«Вы никогда не помышляли о самоубийстве?» — поинтересовался я.
«О самоубийстве? — недоумевал он. — Вы шутите. Я думаю только о жизни, как бы еще немного продлить свои дни».
Через него я познакомился со многими нищими. Стоило мне остаться с кем-нибудь из них наедине, как я спрашивал его: «Вы хотели когда-нибудь убить себя?» Все нищие неизменно удивлялись. «Зачем вы задаете мне этот вопрос? — хмурились они. — С какой стати мне думать о самоубийстве? Я хочу жить. Я еще даже не начал жить».
Один нищий сказал мне: «Я положил деньги в банк в надежде на то, что однажды перестану просить милостыню и начну жить в покое. Иногда я буду давать милостыню какому-нибудь нищему. Люди часто оскорбляют меня. Даже бросая мне монеты, они оскорбляют меня. Они дают мне деньги без сострадания и любви. Люди просто откупаются от меня, чтобы я не докучал им. Нам, нищим, известен этот прием. Мы пристаем к людям, потому что все равно никто ничего не даст нам из сострадания. Они покупают себе покой. Поэтому мы никогда не просим милостыню у человека, который один идет по дороге, потому что он просто пошлет нас подальше. Мы находим группу людей, среди которых выбираем самого авторитетного. Он не может отказать нам, потому что тогда уронит свое достоинство, все считают его добрым и сострадательным. Он должен выказать свою доброту. Мы видим в его глазах, что он кипит от гнева, чтобы мы подловили его, но нам-то все равно».
Нищенство это бизнес, в котором много конкурентов. Вы не знаете, какому нищему принадлежите. Когда я узнал об этом, то очень удивился. Я постоянно ездил по стране и часто бывал на вокзале. Один старый нищий привык получать от меня деньги и уже принимал это за нечто само собой разумеющееся. Всякий раз, когда я шел на поезд или возвращался в город, он получал от меня одну рупию.
Поначалу он проявлял благодарность. Когда я первый раз протянул ему рупию, он глазам своим не поверил, потому что индийцы не дают нищим такие большие суммы, но постепенно он привык. На первый план вышла уже привычка, а не благодарность. Я видел в его глазах, что если я не дам ему рупию, он рассердится, ведь я все равно как отнял у него деньги.
Я ни разу не разочаровал его, но однажды, к моему удивлению, старик исчез. На его месте сидел юноша. «Не забудьте дать мне рупию», — сказал он.
«Откуда ты знаешь о рупии?» — спросил я.
«Я женился на дочери того нищего», — ответил он.
Я все еще недоумевал. «Ты мог жениться на ком угодно, — сказал я. — Но где же старик?»
Он объяснил: «В качестве приданого он отдал мне это место на вокзале, он также назвал мне имена всех людей, от которых он получает доход. Среди них первым было ваше имя. Вы каждый раз давали ему одну рупию, когда приходили на поезд и когда возвращались в наш город».
«Я не знал, что у нищих есть свои личные ареалы», — признался я. У них в самом деле есть свои территории. Нищий действительно может передать свою территорию зятю. «Я вас понял. Где старик?» — повторил я свой вопрос.
«Он нашел новое место около больницы, — объяснил парень. — Прежний нищий, который там сидел, умер. Он только кажется старым, но на самом деле он очень сильный. Никто не хочет помериться с ним силой». Нищие тоже постоянно дерутся за своих клиентов.
Однажды в Индии я приехал из Индоре в Кхандву. Это большая узловая станция, мне пришлось просидеть там час. Я сидел один в купе с кондиционером. В окно постучал нищий, и я поманил его рукой.
Он вошел и сказал: «У меня умерла мать, и мне не хватает денег, чтобы похоронить ее».
Я дал ему одну рупию. В те времена этих денег было достаточно для того, чтобы купить дрова и сжечь труп. Он удивился. Я знал, что передо мной стоит профессиональный нищий, потому что часто проезжал Кхандву, и у этого человека всякий раз умирала мать. Я мог бы сказать ему: «У тебя замечательная мать. Она Иисус Христос?» Но я ни разу не сказал ничего подобного.
В тот день он решил, что встретил безумца, снова пришел ко мне в купе и сказал: «Мой отец умер!»
«Отлично! — ответил я. — Возьмите еще одну рупию».
У него глаза на лоб полезли... Пять минут назад он сказал, что у него умерла мать, а теперь внезапно и отец отправился на небеса. Мой поступок придал ему мужество явиться ко мне еще через пять минут.
«У вас умерла жена?» — осведомился я.
«Откуда вы знаете? — вздохнул он. — Так оно и есть».
«Вот вам еще рупия, — протянул я ему деньги. — Сколько у вас родственников? Вы зря мучаете меня. Ваши родственники будут без конца умирать, и вы будете приходить ко мне. Скажите мне сразу, сколько у вас родственников, как будто у вас все уже умерли. Сколько у вас родственников?»
Бедняга мог считать не дальше десяти. «Возьмите десять рупий, — протянул я ему деньги, — и исчезните из моей жизни».
«Прежде чем я приму у вас деньги, а я уже взял у вас три рупии, мне хотелось бы узнать, верите ли вы мне, — сказал он. — У меня стремительно умерли мать, отец, жена, а теперь вы даете мне авансом деньги на похороны всех моих родственников». Он уже жалел о том, что так нагло лгал мне. «Таково мое ремесло, и все же я не стану обманывать вас», — решил он. — Вы верите мне?»
«Вы не сделали ничего дурного, — ответил я. — У меня есть деньги, а вы бедны. Вам подойдет любой предлог. Неужели вы полагаете, что я глубоко заинтересовался вашими родственниками? Ваша мать очень часто умирала и прежде. Я много раз оказывался на этой станции, и вы всякий раз приходили ко мне просить деньги на похороны матери. У вас так много матерей?»
«Объясните мне один момент, — взмолился он. — Иначе я буду всегда носить в своем сердце рану. Почему вы доверяли мне?»
«Я думал, что вы просто забываете, что уже просили у меня деньги из-за кончины разных родственников, — сказал я. — Может быть, вы полагали, что просите разных людей». Этот нищий приходил в разной одежде, однажды он пришел в шляпе, в другой раз с корзиной, в третий раз в пальто, чтобы никто не узнал в нем прежнего человека.
«Наверно, вы не узнавали во мне прежнего пассажира, — рассуждал я. — Я до сих пор доверяю вам. Мое доверие не имеет никакого отношения к вашему поведению.
Я доверяю вам, потому что не могу доверять. Я не способен на недоверие, и вы тут не при чем».
Он возвратил мне тринадцать рупий. Я попытался отказаться, но он настоял: «Нет, я не возьму у вас деньги, потому что понимаю, что вы разгадали мои уловки, и все же доверяли мне. Впервые в жизни я встретил человека, который уважает во мне человеческое достоинство. Я больше не стану просить милостыню. Вы преобразили меня».
«Вы говорите, что не могли сдержать слезы, потому что я сказал, что доверяю вам, и вы почувствовали себя недостойным, — сказал я. — Ощущение своей недостойности это великий шаг. В вас произошел квантовый скачок. Эти слезы полностью смоют с вас недостойность. Но что касается меня, то мне все равно, достойны вы или нет. Я доверяю вам».
Я побывал во многих тюрьмах.
Я преподавал в Мадхья Прадеше, в то время старый Мангалдас Пакваса был губернатором этого штата. Он очень заинтересовался мной, хотя я постоянно говорил ему: «Дядя, я не верю в Бога». Его все называли дядей. «Не важно, веришь ты в него или нет. Когда попадешь к Богу, попроси его быть милостивым ко мне, потому что я старый грешник. Ты же знаешь, что в политике я натворил много недоброго. А скоро я умру».
«Но вы умрете первым, дядя, — удивлялся я. — Разве вы не понимаете, что вы гораздо старше меня? Именно вы сможете помочь мне, я уйду из жизни позже вас».
«Но мне кажется, что я ни за что не попаду в рай, — признался он. — На небеса не возьмут премьер-министров и президентов. Все мы отправимся в ад!»
Он был простым и добрым человеком. Благодаря моей дружбе с губернатором мне открывались многие измерения. «Дайте мне бумагу, разрешающую посещать тюрьмы», — попросил я его.
«Нет ничего проще», — ответил он. Самая большая тюрьма, центральная тюрьма штата, располагалась в самом Джабалпуре. Я посещал ее почти каждое воскресенье. Пока Мангалдас Пакваса был губернатором, я часто посещал их. Я понял, что во всех тюрьмах царит единый дух. Я бывал и в маленьких тюрьмах, там было то же самое. В тюрьме можно было почувствовать, что не преступления приводят туда людей, просто они попались. Если вы умеете ловко обделывать грязные делишки... Вопрос не в добродетельности, а в умении придать подлости вид благородства. И каждый заключенный учится этому искусству в тюрьме. Когда я разговаривал с заключенными, они говорили мне о своем горячем желании выйти на свободу.
«Ради чего?» — спрашивал я.
«Вы наш друг, и мы ничего не хотим скрывать от вас, — отвечали они. — Мы хотим как можно скорее вырваться отсюда, потому что научились здесь большому искусству, которое нам не терпится испытать на практике. Пока что это просто теоретические познания, для практики нам нужно жить в обществе».
Когда я учился в университете, у нас один студент совершил убийство, и его посадили в тюрьму. Спустя много лет, когда я уже сам преподавал в университете, губернатор штата, мой приятель, попросил меня каждое воскресенье ездить в центральную тюрьму штата и разговаривать с заключенными, чтобы помочь им медитировать. Там я и встретил того студента, который кого-то убил. Он пытался скрыться в толпе других заключенных, но я выудил его из скопления людей.
