подтверждением подлинности свидетельство, что из Мюрая выбивали нужные показания. Я даже позволю вам самой выбрать козла отпущения на роль вернийского шпиона, ведь все остальные участники контрабанды мертвы. Вы получите своего Мюрая с потрохами, полностью обеленного и признанного пострадавшим, а не преступником. Я получу небольшую по меркам Ренаров сумму. Подумайте: у Мюрая снова будет честное имя и прежняя жизнь. Это стоит капельку денег?
— Капельку? — Вик заставляла свой голос звучать безучастно, но это удавалось с трудом. Идти на поводу шантажистов нельзя, но предложение Фейна… Предложение было фантастическим. Сердце Вик трепыхалось где-то в голове, готовое вот-вот выскочить. Чтобы обуздать кипящие в себе чувства, Вик сделала очередной глоток чая. Даже совершила немыслимое для истинной тальмийки — закусила, портя вкус чая, пирожным — это оказалась ягодная тарталетка, почему-то совершенно безвкусная. Или Вик так сильно переволновалась за Брока.
Фейн указательным пальцем придвинул к Вик бумагу, на которой была выведена сумма.
— Ренары и больше могут позволить себе заплатить — я проверял. Для вас это ничто, для Мюрая — жизнь и честь.
— Вы…
Фейн вновь засунул в рот целое пирожное — сухой бисквит с вязким марципановым шариком, отчего его речь звучала невнятно:
— Не думайте, что Блека сломают в инквизиции — не тот человек. Он не раскается и не признается. Ваш Мюрай навсегда останется преступником в глазах общественности. Он никогда не вернется в нормальное общество. Он никогда не вернется в свою любимую по глупости полицию. Зря — он очень умный человек, он три года водил за нос разведку, пока его не прижали к стенке мы. Он мог бы многое сделать на службе, но увы… Власти комиссара Ренара не хватит, чтобы вернуть его в полицию. Но с моей помощью и вашими деньгами…
Вик честно призналась:
— Мне нужно время.
Фейн закачал головой, одновременно выбирая новое пирожное — в этот раз жертвой стала слойка с сырным кремом:
— Я не играю в такие игры, нера Ренар. Сегодня или… Я найду кому продать эти фиксограммы. Вы не единственная покупательница. Представляете, там ведь ваш Мюрай есть в весьма затейливых ракурсах. Любители подобных снимков с руками их будут рвать. Мюрай надолго станет знаменитостью.
Он выбрал орешек в съедобной золотой фольге, и Вик изо всех сил пожелала ему прочно застрять в горле, желательно не том. Она твердо сказала:
— Мне нужно время. Может, для Ренаров эта сумма и капля в море, но вы забываете одно — я женщина. Для того, чтобы воспользоваться счетом и получить столько наличности или хотя бы чек, мне нужно придумать, чем оправдать такие траты. Мне нужно время.
— Что ж… — Фейн хохотнул. — Простите, впервые имею дело с женщиной…
— …я заметила, — эфир кипел на пальцах Вик, и пришлось снова объединять эфир, чтобы не взорвать кафе вместе с Фейном. Это было бы весьма несвоевременно.
Тот убрал снимки в папку, кроме одного, где Брок висел подвешенный к потолку:
— Этот вам, чтобы не забыли — женщины славны своей слабой памятью… Скажем… У вас два дня. Два дня, или снимки уйдут к другому покупателю. Где найти меня, вы знаете…
Вик заставила себя улыбаться — этот хам пока на их стороне, придется потерпеть — ради Брока:
— Вы никогда не общались с женщинами высшего света? Я не могу так просто прийти к вам в гостиницу…
— Позвольте, какой высший свет? — рассмеялся Фейн. — Вы мелкая крыска, которая шлялась по борделям и трудовым домам. Вы только изображаете благородство, а под дорогой одеждой прячется всего лишь продажная девка, хуже, чем даже я. Я хотя бы телом не торгую, как вы, и не выкупаю хорошую жизнь своему любовнику…
Вик поджала губы, чтобы не убить Фейна тут же, на глазах у всех. Он принял её молчание за признание и нагло улыбнулся на прощание.
Он встал и напомнил:
— Два дня. Иначе ваш любовник будет феноменально опозорен. Приличные леры в таком случае пускают пулю в висок. Что предпримет ваша ручная крыска?
Вик прикрыла глаза — спокойствие, главное — невозмутимость и спокойствие. Ему воздастся. Ему все равно воздастся. А даже обидные слова — всего лишь слова. И Сокрушитель всех забери, она пойдет на сделку с Фейном. Когда на одной чаше весов деньги, а на другой честь — даже выбора нет. Брок заслужил свою обычную жизнь. Даже Эван её должен понять, а не поймет… Он дал слово, что её деньги — только её деньги, проверка на верность слову. Только к Сокрушителю такие проверки! Пусть он поймет… Просто пусть поймет.
Дверь хлопнула, запуская язык холодного воздуха, промчавшегося по ногам, и Вик заставила себя открыть глаза — эта тварь даже за чай не расплатилась!
Она взяла из рук официанта счет, достала чековую книжку и принялась оформлять чек. Иногда она даже понимала, почему существуют сословья и нельзя в политику допускать резко разбогатевших керов или неров. Фейн яркий тому пример, хотя скорее всего тут просто недостаток воспитания и развращённость легкими и быстрыми деньгами, вознесших род Фейна из низших керов в общество сиятельных.
Небеса, ну какая же тварь этот Фейн!
Она встала, одела с помощью услужливого официанта куртку, потрогала вновь пакет с фигуркой — так и тянуло её достать и посмотреть, но вот как бы совсем не место для такого, натянула перчатки и направилась прочь — верный Брок уже ждал её у дверей кафе:
— Все в порядке? — его зеленые глаза оценивающе скользнули по лицу Вик. Сейчас он напоминал старого, нахохлившегося ворона-фамильяра, который стережет замок и знает, что его силы на исходе, знает, что бой будет неравный, но отступить он не в праве. В этом весь Брок — не умеет отступать даже там, где уйдет самый умный и самоотверженный. Может, Одли прав, и он себя действительно считает бессмертным?
— Все в порядке. — она протянула Броку сложенную пополам фиксограмму: — испепели, пожалуйста.
Выполняя её просьбу и даже не пытаясь хоть одним глазком посмотреть снимок, Брок сказал:
— Я вызову его на дуэль, Вики…
— Он мой. — решительно возразила она. — Эта тварь — моя. Попрошу Эвана дать мне уроки боевой магии и испепелю Фейна на месте…
Огонь, плясавший на фиксограмме, предательски выдал свою тайну — в языках пламени мелькнуло перекошенное от боли лицо Брока и кулаки Блека. Брок лишь выразительно выдавил из себя понятливое: «Ммм…».
Вик, смотря, как мужчина смахивает с пальцев пепел — все, что осталось от его унижения, — утешила его:
— Не бойся. Эти снимки не появятся ни в Аквилите, ни где-то
