По-разному узнают о смерти Высоцкого друзья и знакомые… Николай Тамразов звонит от зубного врача: «Я позвонил. Слышу незнакомый голос:
— Валера — это ты?
— Нет, это Любимов.
— Юрий Петрович, это правда?
— К сожалению, правда».
Б. Серуш: «Шла Олимпиада, и утром я поехал смотреть прыжки в воду — обещал одной своей знакомой… Хотел заехать — снова проезжаю мимо Володиного дома… Машины во дворе нет, — ну, думаю, все в порядке — уехал.
Приезжаю в офис, который был в гостинице «Украина», секретарша говорит:
— Вам звонили от Высоцкого, просили срочно заехать к нему домой.
А телефон у меня на даче не работал… И я поехал к Володе. Меня встретил Янклович… Валера провел меня в спальню. Там лежал мертвый Володя».
Василий Аксенов уже в Париже: «Почему мне довелось узнать о его кончине в городе, который он называл «Парижск»? Из телефона- автомата на street… Вот тебе и выгоды прямой связи с Москвой. Если бы ее не было, еще до вечера Володя был бы для меня жив».
Из друзей Высоцкого одним из самых последних узнает о его смерти Иван Бортник: «Телефон у меня был отключен… Я уже собирался на спектакль: двадцать пятого — «Десять дней..» Татьяна (жена И. Бортника): «Володя умер!» Ей уже сказали…»
Но не все самые близкие люди узнали сразу. Вспоминает Людмила Абрамова:
«Рано утром Аркаша уехал в Долгопрудный. (Там находится физико-технический институт, куда Аркадий Высоцкий сдавал вступительные экзамены. — В. П.) Он не нашел своей фамилии в списках зачисленных. Его не приняли по тем самым соображениям — отец связан с заграницей…
25 июля 1980-го. Мы с Никитой были у моей мамы — смотрели по телевизору что-то олимпийское. Ждали Аркашу с физтеха — его не было. Не дождавшись, пошли домой. Еще из лифта был слышен телефонный звонок — я подумала, что это Аркаша, схватила трубку. Володя умер. Уже вся Москва знает…
В те годы часто возникали слухи жуткие, что Володя насмерть разбился на своем «Мерседесе», что покончил с собой, что его уволили из театра, а чаще всего, что он решил стать эмигрантом… Я пугалась, верила, потом перестала верить… Но не только у меня — у многих было предчувствие: вот-вот случится. Поэтому эти слухи так быстро облетали Москву. Говорили, что он пьет. Говорили, что ищет смерти, гоняя на машине. Говорили, что он исписался, что нет новых песен, что хочет уйти из театра… Но уж сколько лет, сколько раз говорили… Все равно это было неожиданно — смерть. Во всей своей громадной непоправимости. Смерть. Так мы все перед ней и остановились. Ничего не поняв. Никакие слухи, никакие предчувствия, ни знание — ничто не может к этому подготовить. Смерть нельзя понять».
A. Демидова: «Трагическая весть сразу же распространилась по Москве… Асфальт тротуара перед некрологом был устлан афишами спектаклей, в которых участвовал Высоцкий, и на эти афиши люди каждый день клали живые цветы. На окнах Театра на Таганке, на стенах уже 25-го числа вывешивали стихотворения памяти Владимира Высоцкого».
B.Янклович: «Петрович уезжает в театр, готовится к похоронам, я остаюсь в квартире. Приезжают Дупак — директор Театра на Таганке и журналист Надеин, Володин знакомый. Дупак сказал, что его вызывали в горком партии и чуть ли не сам Гришин сказал, что похороны надо провести на самом высоком уровне, что чуть ли не улицу назовут именем Высоцкого. Надеин говорит, что в «Советской культуре» заказали некролог. Мы все читали текст, правили… В итоге: никакого «высокого уровня» не было — хоронил театр. Некролога тоже не было».
«Министерство культуры СССР, Госкино СССР, Министерство культуры РСФСР, ЦК профсоюза работников культуры, Всероссийское театральное общество, Главное управление культуры исполкома Моссовета, Московский театр драмы и комедии на Таганке с глубоким прискорбием сообщают о скоропостижной кончине артиста Владимира Семеновича ВЫСОЦКОГО и выражают соболезнование родным и близким покойного». («Вечерняя Москва», 25 июля 1980 г.)
A. Демидова: «Сообщение о смерти было 25-го в «Вечерке» и 27-го в «Советской культуре». В Театре на Таганке в окне были вывешены некролог и объявление, что доступ к телу для прощания будет открыт в понедельник, 28 июля».
Н. Сайко: «Актеров обзванивал Порай-Кошиц… Днем все поехали к Володе… Помню, что Олегу Далю стало плохо…»
Н. Тамразов: «Мы с Лотовым приехали позже… Нас встретил Янклович. В квартире были отец и мать. Валера провел нас в спальню. Володя лежал на полу — одетый. Лицо было накрыто влажной марлей.
Мы вышли на балкон, внизу стояли люди. А в доме шли такие разговоры, что надо сделать все, чтобы ничего из наследия не пропало… «Надо все собрать и сохранить…» А я на балконе сказал Лотову:
— Да, надо… Но поверьте мне, придет другой — новый лидер, и он обязательно «реанимирует» Высоцкого…
Владимир Сидорович может подтвердить…»
B. Абдулов: «И параллельно — я уже не помню когда — я отвез Володин архив Борзу — брату Серуша Бабека. А потом он попал к Давиду Боровскому.
Хорошо помню, что я вынес два чемодана, положил их в машину, поехал… И поверьте— это не было игрой в казаки-разбойники… Я долго ездил по Москве, чтобы убедиться — за мной никого нет. А потом поехал на Кутузовский.
Подъехал прямо к офису, причем въехал туда, куда нельзя было въезжать, оставил там эти два чемодана».
И. Шевцов: «Я приехал, дверь открыл Валера Янклович, провел меня… На кухне сидели, обсуждали некролог. Я помню Надеина… Говорили: Высоцкий останется, не останется…
Валера дал мне рукописный текст… У меня осталось впечатление, что это было на открытке. Янклович говорит:
— Надо это перепечатать. Это последнее стихотворение.
— А машинка есть?
— Машинки нет. Пойди возьми у соседей.
Я пошел, позвонил… Сказал, что вот такое дело…
— Вы не могли бы дать машинку?
…А через десять лет я столкнулся с этим человеком. Очень трогательная встреча… Я смотрю — что-то знакомое. И вдруг этот человек начинает рассказывать мне историю, как десять лет назад один человек взял у него машинку, чтобы перепечатать последнее стихотворение Высоцкого…
Я взял у него эту машинку, перенес в Володину квартиру, поставил на журнальный столик в большой комнате. И с рукописи перепечатал это стихотворение. Напечатал «Бог» с большой буквы… То есть «…тобой и Господом храним.» А в рукописи, по-моему, было с маленькой… И разночтение двух строчек — сначала написал один вариант, потом другой…
И с этой перепечатки— со всеми знаками препинания— это стихотворение и пошло гулять по стране…» -
П. М. Леонов — заведующий литературной частью театра: «В восемь вечера спектакль «10 дней, которые потрясли мир». Любимов вышел на сцену и сказал о смерти Высоцкого… Текст мы набросали вместе…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
