Ньюстед вдруг опять вспомнил, что до сих пор не сообщил Вэбстеру о смерти Эдели, и поспешил вниз по лестнице. Вошел в столовую и набрал лондонский номер телефона Герберта Вэбстера.
Трубку подняла прислуга и сообщила, что мистер Вэбстер уехал.
– Когда, по-вашему, он может вернуться?
– Не думаю, что он будет сегодня. А кто говорит?
– Его зять Ньюстед. Я должен передать ему кое-что о его сестре.
– Надеюсь, ей не стало хуже? – любезно осведомилась служанка.
– Ничего утешительного сказать не могу. Вы уверены, что он не вернется к ночи?
– Он уехал из Лондона, – объяснила женщина.
– Странно, что он не поставил меня об этом в известность.
– До сегодняшнего утра мистер Вэбстер как будто не собирался уезжать. Он только недавно позвонил мне, что его планы изменились.
– И не объяснил почему?
– Нет, он мне больше ничего не докладывал, – с некоторым нетерпением ответил женский голос.
Ньюстед подумал, что прислуга холостяков разговаривает так же дерзко и вызывающе, как хозяйки некоторых гостиниц.
– Значит, вы не знаете, когда он вернется? – продолжал настаивать Ньюстед. – Я все-таки думаю, что он вам сказал об этом.
– Обычно он сам не знает, когда возвратится из деловой поездки. Пока его нет, я живу у себя дома. Когда он возвращается, тут же меня извещает.
– Хорошо. Я позвоню в контору. Вероятно, там знают, где его отыскать.
В конторе Ньюстеду важным голосом ответила секретарша Вэбстера:
– Мистер Вэбстер отсутствует. Если вам угодно, можете сообщить мне о своем деле. Я постараюсь вам помочь.
– Я – не по делу, а по личному вопросу, – коротко ответил Ньюстед. – Говорит зять мистера Вэбстера, мне надо срочно с ним связаться. Вы не могли бы сказать мне, где его найти?
– Я не в состоянии ответить на ваш вопрос, – еще более церемонно отвечала секретарша. – Мы надеялись, что он вернется сегодня вечером, но он позвонил и предупредил, что его планы изменились и что надо аннулировать заказ на номер в отеле для деловой встречи.
– В каком отеле?
– В «Уолверхемптоне».
– И вы аннулировали заказ?
– Конечно.
– Однако, – продолжал Ньюстед, стараясь говорить любезно, – мистер Вэбстер, может быть, еще что-нибудь сказал? Не уточнил ли, вернется он сегодня к ночи или нет?
– Он торопился и сообщил мне только то, что я вам сказала: вечером не вернется и номер в отеле ему не нужен.
– Где же, черт побери, его разыскивать? – взорвался Ньюстед.
– Позвоните к нему домой, – посоветовала секретарша.
– Я уже звонил. Там тоже ничего не знают.
– Может быть, его пригласили в министерство?
– Как это министерство называется? Я всегда забываю…
– Лесной промышленности… – с удивлением ответила секретарша, не понимая, как можно забыть название такого важного учреждения.
– Постараюсь узнать там, – сказал Ньюстед. – Но неужели у вас в конторе никто не может мне помочь? У моего шурина, кажется, есть партнер. Так ведь?
– Нет, с тех пор как мистер Смит умер, делового партнера у него пока нет. Здесь находится его помощник, мистер Энсли, но ему тоже неизвестно, где мистер Вэбстер.
– Тогда нечего терять время на болтовню, – яростно проговорил Ньюстед.
Повесив трубку, он еще некоторое время стоял возле аппарата и размышлял:
«Почему Герберт никого не уведомил о месте своего пребывания? Хотя это на него очень похоже, однако не думаю, что внезапное изменение его планов вызвано только адвокатскими делами. Почему и куда он вдруг исчез?»
Ньюстед поднялся на второй этаж и подошел к двери в комнату Эдель. Теперь надо ждать прихода некоего Хантера из похоронного бюро «Джевис-и-Джевис», чтобы распорядиться относительно погребения. Он вошел в комнату и огляделся.
Наверное, здесь найдется немало подтверждений того, что Герберт хочет упрятать своего зятя в тюрьму и с завидным терпением выслеживает и поджидает в засаде свою жертву, как удав кролика. С этими невеселыми мыслями Ньюстед осмотрел шкаф и стал рыться в ящиках письменного стола. В глубине одного из них он обнаружил шприц и дозу морфия. «Когда два года назад Эдель предприняла попытку самоубийства, она наверняка кололась морфием, – подумал Ньюстед. – Не исключено, что доктор Ленгтон это знал, хотя и молчал. Этому док-тору тоже не очень-то можно доверять…»
Он положил шприц в карман, чтобы выбросить, но передумал и решил, что эта штука может еще пригодиться.
Громкий звонок у входной двери заставил его вздрогнуть. Кто это может быть? Герберт? Он попытался взять себя в руки и казаться спокойным. Волнение может все испортить и навлечь лишние подозрения. Тем более что волноваться не о чем: свидетельство о смерти у него в кармане. Снова задребезжал звонок, и Ньюстед пошел открывать, злобно ворча:
– А еще говорят, что дом англичанина его крепость… Чушь!
По крайней мере в последние три дня он не мог укрыться в своем доме от людей.
На пороге стоял мистер Хантер, кривя губы в скорбной улыбке. Он был в черном пальто, в черном кашне и в черной шляпе, как и положено служащему похоронного бюро.
«Вырядился в августе, как в ноябре… Он больше похож на вдовца, чем я сам, – усмехнулся Ньюстед. – Со-всем про него забыл…»
– Извините, я, наверное, не вовремя… – тихо сказал мистер Хантер и уставился на пестрый ковер в прихожей, словно удивляясь, почему ковер не черный. Затем, с великой осторожностью, почти на цыпочках, он пробрался в комнату покойной. Там он стал задавать Ньюстеду обычные вопросы:
– Вы желаете ее отпевать?
– Никаких песнопений, – ответил вдовец. – Моя жена не соблюдала церковные обряды. Я хочу, чтобы все было обставлено очень скромно. Достаточно поминальной мессы в кладбищенской часовне. Я уверен, что она была бы довольна.
– Вы желаете кремировать труп? – продолжал Хантер. – Сейчас многие так делают.
Ньюстед тоже предпочел бы кремирование, но для этого нужна была еще одна справка от врача, а это грозило новыми осложнениями и задержкой погребения.
– Моя супруга отрицательно относилась к крематорию, – объяснил он. – Нет, устройте самые обычные похороны. Не надо никаких роскошных памятников. Солидный камень с ее именем и датой смерти. Вот и все.
Хантер отнес Ньюстеда к разряду типичных английских мужей, но несколько более прямолинейных, чем большинство из них.
– На какой день можно назначить похороны? – спросил Ньюстед.
– Я полагаю, к пятнице мы управимся, – сказал мистер Хантер.
– Нет, исключено. Самое позднее – в четверг днем.
– Право же, мистер Ньюстед… – замялся похоронных дел мастер, поглаживая свои черные усы. – Вы немного торопитесь! – В его голосе звучал легкий упрек, поскольку грех спешить в таком важном деле, как погребение.
– Значит, вас не устраивает день, который я назначаю?
– Нет, нет… Мы всегда стараемся угодить клиентам. Я посоветуюсь с хозяевами бюро…
– Если ваше бюро не в состоянии выполнить мое условие, – прервал Хантера Ньюстед, – я обращусь к другой фирме.
Ему было трудно скрыть свою нервозность. Каждый лишний час в этом проклятом доме казался ему кошмаром. Он может находиться тут, рядом с мертвой Эделью, в лучшем случае до четверга. Утром в пятницу навсегда покинет это место, уедет хоть на край света.
«Хорошо бы местные власти пока не интересовались пустующим домом. После войны так много бездомных… Но лучше, если бы подольше не замечали мое отсутствие…» – думал Ньюстед.
А сейчас надо торопиться. Скорее бы разделаться с похоронами. В пятницу начнется новая жизнь. В остающиеся до отъезда часы следует привести в порядок счета и документы, купить небольшой хороший автомобиль: наконец сбудется давняя мечта…
Ньюстед грустно вздохнул и снова погрузился в размышления. Уже давно стоит пустым его большой гараж. Но теперь с бензином стало полегче. Герберту даже в войну удавалось доставать горючее, так как его контора связана с министерством лесной промышленности.
Ньюстед очнулся и вдруг заметил, что рядом с ним стоит Хантер и тихо ждет, когда своенравный клиент обратит на него внимание.
– Я постараюсь сделать так, как вы хотите, – проговорил черный мистер Хантер, увидев, что Ньюстед снова смотрит на него. – Я попытаюсь устроить похороны в четверг. У нас очень много работы… Времена такие тяжелые…
Ньюстед пробормотал в свое оправдание, что он очень подавлен горем. Мистер Хантер посоветовал ему выпить крепкого чайку. Ньюстед сделал вид, что не понял намек, и не пригласил его разделить с ним ужин. Служащему бюро не оставалось ничего иного, как удалиться. И он, не поворачиваясь, попятился к двери, словно находился в присутствии королевской особы. Ньюстед же подумал, что такой странный способ покидать комнату – к двери, – возможно, вызван уважением к усопшей. Но тут же ход его мыслей изменился. «А может, этот человек боится, что я воткну ему нож в спину?» – усмехнулся он.
