Каждый юрист, не исключая и меня, знал, что большинство статей тех законов были далеки от совершенства, часть впоследствии исключили, часть заменили новыми. Однако в судах Великобритании до сих пор опирались на четыре основополагающие статьи, они просуществовали вот уже восемьсот лет, а были приняты и подписаны именно здесь королем Иоанном Безземельным. Одна из этих статей относится к свободе Церкви от государства, или вмешательства Короны. Вторая — к старым свободам и традициям города Лондона и других городов. И, наконец, последние две статьи — к свободе личности. В переводе с оригинала, то есть с латыни, где под словом «Мы» имеется в виду «Корона», они звучат примерно так:
«Ни один свободный человек не может быть схвачен, помещен в тюрьму, лишен имущества или объявлен вне закона или же подвергнуться каким-либо иным видам насилия; не можем Мы ни проклясть его, ни посадить в тюрьму, за исключением тех случаев, когда того требует закон. И он может быть судим равными себе или по законам земли, на которой ответ».
И ниже:
«Никого не можем лишить его прав или правосудия».
Эти четыре статьи обеспечивают нам свободы, которые большинство из нас воспринимает как должное. И только когда возникают вдруг люди, подобные Джулиану Тренту или его крестному отцу, когда они нарушают эти законы, мы вдруг понимаем, что это означает, когда человека лишают прав без суда и следствия, когда его подвергают насилию и отбирают у него имущество, не считаясь с законами страны и общества.
По дороге к мемориалу я рассказал своим спутникам о той памятной встрече, что произошла здесь давным-давно. Пояснил, что именно здесь, на этом месте, собрались английские бароны и король Иоанн, и как они принудили его подписаться под этим документом, лишавшим его автократии, полной безраздельной власти над своими подданными. И как, в свою очередь, бароны вместе с королем договорились править по законам и обеспечивать основные свободы своим подданным.
И вот я привалился спиной к гранитной колонне, на которой была выбита эта священная для меня надпись.
— Так вы поможете мне? — спросил я Джозефа. — Поможете добиться правосудия, защитить наши свободы и права по закону?
— Да, — ответил он, глядя мне прямо в глаза. — Помогу.
Боб отправился в северный Лондон, развозить Джозефа и Джорджа по домам, а Никки повезла меня на железнодорожный вокзал в Слоу.
— Мистер Мейсон? — спросила она по дороге. — Да?
— А то, что вы делаете, абсолютно законно? Какое-то время я молчал. Потом ответил:
— Не уверен. В Англии, насколько мне известно, нет закона, обязывающего сообщать в полицию о преступлении, в том случае, конечно, если вы не стоите сложа руки и смотрите, как оно совершается. И вмешательство полиции могло бы спасти ситуацию. То же относится и к украденному имуществу, а также к проявлениям терроризма. Закон не обязывает рядовых членов общества сообщать о поступках других людей лишь на том основании, что поступки эти незаконны и гражданам это известно. — Она сидела молча, целиком сосредоточившись на вождении и, по всей видимости, пытаясь осмыслить услышанное. — Я ответил на твой вопрос?
— Да, — сказала она. — Мне все ясно.
— Что, возникли проблемы? — спросил я.
— Нет, — не слишком уверенно ответила она. — Не думаю. Просто не хотелось бы… вляпаться в неприятности.
— Все будет нормально, обещаю, — сказал я. Ведь это мне, а вовсе не ей грозили неприятности за то, что не сообщил суду об угрозах и попытках оказать на меня давление.
Она высадила меня у станции и, уже отъезжая, махнула на прощание рукой. Интересно, подумал я, поедет ли она к Брюсу рассказать ему обо всем. Взглянул на часы. Уже четверть пятого, сегодня пятница, а слушания возобновятся в понедельник в десять утра. Даже если сейчас она звонит Брюсу, остановит ли это меня? Возможно. Но рискнуть все равно стоит. Я не мог не рассказать о своих планах Никки. Мне все еще была нужна ее помощь.
Я ждал на платформе поезда, и тут зазвонил мобильник.
— Алло? — ответил я.
— Нарываешься? Что еще нужно с тобой сделать, чтоб ты исполнил приказ? — прозвучал знакомый шепоток.
— Да у тебя воображения не хватит! — рявкнул я в ответ и отключился.
Наверное, он так и не понял, насколько напугали меня прежние его выходки. Да я до сих пор его боялся.
И позвонил Элеонор.
— Свободна сегодня вечером?
— Весь уик-энд, — радостно сообщила она.
— Вот и отлично, — сказал я. — Тогда начинай собирать сумку прямо сейчас. Сложи все самое необходимое, без чего не мыслишь своего существования, поезжай на станцию Ньюбери и жди меня там.
— Джеффри, — голос ее опять звучал встрево-женно. — Ты меня пугаешь.
— Элеонор, прошу тебя, — сказал я, — делай, что тебе говорят, и живо! Уезжай от своей больницы и дома как можно дальше, потом позвони мне. — Надо действовать и соображать быстро. — Ты сейчас у себя или в больнице?
— Дома, — ответила она.
— С тобой есть кто-то еще?
— Нет. Но несколько наших еще остались в больнице.
— Позвони им, — сказал я. — Попроси, пусть придут к тебе и побудут, пока ты не соберешься. Попроси кого-нибудь подогнать машину прямо к дверям, а потом садись и уезжай. Давай! Быстро!
— Хорошо, — ответила она. — Уже бегу. — Видно, я нагнал на нее страху, голос звучал нервно.
— И смотри, убедись, что за тобой никто не едет, — добавил я. — Покружи пару раз вокруг больницы, остановись несколько раз и посмотри, не остановилась ли позади другая машина.
— Хорошо, — упавшим голосом сказала она.
— Я буду в Ньюбери через сорок пять минут, — сказал я. — Так что быстренько соберись и двигай. И избегай безлюдных переулков. Только по главным дорогам.
— Ладно, — пробормотала она. — Я все поняла. Умница девочка, подумал я.
Я сидел в поезде, нервно ерзал на сиденье, потом позвонила Элеонор и сказала, что благополучно выбралась из Ньюбери и едет сейчас по автомагистрали М4, то есть к востоку от города, и находится между тринадцатой и четырнадцатой развязками.
— За тобой кто-нибудь едет? — спросил я.
— Да вроде бы нет, не видно, — ответила Элеонор.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда встретимся на станции Ньюбери.
— Хорошо, — ответила она. — Там два выхода. Выходи со стороны платформы, там, где сойдешь с поезда. Я скоро буду.
Она подкатила к красному кирпичному зданию станции как раз в тот момент, когда я неуклюже протискивался в узкие двери со своим чемоданом и костылями. Бросил чемодан на заднее сиденье ее машины, сам уселся впереди, рядом с ней. Элеонор наклонилась и поцеловала меня в щеку.
— Куда едем? — спросила она.
— В Оксфорд, — ответил я.
Вот одно из преимуществ поселиться в гостинице, перестроенной из бывшей тюрьмы. В номер так же трудно вломиться, как некогда было трудно, даже невозможно, выйти из него. В моем номере безопасно, так что вполне можно провести здесь весь уик-энд, особенно если запереть дверь бывшей камеры на замок изнутри.
Я заставил Элеонор дважды проехать по кругу на пересечении А34 с М4 на тот случай, если за нами хвост. Но никакого хвоста не заметил.
— Ты что же, серьезно думаешь, что кто-то мог приехать в Лэмбурн и искать меня? — спросила Элеонор.
— Да, — ответил я. — Думаю, эти люди ни перед чем не остановятся. И дело тут больше не в Стиве Митчелле, теперь они спасают свои шкуры, стараются сделать все, чтоб не сесть за убийство Скота Барлоу. Стоит убить одного человека, и дальше убивать становится гораздо проще.
Некогда в этом меня пытался убедить один из хладнокровных убийц, мой клиент, заслуженно получивший пожизненное за целую серию жестоких убийств. Уверял, что, прикончив первую пару, он дальше убивал легко и просто — «все равно, что паука раздавить».
Мы подъехали к гостинице. И тут у Элеонор зазвонил мобильный.
— Алло? — ответила она, нажав на кнопку. Потом слушала несколько секунд. — Погоди минутку, Сьюзи, — прикрыв ладонью микрофон, она обернулась ко мне. — Это Сьюзи, одна из врачей нашей больницы. Заходил какой-то молодой человек, искал меня, назвался моим младшим братом.
— У тебя есть брат? — спросил я.
— Нет, я единственный ребенок в семье.
— А этот молодой человек знает, что Сьюзи сейчас тебе звонит?
Элеонор заговорила с коллегой снова, задала подсказанный много вопрос, выслушала ответ.
— Нет, — сказала она. — Это молодой человек спросил, как пройти ко мне в комнату. Сидит сейчас там и ждет. А Сьюзи внизу.
— Дай я поговорю с ней.
Элеонор снова заговорила с подругой, потом передала телефон мне. А я, в свою очередь, сунул ей свой телефон и сказал:
— Звони в полицию. Скажешь, что в дом ворвался грабитель или насильник и что там сидит девушка, одна. — Получив такой вызов, они примчатся за считанные секунды с воющими сиренами.
