— Найт попросил меня, и я цитирую: «держи свои осьминожьи руки подальше от Кимберли.» Я просто стараюсь быть хорошим спортсменом.
Почему-то я не верю, что Коул ведет себя хорошо без причины. Даже Эльза сказала, что в этом должно быть что-то.
— Согласен. — Эйден гладит пальцем талию Эльзы. — Рид причина, по которой Найт выиграл дело против суда по правам человека.
Мои щеки пылают от смысла его слов, и Эльза толкает его локтем; значит, он, должно быть, рассказал ей об этом. Я бы не удивилась, Эйден ничего от нее не скрывает.
— Суд по правам человека? — Ронан смотрит, между нами.
— Девственность Найта. — Коул хлопает его по плечу. — Не отставай, Астор.
— Подождите, блядь, минутку. — за выражение лица Ронана можно умереть. Словно он только что понял, что миру приходит конец, и он узнает об этом последним. — Найт девственник?
— Был. — Эйден ухмыляется мне, и требуются все силы, чтобы не спрятаться.
— Какого хрена? — кричит Ронан. — Что со всеми девушками, которых он водил в эти комнаты и...
— Это была просто уловка, — говорит Коул, и я не могу сдержать улыбку.
— Подлый ублюдок. Кто еще не знал? — Ронан пристально смотрит на нас, и когда никто не отвечает, он рявкает: — Только я?
— Если хочешь кого-то обвинить, начни со своего длинного языка, — говорит Коул.
— Все. Дружбе конец.
— Ты не увидишь, что я буду жаловаться, — говорит Эйден.
Ронан показывает ему средний палец и оборачивается.
— Ты приедешь в Meet Up позже? — кричит Коул за его спиной.
— Пошел ты на хрен с этим, капитан.
— Что насчет игровой ночи? — спрашивает Эльза.
— Только для тебя, Элли. — он оглядывается и подмигивает мне. — И Кимми.
Мы обе улыбаемся ему, и он вновь подмигивает.
Оглядываясь назад, он натыкается на Тил, которая теряет равновесие и падает.
Некоторые студенты хихикают от последствий падения.
Она смотрит на Ронана, который вместо того, чтобы протянуть ей руку, засовывает их в карманы, обходит ее стороной и делает вид, что ее не существует.
Какого черта?
Это не тот Ронан, которого мы знаем. Он может вести себя озлобленно, но он не придурок.
Мы с Эльзой бросаемся на помощь Тил, но она уже поднимется.
— Ты в порядке? — Эльза поднимает рюкзак Тил и собирает книги, упавшие на пол.
— Да.
— Что все это значит? — я ни у кого конкретного не спрашиваю.
— Ничего.
Когда Ронан исчезает в коридоре, Тил смотрит ему в спину с такой злобой, что я чувствую это кожей.
Ничего? Больше похоже на что-то.
Мы с Ксаном тоже начали с нуля, и теперь я прошу воздуха, пока он не вернется.
Еще одна неделя.
Еще неделя, и я снова смогу задышать.
Глава 40
Кимберли
— Давай, Кимми!
Кир собирается начать свой возбужденный танец перед моей дверью.
Мы с Эльзой обещали сводить его на игру Элиты, и он в восторге с самого утра.
Я не разделяю его энтузиазма. Ходить на игры Элиты и знать, что Ксана там не будет, все равно что подвергать себя пыткам.
Но для Кира это было долгое время, и он определенно закатит истерику, если я не возьму его сегодня.
На прошлой неделе мы с папой повели его за мороженым, чтобы отпраздновать одобрение папой новой работы. Теперь он будет работать в Лондоне, так что у него будет достаточно времени для Кира.
Тем не менее, этот маленький засранец спрашивал только о том, когда мы поведем его на игру, и сказал нам, что теперь он может полностью купить билеты онлайн.
Мой младший брат слишком быстро растает, и мне даже не нравится думать об этом.
Пока я спешу собраться, Лондон прыгает на кровать, требуя, чтобы ее погладили. Я почесываю ее под подбородком, и она мурлычет, затем отвлекается на мои ключи и начинает играть с ними.
Дверь в мою комнату открывается, когда я спешу за телефоном, засунув одну руку в джинсовую куртку.
— Иду, иду.
— На мое лицо или на член?
Я останавливаюсь как вкопанная, куртка свисает с моей руки, а сумка открыта, когда раздается голос. Этот глубокий голос с ноткой игривости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его голос.
Пожалуйста, не говорите мне, что я все выдумываю, потому что это было бы слишком жестоко.
Я ненадолго закрываю глаза, прежде чем медленно их открыть.
Вот он, стоит у входа в мою комнату, одетый в простую серую футболку и черные джинсы, которые подчеркивают его спортивную фигуру.
За этот месяц он набрал немного мускулов, что делает его чуть более смертоносным, чуть более привлекательным.
Его губы изогнуты в легкой улыбке, на щеках появляются эти горячие, как ад, ямочки.
Голубизна его глаз поглощает меня целиком, пока он не становится всем, что я могу видеть, и всем, чем я могу дышать.
Это он.
Ксандер.
Ощущение, которое охватывает меня, настолько сильное, что сумка выпадает из руки, ее содержимое рассыпается по полу.
— Это ведь не сон, верно? — шепчу я.
Он шагает в моем направлении и достигает меня за долю секунды. К тому времени, когда я смотрю на него, вдыхаю его запах, со мной уже все кончено.
Он поднимает меня на руки, и я задыхаюсь, когда его губы прижимаются к моим, его язык вторгается в меня и пирует на мне.
У меня даже нет времени сосредоточиться или подумать. Ксандер целует меня с отчаянием человека, находящегося на грани нервного срыва.
Как и я, он не дышал, и теперь мы вдыхаем воздух друг друга впервые за целую вечность. Я обвиваю руками его шею, а ногами его тонкую талию и целую его всем своим существом.
Он здесь.
Он вернулся за мной.
— Это ответ на твой вопрос? — он что-то бормочет у моих губ.
— Не совсем. — я касаюсь его губ своими. — Мне нужно немного больше, чтобы убедиться.
Он усмехается, звук легкий и искренний, когда он вновь завладевает моими губами. Этот поцелуй медленный, более страстный. Он пробует меня на вкус так же сильно, как я пробую его.
Нет такого постоянного послевкусия алкоголя. Теперь только мята, океан и... Ксан.
Мой Ксана.
Он вдыхает меня так же глубоко, как я вдыхаю его.
Он ощущает меня так же сильно, как я его.
Он вернулся.
О, Боже. Он вернулся.
— Подожди. — я качаю головой, нуждаясь в том, чтобы выйти из своего тумана. — У тебя еще есть несколько дней, нет?
На его щеках появляются ямочки, когда он улыбается.
— Меня отпустили за примерное поведение.
— Серьезно?
— Да. Я должен был вернуться за тобой, Грин.
— Я так по тебе скучала. — мой голос срывается от признания.
Он стонет:
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Ты понятия не имеешь, как сильно я скучала по тебе.
— И ты понятия не имеешь, как сильно я тебя люблю.
Я замолкаю, моргая.
— Скажи это еще раз. Я не уловила этого с первого раза.
— Я люблю тебя, Грин. Я влюблен в тебя. Наверное, это началось в тот день, когда ты обняла меня и сказала, что никогда не отпустишь. С тех пор это чувство только усилилось, и я, возможно, ненавидел тебя за это все эти годы, но ни разу не переставал любить.
Если бы был момент, когда я могла бы замереть во времени, то это было бы сейчас. Я хочу схватить его, запечатлеть, упаковать в коробку и смотреть на него в будущем, желательно каждый день.
Мое сердце почти разрывается, когда я позволяю своим пальцам блуждать по его затылку, и шепчу:
— Наверное, я начала любить тебя раньше. С годами это стало пыткой, но оно того стоило.
Он наклоняется и прикусывает мою нижнюю губу своим ртом.
— Так оно того стоило, да?
— Безусловно.
— То есть ты ничего не изменишь в этом?
Я делаю паузу, прежде чем сказать с убежденностью:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет. Именно из-за этого я стало той, кем я являюсь.
— И ты стала моей.
Я не могу сдержать усмешку, когда он прищуривается.
— Ты должна это сказать.
