Подлечившись, он не запил на радостях, а кувалдой раскурочил «Вольво» директора шахты, пообещав прибить и самого владельца. Директор сэкономил на датчиках, регистрирующих уровень накопления взрывоопасных газов. Выработавшие ресурс приборы не были заменены на новые. Зато в шикарном «Вольво» директора не беспокоил геморрой при езде по колдобистым дорогам Кузбасса.
– Дробину вменяют хулиганство с использованием подручных средств, – докладывал Бодровский, нацепив скорбную мину. – Россия… – многозначительно разводил руками магнат. – Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло. За парня некому заступиться. В судебных органах коррупция и беспредел. Я нашел адвоката. Крючкотвор может развалить любое обвинение или, по меньшей мере, добиться, чтобы Дробина отпустили под залог. В следственном изоляторе администрация зверствует. Вводит ОМОН в воспитательных целях. Подследственных выгоняют в коридор, люди в масках встают в шахматном порядке и избивают арестованных дубинками, прогоняя сквозь строй. После экзекуции ставят всех к стенке и, кто не в состоянии стоять, кладут на пол и раздевают догола. Варварство!
Бодровский привязывал Святого к себе прочными нитями зависимости и делал это ненавязчиво, без угроз.
– Паша должен быть на свободе! – грохнул кулаком по столу Святой.
Физиономия телохранителя просунулась в щель приоткрывшейся двери.
– Пшел вон! – словно на лакея, цыкнул магнат.
– В рейд пойдут Дробин и Гуляй. Не утруждайте своих информаторов. Группа укомплектована личным составом! – Забытая властность командирского тона возвращалась в голос Святого. – Топографические карты, снимки передайте через Владимира. Ему же выдайте средства для покупки экипировки. Нам понадобится горное снаряжение, камуфляж, обувь, спальные мешки и многое другое. В горах человеку нужна масса вещей. Я составлю список. Но без Дробина мы не тронемся с места!
– Ясно, – коротко сказал Бодровский. – Только трое?
– Что только трое?
– Я спрашиваю: вы втроем собираетесь ликвидировать Эмира? Столь малочисленный отряд будет сражаться против банды головорезов?!
– Каждый мой спецназовец стоит десятерых ублюдков. В горах лишние люди обуза, путы на ногах у остальных. Все удачные рейды проводились мобильными, небольшими отрядами. Такова специфика горной войны. Армии необходимы для завоевательных походов, чтобы оставлять гарнизоны в покоренных городах. – Заметив, что Бодровский недоверчиво качает головой, Святой подкрепил сказанное примерами из военной истории: – Муссолини из-под ареста не полк, а группа диверсантов освобождала. Шестеро норвежцев прошли сквозь горы к долине и взорвали завод нацистов, производящий компоненты для ядерного оружия. Эскадрильи бомбардировщиков на протяжении месяцев не могли уничтожить заводик, между прочим… Поверьте, посторонние люди в таком деле – серьезная помеха. Времени нет притираться, присматриваться… Кстати, Платон Петрович, оружие понадобится. Хорошее оружие!
– Гарантирую богатейший выбор, – самоуверенно ухмыльнулся магнат.
Жребий был брошен. Своих слов Святой обратно не брал.
Проводив Бодровского, он вернулся в офис. Продюсер забаррикадировался в туалете, бормоча из-за двери оправдательные, сбивчивые речи. Поддав плечом, Святой выволок визжащего толстяка в кабинет. Телохранители Сытых испарились, оставив хозяина на произвол судьбы. Вероятно, охрану сняли люди Бодровского, выполняя распоряжения шефа.
– Наплели про меня с три короба? – с жутковатой веселостью спросил Святой съежившегося шоумена.
Сытых мог произнести только первую букву алфавита.
– А… а… а… – протяжно тянул он, закрываясь мягкими ладошками и стараясь заползти под стол.
Святой брезгливо сморщился. Трогать этот комок, трясущийся, как желе на подносе, ему было невыносимо противно. Он подумал, что если существует в мире баланс добра и зла, то участь валяющейся у него под ногами мрази предрешена.
– До скорого, Сытых… – Не преодолев брезгливости, Святой покинул агентство «Арт-Би».
Последующие дни были заполнены до предела. Святой перезванивался с Бодровским, но встречался с магнатом редко. Круг его общения сузился до невзрачного старикана, таскавшего постоянно под мышкой старомодный зонтик, и телохранителей Толи и Мопса. Верховодил пожилой отставник, ведавший обеспечением огневыми средствами. Старик добывал заказанное оружие и увозил Святого за город на стрельбище. Последнее было обязательным условием контракта. Все оружие Святой пристреливал, проверяя, не сбита ли мушка и в порядке ли градуация планки прицела.
Телохранители были мальчиками на побегушках. Расставив мишени – пустые пивные банки, они мчались на огневой рубеж понаблюдать за виртуозной стрельбой Святого. Он бил без промаха, откладывая понравившиеся экземпляры в багажник машины, а отбракованные вручал бывшему офицеру Комитета госбезопасности.
– Лажу задвигаете, Семен Петрович. Металлолом подсовываете.
Гэбист подслеповато щурился, точно выползший на солнце крот, и без возражений прятал оружие в тайник багажника.
Постепенно накапливался арсенал: три автомата Калашникова с подствольными гранатометами, снайперская винтовка немецкого производства, пистолеты под девятимиллиметровый патрон, ракетницы. Все это складировалось в неизвестном Святому месте, но по первому требованию гэбист должен был доставить всю партию и запас амуниции.
Гуляй занимался экипировкой. Он с жеребячьим восторгом примерял камуфлированные куртки, болтал по переговорным устройствам, засоряя эфир, и вообще рвался в бой.
– Тряхнем стариной, командир! – восклицал экс-сержант, предвкушая головокружительное приключение.
Горячка сборов захватила и Святого.
Подготовка шла четко и слаженно, без сбоев и этим разительно отличалась от армейского бардака, где у интендантов то не было горного сухпая, то на складах мыши попортили теплые вещи. Ни у одной группы спецназа в чеченской кампании на памяти Святого не было такой великолепной материальной базы.
Спонтанно возникший план лететь вместе с отбывающей в гастрольный «чес» примадонной попсовой эстрады Святой принял. Перевозить арсенал железной дорогой означало пойти на неоправданный риск. Подставляться под проверки на дорогах не было резона. Беглый досмотр мог обернуться арестом.
За двое суток до старта в неизвестность к команде присоединился Паша Дробин. Адвокат внес залог и прямиком из зала суда увез его в аэропорт.
Дробин слово в слово повторил версию Бодровского, добавив колоритные подробности своих мытарств по камерам следственного изолятора. Беря стакан ладонью с въевшейся угольной пылью и розовыми полосками шрамов, оставленных стальными наручниками, он глухим голосом много перенесшего человека отвечал на увещевания Святого, советовавшего все досконально обдумать:
– Шахте, командир, хана. В лавочники, «сникерсы» детишкам задвигать, я под дулом пистолета не пойду. А в городке работы днем с огнем не сыщешь. Допиваться до белой горячки тоже не вариант… Нет, командир! Раз достал меня из тюряги, значит, так тому и быть. Не отговаривай. Я на войне человеком себя почувствовал, нужным кому-то, а там… – Курносое лицо Дробина обиженно скривилось. – Шлак. Отработанная порода, выброшенная в отвал.
Он выпивал водки и запирался в ванне, где часами просиживал среди хлопьев пены, отмокая от грязи следственного изолятора.
– Эй, ихтиандр! Ты снова на помывку? – кривился Гуляй. – Цистерну шампуня извел, чистюля.
– Оставь Пашку! Пускай полощется! – одергивал шутника Святой.
Ему был знаком посттюремный синдром, когда на воле невыносимо хочется сменить кожу, впитавшую вонь камер.
По документам и договорам Дробин с Гуляем значились как технический персонал, нанятый фирмой «Арт-Би», они должны были монтировать громоздкую аппаратуру на концертных площадках и обеспечивать световые эффекты.
– Ну, Павлуша, ты мастак по фейерверкам! – изгалялся бывший сержант. – Был минером, стал пиротехником. Может, схохмим и отправим звездочку Стэллу на Луну?!
– Болван! – беззлобно огрызался Дробин, перебирая похожие на макаронины электродетонаторы.
Прислушиваясь к перебранке товарищей по оружию, Святой ощущал прилив бодрости. Ведь он снова командовал маленьким отрядом, представлявшим серьезную силу. Они вместе шли на врага, чувствуя локоть друг друга.
Но в бочке меда была своя ложка дегтя – скудные сведения об Эмире. Наркобарон казался фигурой почти вымышленной, сотканной из россказней и легенд.
– Ты отправляешься на охоту за призраком! – Дарья Угланова, приготовившая отвратительный прощальный ужин, в котором преобладали консервированные продукты, прикурила от оплавившейся, мерцающей огоньком свечи.
Они сидели на кухне. Из окна лился серебристый лунный свет, в котором журналистка была настолько хороша, что Святой испытывал к ней настоящую нежность, подталкивающую его перейти границы дозволенного.
