силы. Но это было не основным занятием. Основные заработки составляли милостыни, которые выклянчивали ребята у сердобольных покупателей. Кто давал тысячу рублей, кто десять. Но не брезговали мальчишки и мелочью — 100 и 200 рублями. Ближе к окончанию рабочего дня они могли смело набрать себе около пятидесяти тысяч рублей. Разделив поровну деньги, они отправлялись по домам. Не забыв при этом показать родителям свой дневник с оценками, выставленными… Сергеем.
А когда в прошлом году умерла бабушка, Сережа остался предоставлен сам себе. Ни мать, ни потерявшийся отец на похороны так и не пришли. На гроб и на захоронение собирали деньги со всех жильцов. Руководил денежными сборами сам Сережа, ходивший вместе с еще несколькими ребятами по всем квартирам с огромной картонной коробкой из-под обуви, куда бросали деньги. А в свободное время он вместе с ребятами устроился помогать в магазин. Они двигали какие-то коробки, разгружали продукты, помогали тележки развозить по залу. Делали это хорошо и быстро. Сергей денег вперед не просил, знал, что его не обманут. Возможно, именно за эту хорошую работу и прозвали его маленькую школьную бригаду совсем по-гайдаровски — Тимур и его команда.
Еще не успели на девятый день после похорон помянуть бабушку, как пришло решение о его отправке в детский дом. Сергей не согласился и из отделения милиции сбежал. Ютился в подъездах, жил на дачах в Подмосковье. На Киевском вокзале встретил еще нескольких таких же, как он. ребят. Состав команды изменился, но название осталось прежним.
— Да у меня самая обыкновенная биография, — улыбается Тимур. — Вон лучше у Пашки спросите. Этому есть что рассказать.
МУЖИЧОК С НОГОТОК
Пашкина биография для его двенадцати лет действительно впечатляющая. О родителях вообще ничего не помнит. Воспитывался во Львове в доме ребенка. Позже — в детдоме. Там впервые закурил, попробовал наркотики. Кстати, его первая татуировка — парусник на плече — тоже оттуда.
Но на родине было голодно, и старшие ребята говорили, что если ехать на поезде, то можно оказаться за границей — в России. Рассказывали даже, что раньше эта заграница и Украина были вместе. Но потом что-то произошло, и на русском языке, на котором раньше разговаривали все воспитательницы, теперь говорить было уже нельзя. Заставляли говорить по-украински. Пашке это было делать несложно, ибо и один и второй язык он слышал с самых пеленок. А вот его любимая воспитательница Елена Валерьевна по-украински заговорить так и не смогла. И говорили, что она уехала как раз туда, в какую-то Россию.
Пришедшие на ее место новые воспитатели по-русски совсем не говорили и почему-то называли ту самую Россию непонятным Пашкиному уху словом «оккупанты». Он догадывался, что это какое-то грубое слово и, быть может, даже из тех слов, что писали старшеклассники в туалете детдома.
Выступая в роли шестерки у старшеклассников на продаже наркотиков возле близлежащей школы, он сумел заработать себе на билет до Москвы. И субботним вечером, собрав в небольшую сумку свой небогатый скарб, он сбежал на вокзал.
Детдомовский опыт не прошел зря. Возле вагона Пашка подошел к женщине с ребенком и жалобно заголосил:
— Тетенька, я сам из Москвы. Был здесь во Львове у бабушки. Но она заболела и решила отправить меня обратно. Но вот прийти проводить не смогла. Трудно ей Не посмотрите ли за мной до столицы?
Разве такому послушному ребенку можно было отказать?
К удивлению Пашки, Москва была ничем не лучше его родного Львова. Разве что его сильно поразила Москва-река, протекающая прямо возле Киевского вокзала, да еще и то, что его деньги в здешнем магазине не взяли. Старая продавщица из палатки сказала, что «у нас и своих фантиков хватает».
Почему его родные гривны она назвала «фантиками», Пашка понял чуть позже, когда ему в протянутую руку положили первый в его жизни русский рубль, на который он смог купить себе еду. Ночевал в подъездах невдалеке от вокзала. А кое-кто из сердобольных жителей даже давал ему что-то покушать.
Когда жить стало невмоготу, он решил поискать таких же, как он сам, беспризорников. К счастью, встретил Серегу и стал «тимуоовцем».
О городе детства старается больше не вспоминать. Говорит, что здесь, в столице, лучше. Люди здесь добрее, да и не надо разговаривать на двух языках.
Но самое главное, что его держит в Москве, это мечта со временем разбогатеть и обязательно найти свою первую воспитательницу Елену Валерьевну.
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПОПРОШАЙКА
Именно так между собой ребята называют еще одного члена своей команды — рыжего Мишку.
Стоит ли говорить, что он тоже из неполноценной семьи — отца нет, мать спилась. Его сдали в детский дом, едва он стал самостоятельно ходить. Как это было, сам Мишка не помнит. В его памяти осталось только то, как его вызвала к себе воспитательница и передала какой-то чужой женщине. Мишка сопротивлялся и плакал, а женщина его сильно ударила.
Потом было весело. Он оказался в компании с еще десятью своими ровесниками — мальчишками и девчонками. Все вместе они жили в одной комнате с этой женщиной. Питались раз в день какой-то кашей с куском хлеба. Да стакан воды. Так как стаканов было всего два, то пили по очереди.
Сразу после завтрака почти все дети уходили с этой женщиной на улицу, а Мишка и еще две девочки оставались в комнате.
— Рано вам еще работать, — как-то сказала, обращаясь к ним, «хозяйка», — должны ко мне привыкнуть и мамой называть, а не тетей.
— Но ты же не мама, — заявил тогда Мишка и получил увесистую оплеуху.
— Щенок, если я тебя, ублюдка, кормлю, то, значит, я и есть твоя мама. И ты мне за эту пайку будешь всю жизнь туфли целовать.
Из всего сказанного тогда Мишка не понял ни слова, но детский ум сделал вывод, что больше спорить с этой тетей нельзя, иначе будут бить. И больше не спорил.
А через месяц его, как и всех детей, женщина, которую пришлось называть мамой, взяла на «работу».
Вся работа заключалась в том, чтобы ходить с этой тетей по вагонам метро с картонной табличкой на груди и собирать в шапку деньги от стоящих там дядь и теть.
К удивлению Михаила, практически никто не отказывал, и он всегда приносил со своего
