Что же произошло? Она помнит, как лежала на диване… Дымится сигарета. В бокале играет красное вино. Потом кто-то приходит… Он высокий, светловолосый. Похож на викинга. У него равнодушные голубые глаза, от одного взгляда которых может скиснуть молоко. И его зовут…
Виктор Бронников.
Мария вздрогнула. Она все вспомнила. И тут же услышала чьи-то отдаленные шаги и негромкие голоса. Услышала и замерла, прислушиваясь. Вот шаги остановились. Скрипнула открываемая дверь, и в помещение, где она лежала, вошли люди. Судя по всему, их было двое.
– А вот и наша Мария Дэви Христос, – насмешливо проговорил знакомый голос.
Несколько секунд ей понадобилось, чтобы осознать: голос принадлежит Эдику Граубергеру.
– Кажется, она уже пришла в себя, – сказал второй из вошедших, Виктор Бронников.
Он присел рядом с ней и насмешливо осведомился:
– Как вы себя чувствуете, спасительница человечества?
Вопрос был явно риторический. Она бы не могла ответить при всем желании.
Виктор тихо засмеялся. Мария в первый раз слышала, как он смеется.
– Кажется, вашей работе на педагогическом поприще пришел конец, – весело сказал он.
Мария шевельнула руками и поморщилась от боли.
– Не трудитесь, – предупредил Виктор.
Нагнулся, ухватился пальцами за край полоски скотча, закрывающего Марии рот, и рывком оторвал его.
– Подонок! – хрипло выдохнула она и облизнула губы.
Теперь засмеялся и Граубергер. Мария представила, как он посверкивает очками и подергивает пальцами свою козлиную бородку.
– Может, снова заткнуть ей рот? – предложил Эдик.
– Нет, – ответил Виктор, – пусть выговорится. Возможно, следующего шанса у нее не будет.
– Это уж как пить дать, – согласился Эдик.
– Кстати, насчет пить. Я просил тебя купить минералку.
– Прости, забыл. Хочешь, сгоняю сейчас?
– Давай.
Послышался размеренный топот. Хлопнула дверь. Граубергер ушел.
– Где мы? – спросила Мария.
– Под землей, – последовал ответ.
– Ты можешь развязать мне руки?
– Нет.
– Ладно… – Мария помолчала, пытаясь сосредоточиться. – Расскажи мне про организацию.
Виктор усмехнулся:
– Пожалуйста. Мы исходим из того, что эволюция остановилась. Люди выхаживают и излечивают тех, кто рожден, чтобы умереть. Расходный материал размножается…
Виктор вдруг споткнулся. По всей вероятности, ему не понравилось то, как он начал. Было мгновенье, когда он, похоже, решил не продолжать. Однако неприкрытый интерес на лице Марии, подкрашенный страхом, заставил его заговорить вновь.
– Идиоты порождают идиотов, – жестко проговорил Виктор. – Калеки порождают калек. Нежизнеспособные уроды порождают таких же нежизнеспособных уродов. Если так пойдет дальше, человечество изживет себя. Жалость губительна.
– Бог призывал быть милосердными, – тихо заметила Мария.
– Ерунда, – небрежно бросил Виктор. – Это придумали люди. Судить о Боге нужно не по книгам, написанным людьми, а по его делам. Бог миллионы лет проводит колоссальный генетический эксперимент, закрепляя в генах свои прозрения и находки. Миллионы лет неудачные экземпляры безжалостно отбрасывались. Бог совершал кропотливую и ответственную работу. А люди пошли ему наперекор.
– Какие пафосные слова… А я думала, что вы атеисты.
– Говоря «Бог», я имею в виду высшую целесообразность. И мы служим именно целесообразности. Мы продолжим эволюцию. Усовершенствуем племя людей. Мы – избранные. – Голос Виктора зазвучал почти торжественно. – Наши мускулы, мозг, иммунитет – все это послужит прекрасным биологическим материалом для продолжения эволюционного движения. Только сильные, здоровые и умные люди достойны жизни.
– Выходит, вы – селекционеры?
– Селекция, эволюция – называйте как хотите. Суть-то одна! Наша задача – создать идеального человека. Пусть даже для этого понадобятся тысячелетия.
– Что же вы будете делать с «неудачными экземплярами»?
– Они подлежат уничтожению.
Мария покачала головой:
– Люди вас не поддержат. Народ не захочет такой «чистки».
– Именно поэтому мы объединились в организацию, – спокойно объяснил Виктор. – Нас уже много. Мы – будущая элита общества. Нас уже полторы сотни, скоро мы будем везде – в правительстве, в науке, в искусстве, в бизнесе. Мы – лучшие, и мы будем править миром. Мы обязаны это сделать. Вы ведь умная женщина. Неужели вы со мной не согласны?
– Все, что ты говоришь, – обыкновенный фашизм.
Виктор покачал головой:
– Нет. Мы не фашисты и не панслависты. Мы не возвышаем одну нацию над другой и не кричим «Россия – для русских!» Наше движение интернационально. Здоровый, умный негр лучше белого колченогого недоумка. Мы – за чистоту человеческой породы, а не за чистоту расы. Разные же вещи.
– Да, но сводятся они к омерзительному девизу – «подтолкни падающего».
– Идиот, раскачивающий лодку, должен упасть! – взволнованно повысил голос Бронников. – Иначе лодка перевернется, и утонут все!
Немного помолчав, молодой человек продолжил, но речь его вдруг потеряла всякую торжественность и эмоциональную окраску. Теперь он говорил голосом опытного, умудренного жизнью и уставшего человека.
– Неважно, какой ты – черный или белый. В каждом европейце намешано столько разных кровей, что не имеет никакого смысла ковыряться в этом бульоне. На свете существуют только две расы, и от того, какая из них одержит верх, зависит будущее всего человечества. По ту сторону баррикад находятся ущербные, которые не хотят погибать и изо всех сил цепляются за жизнь. Мутанты, отбросы эволюции, чудовища из преисподней… Сами по себе они слабы и нежизнеспособны. Но их жалобы находят отклик в сердцах сильных людей, избравших для себя путь милосердия. Путь, ведущий к гибели. Спасая калек и уродов, сильные и здоровые, сами того не понимая, скармливают им своих собственных детей и внуков.
Виктор говорил очень убежденно. Было видно, что все его слова – итог долгих и мучительных размышлений.
– Поймите, хирург не может позволить себе жалость, – продолжил он вновь звеневшим от волнения голосом. – Он должен взять в руки скальпель и сделать надрез. Это больно, даже, может быть, бесчеловечно. Но единственный шанс спасти больного – вырезать опухоль!
– С одной точки зрения твои доводы кажутся убедительными. Но если придерживаться логики до конца, то и их можно оспорить. А кроме того, душа моя протестует против них, – возразила Мария.
– Ваша душа требует жалости и милости к падшим?
– Да.
Он усмехнулся.
– А маньяка, убивающего из удовольствия, пожалеете?
– Нет.
– Нет? Но почему? Он ведь тоже ни в чем не виноват, поскольку является жертвой генетического сбоя. Он таким родился, и вы должны его пожалеть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
