— Хорошо, подождём ещё. Всего доброго.
— Стойте! Вы сказали, что потеряли его в районе Парка культуры. Расскажите подробней, как это произошло, где, рядом с парком или внутри?
Собеседница тяжело вздохнула, помолчала. Зацепа нащупал на каминной полке сигареты. Руки дрожали.
— Снаружи. То есть внутри. Мы его потеряли дважды. В какой-то момент он изменил внешность, переоделся. Так получилось, что некоторое время мы вели другого человека, который со спины был на него похож, одет так же, рост, походка. Уже стемнело. Был вариант, что он мог войти в парк. Мы перекрыли выходы, ждали до закрытия, но никого, хотя бы отдалённо похожего на него, не было.
— Кретины! — рявкнул Зацепа, отсоединился и тут же набрал другой номер.
— Успокойся, — сказал ему мягкий мужской голос, — они сделали всё, что могли, никуда он не денется. Мы теперь знаем его имя, дежурим по одному из адресов. Рано или поздно он появится в этой квартире. В любом случае у нас есть девчонка. Пусть она проспится, потом мы с ней пообщаемся. Ей наверняка что-то известно.
— Ты проверял сводки происшествий в районе парка? — вдруг выпалил Зацепа.
— Нет. А зачем?
— Не знаю. На всякий случай.
Он успел захлопнуть крышку аппарата за секунду до того, как в гостиную заглянула жена в прозрачной ночной рубашке.
— Коля, ты скоро?
— Да, да, я сейчас, Заинька.
Зоя Федоровна царственно прошествовала к нему через гостиную, по дороге взглянула в зеркало. Лицо она успела промокнуть, расчесала волосы и даже надушилась.
С тех пор, как он привёз Жене из Рима флакон индивидуальных Зоиных духов, этот запах, раньше такой знакомый и безразличный, стал сводить его с ума. Сейчас он вдруг подумал, что всё это было не просто так. Женя как будто почувствовала, что он соврал про незнакомую француженку с флаконом в лифте. Догадалась, маленькая жадина, что это духи его жены. Мало того, что полностью поработила её мужа, она ещё запах решила присвоить.
Зоя Федоровна взяла его за плечи, внимательно посмотрела в глаза, поцеловала в губы и прошептала:
— Я тебя жду, Коленька.
— Да, да, я сейчас. Мне нужно сделать ещё один важный звонок.
На самом деле, прежде чем нырнуть к ней под одеяло, ему нужно было принять специальный китайский препарат и выпить коньяку. Иначе он мог потерпеть фиаско. Зоя потрепала его по загривку и удалилась назад, в спальню.
— Эй, осторожней! Так недолго свихнуться, — пробормотал Зацепа, обращаясь к своему отражению в зеркале над камином. Зеркало висело наклонно, смотрело сверху вниз. На несколько мгновений оно вдруг превратилось в экран. Оно стало отражать не гостиную в семейном пентхаусе, а спальню в Черёмушках.
Старый синьор и юная синьорина сидят на измятой двуспальной кровати. Она обняла его за шею. Её каштановые косички-дреды вздрагивают. Она плачет. Он сидит, как каменный, молчит и механически поглаживает её тощее плечико. Взгляд его медленно скользит по стенам.
«У неё есть ключ от этой квартиры. Она могла сто раз явиться сюда без меня и привести кого угодно. Установить в спальне видеокамеру с автоматическим включением совсем не сложно. Понять, что никакой я не итальянец, и вычислить моё настоящее имя ещё проще. Есть номер моей машины, хозяйке этой квартиры я показывал свой настоящий паспорт. Найдётся достаточно людей — официантов в ресторанах, продавцов в бутиках, которые видели нас вместе. Возможно, в клуб она привела меня именно за тем, чтобы увеличить число свидетелей, и по-русски заговорила со мной не случайно. Откуда я знаю, что она не рылась в моих карманах, не видела права, кредитки, на которых моё настоящее имя?»
— Ну все, детка, успокойся, не плачь. Всю сумму сразу я дать тебе, конечно, не смогу. Мне надо будет слетать в Рим, пойти в банк. Но быстро это не получится. Очень много дел в Москве. Скажи, неужели ты успела потратить всё, что я давал тебе раньше?
— Конечно, — она всхлипнула и потёрлась лбом об его руку, — ты же сам говорил, Москва — очень дорогой город.
— Хорошо. Я дам две тысячи. Потом достану остальные восемь.
— Когда?
— Точно пока сказать не могу.
— Предатель! Жмот несчастный! — крикнула она по-русски, вскочила с койки и помчалась в ванную.
Оставшись один, Зацепа осмотрел спальню и нашёл не меньше полудюжины точек, удобных для установки скрытой камеры. Потом, когда девочка уснула, он сидел на кухне, курил, листал записную книжку, думал, к кому можно обратиться по такому деликатному делу.
Прежде всего, он хотел выяснить, существует ли на самом деле человек по имени Марк, независимый порнограф и сутенёр. Если да, то насколько он опасен, кто за ним стоит, подрабатывал ли он когда-нибудь шантажом, снимал ли клиентов скрытой камерой и что это за клиенты.
Службу безопасности «Медиа-Прим», а также кое-каких знакомых из правоохранительных структур Николай Николаевич отверг сразу. В записной книжке нашёл телефон старого приятеля, бывшего одноклассника. Его звали Матвей Александрович Грошев. У него была странная, запутанная биография. Ещё со школы к нему прилепилась кличка Грош. Он был мрачный, замкнутый, но очень начитанный мальчик. Рос без отца, с мамой и бабушкой, был толстый, раскормленный, страшно комплексовал из-за этого. Ни с кем не дружил, в младших классах его дразнили, жестоко травили. Классу к восьмому он похудел, возмужал, научился давать сдачи. Его больше не дразнили и побаивались.
Сразу после школы Грош поступил в университет, на философский факультет, отделение психологии, закончил с отличием. Открыл в себе дар экстрасенса, пытался заниматься частной практикой, лечил депрессии, сексуальные расстройства. Вроде бы даже преуспевал в этом, но вдруг чуть не сел за валютные махинации. Кто-то из клиентов расплатился с ним долларами, Грош взял, пытался продать и попал в милицию. Зацепа тогда помог ему выкрутиться.
Грош был дико энергичный, умный, хитрый, умел произвести отличное впечатление. Зацепа старался не терять таких людей, тем более если удавалось оказать услугу. Мало ли, как сложится жизнь?
Был период, когда Грош работал администратором закрытого гостевого комплекса ЦК КПСС под Москвой. Потом журналистом, помощником депутата Госдумы, торговал голосами избирателей, водкой, недвижимостью, пищевыми добавками. Семь лет назад занялся частной охранной и детективной деятельностью, возглавлял небольшое агентство.
Женат Грош никогда не был, детей не имел. После того, как умерла его мать, жил один. Что там происходит в его личной жизни, Зацепа не знал, но подозревал, что у Гроша есть своя тайна, возможно, он любит маленьких мальчиков или девочек. Это в определённой мере гарантировало безопасность. Ну и, конечно, ту старую историю с долларами Грош не должен был забыть.
Прежде чем позвонить Грошу, Зацепа тщательно взвесил все «за» и «против». Допустим, он отдаёт Жене деньги, расстаётся с ней и живёт дальше так, словно ничего не произошло. Но где гарантия, что этим все закончится? Вдруг это только начало, и шантаж развернётся в полную силу? Нет. Невозможно жить, подозревая, что в чьих-то грязных руках есть бомба замедленного действия, кассета, на которой запечатлён Зацепа Н.Н., человек с кристальной репутацией, отличный семьянин и так далее, в койке с малолеткой. Съёмку могли сделать полтора года назад, когда Жене было всего тринадцать, а выглядела она и того моложе. Совсем дитя, хрупкое, беззащитное, в объятиях старого извращённого монстра. А если вспомнить, кто её отец, с какими бандитами он, эстрадный певец, дружит…
К девяти утра Зацепа созрел. Допив чашку растворимого кофе, закурив сигарету, он набрал наконец заветный номер.
Разговор получился чёткий, деловой. Грош не задал ни одного лишнего, бестактного вопроса. Назвал сумму аванса, спросил, по какому телефону лучше связываться с Зацепой, и пообещал, что его люди начнут действовать прямо сегодня.
Прошло десять дней. Люди Гроша успели выяснить, что порнограф Марк правда существует, зовут его Хохлов Марк Анатольевич, в Интернете действует под псевдонимом Молох. Им удалось отыскать чат, где он вёл переговоры с клиентами, покупателями детского порно. Далее они вычислили, когда и где он встречается с одним из них, определили его в толпе, крепко сели на хвост. Порнограф просек слежку, стал петлять, уходить.
— Мы его будем раскачивать, — сказал Грош, — мы доведём его до нужной кондиции. Он работает без всякого контроля, делает, что хочет, так быть не должно.
— Поговорил? — спросила жена, когда он вернулся в спальню.
— Да.
— Что-нибудь случилось? — Она зевнула и поправила подушку.
— Нет. Все нормально. — Зацепа улёгся рядом.
— Ты очень напряжён, тебе надо расслабиться. — Зоя стала медленно расстёгивать пуговицы его пижамной куртки.
Зацепа закрыл глаза и представил, что рядом с ним Женя. Помог запах, точнее, эхо аромата, потому что итальянские духи на коже Зои Федоровны пахли совсем иначе.
