— Знаю, но не скажу, — ответила Лидочка загадочно и махнула рукой, чтобы Надежда бежала быстрее.
Она добежала до центрального холла и ринулась к стойке портье, возле которой не было никаких китайцев. Тани Наумовой тоже не было видно, и вообще никого из портье, хотя был вечер пятницы, самый разгар веселья — именно вечером в пятницу собиралось особенно много народу.
Высокий мужик посторонился, когда Надежда подлетела, и она на ходу пробормотала:
— Извините.
— Not at all, — ответил вежливый мужик, и она подняла на него глаза.
Дэн Уолш смотрел на нее сверху вниз и улыбался во все свои триста шестьдесят пять зубов.
Как во сне, она подошла и потрогала рукой его куртку.
— Зачем ты приехал?
— Привет, — сказал он и перехватил ее руку.
— Зачем ты приехал?
Он засмеялся:
— Президентский визит через два месяца.
— Как?! — вскрикнула Надежда. — Опять?!
Полковник Уолш кивнул.
— На этот раз все по-настоящему.
По-прежнему никого не было возле центральной стойки портье, и только Пейсахович улыбался из-за стекла хитрой улыбкой.
— Послушай, — сказал Дэн Уолш, — когда меня выпроводят на пенсию и я стану парижским таксистом, ты будешь жить со мной в крохотной мансарде на Больших Бульварах?
— Что? — переспросила она серьезно.
— Я все время в разъездах, — тоже очень серьезно сказал он. — Я даже не знаю, имеет ли право офицер федеральной службы безопасности США состоять в связи со всякими русскими! А если меня выгонят с работы, я не смогу купить тебе дом в тридцать шесть комнат.
— А ты хочешь состоять со мной в связи?
— Ничего в жизни так не хотел.
Надежда потянулась к его уху и прошептала:
— Значит, все в порядке. Шалаш и корка хлеба с вами, Ричард!
Полковник Уолш захохотал, подхватил ее под мышки, как маленькую, и поцеловал на виду у всего отеля, на виду у Лидочки Арсентьевой, Тани Наумовой, которая выглядывала из-за перегородки, и целой делегации китайцев, ввалившейся в высокие стеклянные двери!
И когда он ее поцеловал, Пейсахович торжественно заявил последнему из китайцев, который вежливо остановился, чтобы послушать, что скажет ему швейцар:
— Вот теперь в наш отель может пожаловать сам Моисей! Я бы лично ему ни одного слова на это не возразил! Я бы ему так и сказал: уважаемый Моисей, добро пожаловать!..
