В. Янклович: «Потом Марина вдруг говорит — все-таки каких-то вещей она не понимает:
— Ты не можешь организовать, чтобы мне отдали Володино сердце? Я хочу увезти его с собой.
— А как ты реально себе это представляешь?
— А так — пусть хирург вырежет сердце, а я увезу его с собой.
Я буквально в шоке! Бегу к Любимову. Говорю, что Марина «хочет вырезать сердце». Если бы было вскрытие — тогда другое дело. А так?! Это же немыслимо.
Мы с Любимовым пытаемся ее убедить, что у нас так не принято. А она нас даже не слушает… Любимов уговаривает ее, говорит, что у нас этого никто не поймет и т. д… А она отвечает:
— А мне-то что, что у вас не поймут. Это же — мое! Его я оставляю здесь, а сердце хочу взять с собой…
Она даже договорилась с Годяевым, что сделают это… Игорь хотел вырезать сердце прямо в реанимобиле…»
При этом разговоре Марины Влади с В.Янкловичем присутствовал В. Золотухин: «Марина просила его сердце с собой во Францию… Любопытно, а вдруг вырезала и увезла?! Ведь врач-то был всегда при ней… Но и родители смотрели в оба».
В. Янклович: «В общем, долгая была история, но все-таки удалось ее убедить. Главный аргумент — у нас так не делают…»
Вероятно, Марина Влади руководствовалась таким историческим прецедентом: как известно, Фредерик Шопен похоронен у себя на родине, в Польше, а сердце его покоится во Франции, в одном из парижских соборов.
Идет подготовка к похоронам.
И. Шевцов: «Я ходил в этот день в консерваторию — договариваться с музыкантами. Квартет играл 28 июля рано утром, когда прощались в холле дома…»
Вечером собираются друзья В. В.
В. Янклович: «Потом Марина сказала:
— Ребята, возьмите себе на память кто что хочет…
Я хотел взять цепь, в которой Володя играл в «Гамлете». Но ее нигде не было… Эту цепь подарил Володе Шемякин». (По версии И. Бортника, эту цепь В. В. купил в Монреале… Вернее, две цепи: одну, поменьше, он подарил Бортнику. — В. П.)
И. Бортник: «Володя спросил у торговца — старого еврея — что- нибудь для моего друга, он немного нервный…»
В. Янклович: «С этой цепью что-то связано и у Шемякина, и у Володи… У Володи была еще одна — с крестом. А эту цепь он никогда не снимал, — только когда мылся…
Он оставил ее однажды в Ташкенте или в Бухаре и так переживал…
— Вот она мне так дорога…
Я звонил туда… Ее нашли, и я летал за этой цепью. Летал — и привез. Это было лето 79-го года. Цепь была очень дорога Володе, и я всегда об этом помнил. И когда Марина сказала:
— Кто что хочет взять на память?
Я ответил:
— Только цепь.
Но ее нигде не было… Но потом ее нашли у одного человека. Он вернул эту цепь».
Кроме того, Марина Влади говорит, что все друзья должны вспомнить и написать о Высоцком. (Возможно этот разговор был немного позднее. — В. П.) Некоторых людей она просила об этом отдельно… Выполнили ее просьбу — то есть написали о Высоцком по свежей памяти, «по живому следу», только три человека — А. С. Демидова, Ю. Ф. Карякин и И. К. Шевцов.
Л. Сульповар: «Поздно вечером 26-го, уже ночью мы разговаривали с Мариной… Она рассказала, что Володя не помог ей похоронить сестру… Что он «сорвался» в Париже, просто исчез… И насчет госпиталя и лечения тоже говорила…
— Я ни физически, ни морально не могла это выдержать… Просто уже не было сил…»
А в это время по Москве распространяются самые невероятные слухи, отчего умер Высоцкий: «Умер на сцене, во время спектакля «Гамлет»…»; «Был дома один, сердечный приступ… Не дотянулся до телефона, так и нашли утром у телефона…»; «1 января на машине сбил насмерть женщину — умер от переживаний…»
Все эти дни — 25, 26, 27 июля у Театра на Таганке — стихийный, молчаливый, траурный митинг… Людей то больше, то меньше, но они всегда есть. На стене театра— первые стихи, посвященные памяти Высоцкого. Здесь же переписывают от руки стихотворения самого В. В… Вот тогда и возникает то, что потом назовут «феноменом всенародного литературоведения»… Тысячи тысяч перепечаток первых статей о В. В., тысячи самодельных сборников стихов и песен Высоцкого. У В. И. Туманова я видел подаренный ему пятитомник — прекрасно переплетенные книги. Составитель А. Сысоев (Нижний Тагил). На последней странице — гордое: «тираж 5 экземпляров».
A. Демидова: «27-го всех собрали, чтобы обсудить техническую сторону похорон. (В театре был разработан подробный план похорон В. С. Высоцкого. Он был напечатан в трех экземплярах, точное местонахождение их неизвестно. — В. П.) Обсудили, но не расходились — нельзя было заставить себя вдруг вот встать и уйти. «Мы сегодня должны были играть «Гамлета»… — начала я и минут пять молчала— не могла справиться с собой. Потом сбивчиво говорила о том, что закончился для нашего театра определенный этап его истории, — и что он так трагически совпал со смертью Володи…»
В квартире на Малой Грузинской Марина встречает приходящих выразить соболезнование на западный манер— на кухне накрыт стол: вино и легкие закуски…
B. Баранчиков: «Я приехал на Малую Грузинскую 27 июля. Сидели на кухне с Мариной — пили вино… И мне, честно говоря, не понравилось, как вела себя Марина…
— Да, Володя… А я ведь его уже похоронила… Он умер для меня полгода назад!
— Марина, что ты говоришь?!
— Да что вы носитесь со своей русской сентиментальностью… И что бы он был без меня — я ему показала весь мир…
Да, и как это делается по русской традиции: гроб стоит в большой комнате, — все, кто захотел прийти попрощаться — прощаются…
А тут в дверях стоял Семен Владимирович:
— А, Баранчиков, проходи… Зайди простись…
А кого-то и не пускал… Володя лежал все время в маленькой комнате…»
В. Янклович: «27-го решался вопрос с квартирой… Возник вопрос о даче, о долгах, о наследстве… Марина, Вадим Туманов, Сева, Володарский и я собрались, чтобы обсудить эти вопросы… Мы знали, что у Володи 28 тысяч долга. Где взять деньги на похороны, на отдачу долгов?.. Марина сказала, что она ничего отсюда не возьмет — все останется родителям и детям. Она решила продать обе машины, чтобы заплатить долги и оплатить расходы по похоронам… Марина попросила нас заняться этим…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
