Фёдор, — приказ доставить тебя в транспортный отдел, в первую очередь. И это не обсуждается!
Наверное, опять, где-то там наверху, что-то включилось. Потому что, именно, в этот самый момент, на дорогу откуда-то выскочила коза. Простая коза: белая, рогатая и с обрывком верёвки на шее. А Фёдор, избегая с ней столкновения, чуток вывернул руль в сторону, что привело к стыковке двух родственных вещей — моего бревна и липы, что росла возле дороги. Такого отборного мата, я давно не слышал. Вообще-то — Фёдор очень спокойный человек, но тут с ним что-то произошло. Нет, руками он не махал и ногами не топал, а вот словами досталось всем: мне, дороге, козе, бревну, липе и, даже, товарищу Собкину. Я аж заслушался. Постепенно запас слов у водителя иссяк и он стал осматривать повреждения. А я что? А я предупреждал, между прочим. О чём и высказался Фёдору. И чтобы добавить аргументов, в пользу посещения моего дома, напомнил — это здесь, в пригороде малолюдно, а в центре будет столпотворение, по причине воскресенья! И уж там-то точно без крупной аварии не обойдётся!
Фёдор, чего-то там, подумал и согласился заехать. Тем более что, чтобы исправить форточку, на задней двери, по-любому от бревна нужно избавляться. В который раз, я убеждаюсь, что это бревно послано мне свыше. Не будь его, многого бы не произошло и многое бы не случилось. Так и тут. Благодаря бревну, я скорее всего, прямо сейчас, окажусь дома.
Коза куда-то умотала. Липа — это вообще дерево и своего мнения не имеет. Я уже всё сказал, что думал. Так что принимал решение, какими путями нам лучше и быстрее доехать, до моего дома Фёдор. А тут и думать нечего — садимся и поехали. Что и сделали.
В этот раз, мы перемещались по городским улицам с большей осторожностью. Фёдор учёл предыдущие ошибки и ехал очень аккуратно. Но, всё равно, нескольких маленьких столкновений нам не удалось избежать. Мужику какому-то досталось по горбу и был сбит на землю стог сена. Мужик долго, чего-то кричал нам вслед, а стог остался лежать разворошенный — останавливаться мы не собирались. Когда цель перед глазами, то зачем останавливаться по пустякам? Можно потом всё порешать, если конечно будут претензии.
Подъезжаем к воротам моего дома, а я вдруг торможу. Стопор какой-то напал и, как болван, не могу сделать ни одного движения. Фёдор сердится и толкает меня, призывая к действию. А я сижу и улыбаюсь, потому что из калитки выходит она — Рита! Занавес.
Глава 17
Федя — лось! У меня больше слов других нету. Потому что я уже час сижу в Ленинской комнате. Ожидаю когда «его величество» товарищ Собкин вернётся с вызова. А ведь мог спокойно дома чай пить в обществе жены. Ну или заниматься тем, чем положено супружеской паре. Так нет — этот водитель оказался педантом и вырвал меня из объятий супруги, чтобы согласно приказа доставить мою тушку в отдел. Но ничего. Зато Марго знает, что я в Калуге. А это значит, что будет мне и стол, и всё остальное, что положено. Только это и успокаивает, и даёт примириться с действительностью.
Есть ещё один положительный момент — это куча калужских газет. Сижу, изучаю, чем тут местное население занималось, пока я лечился. Новостей хватает, как хороших, так и не очень. Но, одно из самых главных, для меня, это запуск кирпичного завода на полную мощность! Значит калужские стройки больше не будут простаивать и у меня, всё-таки, появляется возможность хорошенько потрудиться. А там и квалификацию, глядишь получу. Что ещё? Урожай пшеницы собрали больше, на пятнадцать процентов, чем в прошлом году. Да и вообще всё, что можно собрать с полей, в этом году, радует своим изобилием. Вывод — с голоду не умрём!
— Вилор, — из-за спины, раздался отчётливо знакомый голос, — это, между прочим, настоящее свинство! Как ты мог пройти мимо и не зайти?
Оборачиваюсь… Катерина! Ой! Что сейчас буде-ет? Взгляд у неё такой, многообещающий. Как и в тот раз, когда я хотел её поцеловать. И, что самое главное, отсюда некуда бежать. Мне бы на минутку скрыться из её поля зрения. А там она успокоится и я всё ей объясню. Вроде бы в руках у неё ничего нет — это даёт надежду, что прямо сейчас мне ничего не грозит.
— Кать, я сейчас всё объясню, — встаю из-за стола вытягивая руки вперёд, в защитном жесте, и начинаю быстро говорить, — я хотел! Я честно хотел зайти, но мне сказали отсюда не выходить!
Сердитый взблеск глаз резко меняется, на изумлённый, тут же следует вопрос:
— Это ты, Вилор?!
— Да я это, — машу рукой и делаю шаг к Катерине, — чего спрашивать-то? Или не узнала?
— А ну стоять! — Катя подозрительно рассматривает меня и добавляет, — ты не он!
— А он это кто? — в полном смысле офигиваю я, — и причём тут, какой-то «он», когда здесь я?
Катя делает шаг назад. Приоткрывает дверь Ленинской комнаты и орёт, в полный голос:
— Дежурный! Посторонний в расположении!
Шок — хорошее слово и очень подходит к моему состоянию. Потому что я не знаю, как себя вести в такой ситуации. Очень похоже на сон, только что-то, как-то слишком реально. В течении нескольких минут комната наполняется знакомыми и не очень сотрудникам. Все смотрят на меня с неприкрытой угрозой. Такое ощущение, что дай им команду и меня порубят шашками, на маленьких Вилорчиков в очень большом количестве. Я непроизвольно сдал назад и упёрся в стол, за которым только что читал газеты. Не фига себе встреча! Я думал чаю попьём с бубликами, а тут…
— Товарищи, посмотрите на этого гражданина, — указывая на меня пальцем, начала объяснять ситуацию Катерина, — этот бугай говорит, что он — Вилор!
Вся толпа милиционеров синхронно прищурилась, рассматривая меня. Пинпец ощущение! Как будто на расстрел к стенке поставили и все целятся в тебя. А Катерина, как заведённая, продолжает меня добивать своими сравнениями:
— Вилор парень детдомовский, что сразу видно. Он худой, длинный и совсем не загоревший. Вечно с синяками и разбитыми кулаками. Но мы его за это и любим. Честный и открытый человек — настоящий комсомолец! А это кто? Посмотрите, — Катя опять ткнула в мою сторону пальцем, — рожа загоревшая и отожратая! По нему сразу видно, что про голод он никогда не слышал! Да и рост слишком высокий для шестнадцатилетнего пацана!
Это всё, сейчас, про меня — что ли?! Я
