– Это комплимент?
Бронников подумал и отрицательно покачал головой.
– Не думаю. Но мне нравятся странные люди. Мне нравится все, что выбивается из общей массы.
– А вот это уже точно комплимент, – снова усмехнулась Варламова. – Продолжай в том же духе, и я дам тебе подержаться за свою трость.
– Мне бы очень не хотелось причинять вам зло. – Виктор не обратил внимания на ее ернический тон. – Уезжайте, дорогая моя. Бегите из ГЗ подальше и забудьте сюда дорогу.
«Дорогая моя»… Мария сжала кулаки. Мальчишка не просто дерзок – он общается с ней снисходительно и даже презрительно.
– Ну, так как? – Опять холодная улыбка на губах. – Что вы мне ответите?
– Дорогой мой, я отвечу тебе просто: убирайся отсюда вон.
Губы Виктора слегка побелели.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. И советую тебе убраться побыстрее, пока сюда не вернулся мой мужчина.
– Ваш мужчина? – Теперь Бронников смотрел на нее с нескрываемым удивлением. Поверить в то, что у колченогой стареющей тетки может быть мужчина, ему было сложно. Но вот он усмехнулся и недоверчиво спросил: – О ком вы говорите?
– О том, кто вышвырнет тебя в окно, если я его попрошу! – гневно бросила Мария.
Дерзость парня окончательно вывела ее из себя. Обхватив худыми пальцами костяной набалдашник трости и превозмогая боль в ноющем колене, Варламова встала с дивана.
– Ну, уйдешь сам или хочешь, чтобы я дала тебе пинка?
Побелевшие губы Виктора дрогнули от гнева, а глаза яростно сверкнули.
– Мерзкая калека… – процедил он сквозь зубы. – Как ты смеешь выгонять меня?
– Значит, не уйдешь? Хорошо. Не уйдешь ты – уйду я.
Мария повернулась и захромала к двери блока. Проходя мимо вешалки, она задела плащ Бронникова. Плащ соскользнул с ненадежного крючка. Мария машинально нагнулась, схватила его за воротник и приподняла – и тут что-то со стуком упало на пол.
От неожиданности Мария снова выпустила плащ из рук. Теперь взгляд ее был прикован к небольшому стеклянному флакону, подкатившемуся к ее ногам. Это был пузырек с белой флуоресцентной краской.
«Какого черта парень таскает его с собой?» – пронеслось в голове у Варламовой. Она уже собралась пройти мимо, но вдруг замерла. Внезапно Марию поразила жуткая догадка. «Безликие»… так вот в чем их секрет…
Варламова резко повернулась к Бронникову, но тот уже надвигался на нее – быстро, устрашающе, безмолвно.
Мгновенно оценив ситуацию, Мария поняла, что выскочить из блока уже не успеет. И тогда замахнулась на Бронникова тростью.
Она хотела вложить в свой удар всю накопившуюся за долгие годы ярость. Ярость на себя, на судьбу, на водителя, который не смог отвести грузовик от лобового столкновения, на врачей, которые не смогли спасти Глеба, на свое иссохшее от невостребованности тело… Но ей не по силам было тягаться с молодым и ловким мужчиной. Виктор легко увернулся от удара, схватил Марию за ворот кофты и резко развернул ее.
Варламова хотела вскрикнуть, но не успела. Тряпка, пропитанная хлороформом, легла ей на лицо. У Марии заслезились глаза, она машинально вдохнула воздух и тут же погрузилась во мрак.
Глава 8
1
Пустой, полутемный кабинет. Стеллажи, уставленные книгами. За окном – дождь. Бутылка коньяка, купленная в «ночном чипке», опустела наполовину. «Ночной чипок» – известный всему ГЗ жилой блок, в котором живет парочка кавказцев, готовых продать спиртное каждому, кто попросит, в любое время суток. Наценка двадцать пять процентов. Если учесть, что продажа спиртных напитков на территории университета запрещена, то это вполне по-божески.
В ГЗ вообще можно достать все, что угодно, – от дозы кокаина до бутылки коллекционного виски «Macallan» пятидесятилетней выдержки. Главное – знать, где.
Бутылку «Кутузова» Максим Сергеевич купил полчаса назад. Домой ехать не хотелось. Завадский намеревался выпить коньяк в сквере, но как назло пошел дождь. И он пошел с бутылкой туда, где чувствовал себя как дома, где ему никто не мог помешать.
Все хлопоты по организации похорон жены взяла на себя теща. Завадский, считавший, что толку от его вмешательства не будет, самоустранился. И сейчас сидел в кабинете кафедры, пил коньяк и размышлял о перипетиях жизни. Но не о смерти.
Чем меньше оставалось в бутылке коньяка, тем мрачнее становились его мысли. Завадский – уже, должно быть в сотый раз – спрашивал себя: что же произошло между ним и Марией Варламовой. И не находил ответа. Чувствовал ли он что-нибудь по отношению к ней? Безусловно. Хотел ли затащить ее в постель? Нет. Конечно, нет. Жалел ли о том, что произошло? Пожалуй, тоже нет.
Завадскому мучительно захотелось курить. Он достал из кармана пиджака жестянку с леденцами, открыл ее, вынул леденец и швырнул в рот. Гладкий шарик приятно хрустнул на зубах.
Максим Сергеевич потянулся за бутылкой, и в тот момент дверь кабинета распахнулась. Увидев перед собой человека в кепке, Завадский не сразу узнал его. Слишком странным было его присутствие здесь, в месте, которое было для Завадского крепостью, храмом и домом одновременно.
– Простите, я не постучал.
Майор Самарин прикрыл за собой дверь и неторопливо прошел к столу. Пока следователь усаживался за стол, Максим Сергеевич смотрел на него, чуть склонив голову набок, спокойным, хотя и немного удивленным взглядом.
Устроившись, Самарии снял кепку и положил ее на стол. Потом взглянул на бутылку, усмехнулся, пригладил ладонью редкие рыжеватые волосы и сказал:
– Я бы хотел с вами поговорить. Не как с другом Варламовой, а как с заведующим кафедрой.
Максим Сергеевич приподнял брови.
– Странно, что такое желание появилось у вас только сейчас.
– Если бы вы знали, сколько у меня работы, так бы не говорили, – возразил Самарин. – У страны тяжелые времена. В управлении острая нехватка кадров, но при этом главк вынужден проводить сокращение. При этакой нагрузке работать приходится постоянно в авральном режиме.
– Но гибель двух студенток МГУ – случай экстраординарный, не правда ли?
Самарин снова взглянул на бутылку и заметил:
– Ежедневно в России кончают жизнь самоубийством сто пятьдесят – двести человек. И каждый такой случай можно рассматривать как экстраординарный.
– Но вы уже не уверены, что это самоубийства, раз пришли ко мне, верно?
– Возможно, – уклончиво ответил майор и опять посмотрел на бутылку.
– Хотите выпить? – предложил Завадский.
– Не откажусь, – последовал ответ.
Максим Сергеевич выдвинул верхний ящик стола, достал небольшой граненый стаканчик и поставил его на стол. Потом взялся за бутылку.
– Забавно… – усмехнулся он, наполняя две емкости коньяком. – Я думал, вы откажетесь под тем предлогом, что не пьете в рабочее время.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
