукой оттащила Фуриа.
— Пристрелишь их, когда мы получим наши денежки, Фур. Какая польза от мертвецов?
Мелоун был с этим абсолютно согласен и почувствовал благодарность к Голди с ее здравомыслием.
Фуриа сорвал маску, и Мелоуны впервые увидели его лицо, похожее на начавшийся разлагаться труп, и уши как у Белого Кролика в потрепанной «Алисе в Стране чудес» Барбары. Казалось, ему не хватает воздуха.
— Ты в порядке, Фур? — с беспокойством спросила Голди.
Фуриа отшвырнул ее руку и плюхнулся в качалку, дыша, как рыба, вытащенная из воды, и не выпуская оружие. Хинч с пистолетом в руке стоял в арке, глядя на Фуриа с тревогой и с чем-то похожим на сомнение.
Мелоун закрыл глаза.
Когда он открыл их, Голди говорила:
— Почему бы и нет, Фур? Мы можем остаться здесь на день-два и разобрать все на кусочки. Деньги должны быть тут.
Она тоже сняла маску. Ее волосы отливали бронзой. Маска размазала макияж, что сделало черты лица нечеткими, как изображение на телеэкране, когда оно начинает «пульсировать». Мелоун прищурился, стараясь рассмотреть ее и вспомнить, не встречались ли они раньше, но если и встречались, тогда Голди выглядела куда моложе и свежее.
Эллен опустила голову ему на плечо; ее глаза казались стеклянными. «Даже если мы выберемся из этой передряги, — думал Мелоун, — она уже никогда не станет прежней. Кошмары будут мучить ее до конца дней, она не отпустит Бибби от себя ни на шаг и сделает из нее такую же невротичку, а меня никогда не простит. Не потому, что это моя вина, а из-за того, что я не был на уровне киногероев Шона Коннери, Питера О'Тула, Майкла Кейна или ее любимца Спенсера Трейси, которых она видит по телевизору по ночам, когда колики мешают ей заснуть. Я стану для нее обычным провинциальным копом-неудачником».
Мелоун с усилием вернул себя к действительности. Взял себя в руки и Фуриа — он снова был боссом.
— Ты что, легавый, не слышал меня?
— Прошу прошения, — извинился Мелоун. — У меня болит голова. Что вы сказали?
— Я сказал, что мы останемся здесь, пока не найдем бабки. У тебя любопытные соседи?
— Нет.
— А как насчет разносчиков?
— Только один — он оставляет молоко на крыльце около восьми утра.
— А почтальон?
— Бросает почту в ящик у калитки.
— Это все?
Мелоун осторожно кивнул. Его голова превратилась в барабан.
— Если кто-нибудь придет и начнет расспрашивать, мы родственники из другого города. Как я вам в качестве родственника, миссис?
Эллен что-то пробормотала.
— Недостаточно хорош для вас, а?
— Я этого не говорила.
Фуриа засмеялся:
— Все понял, легавый?
— Да, — ответил Мелоун.
— А вы, миссис?
Эллен кивнула, судорожно глотнув.
— И не пытайтесь воспользоваться телефоном. Я сломаю ваши изящные пальчики один за другим, леди, или поручу Хинчу вами заняться. Как тебе это, Хинч?
— Мамма миа! — ухмыльнулся Хинч. — Чего я только с ней не сделаю!
Мелоуну показалось, что его окатили ледяной водой. Такой вариант не приходил ему в голову.
— Ну-ну, Хинч, — сказал Фуриа. — Это славная леди. Не питай на ее счет грязных мыслей. — Он пришел в благодушное настроение — Голди разработала для него стратегию, и он мог заняться тактикой. На войне такие отношения командира и подчиненного выглядели бы нелепо, но это была извращенная война.
Мелоун перевел взгляд на Хинча.
Громила также снял маску, несомненно, чтобы дать Эллен возможность насладиться лицезрением его мужской красоты. Его неандертальская физиономия выглядела довольной. Мелоун представлял, что чувствует Эллен после прозрачного намека на изнасилование. Он чувствовал ее дрожь и хотел сказать ей, что гориллы — мирные животные, как сказал бы Барбаре, чтобы успокоить ее. Но Эллен дрожала и все теснее прижималась к нему — она была взрослой девочкой и понимала разницу между сказкой и былью. Мелоун невольно стал вспоминать молитву.
— Это касается вас обоих, — продолжал Фуриа. — Если телефон зазвонит, не отвечайте, пока я или Голди не станем прослушивать разговор. А если кто-нибудь придет, не открывайте ни переднюю, ни заднюю двери, пока я не кивну. Ясно?
Мелоун ответил утвердительно. Эллен промолчала.
— О'кей. Как только мы обшарим вашу спальню сверху донизу, я разрешу вам подняться туда. Но оставайтесь там и помните о телефоне.
