Каждый из них в одиночку стоял перед лицом надвигающейся катастрофы. Мнимая любовь, словно черный налет, была смыта войной, обнажив две несчастные судьбы, два угнетенных, изъеденных пороком сердца.
12
Перед началом сражения Антоний дал команду поднять паруса, так как те были тяжелы, занимали много места и могли помешать делу. Солдаты отнеслись к этому как к дурному знаку. Флот Антония состоял из тяжелых и неповоротливых трирем, в то время как флот Агриппы был из легких и быстроходных кораблей – либурнов, которыми любили пользоваться пираты. Это позволило Агриппе оснастить корабли поясной броней против таранов, а также метательным оружием и гарпангом – серпоносным брусом, который мог нарушить оснастку корабля или даже перевернуть его.
Корабли Антония выстроились полумесяцем у узкого выхода из Амбрийского залива. Он командовал правым флангом, военачальник Сосий – левым, позади центральной части флота размещалась флотилия Клеопатры, сама она со своей сокровищницей находилась на судне «Антония».
План Октавиана был прост: выманить Антония в открытое море, после чего окружить его с флангов. Благодаря маневрам, которые начали проводить два флота, в центральной части образовался разрыв, что позволило флотилии Клеопатры внезапно вырваться вперед и, пользуясь полуденным бризом, повернуть на юг и выйти в открытое море. Несмотря на отчуждение, возникшее между ними с Антонием, Клеопатра действовала согласно их общему военному плану – прекрасно понимая, что самодеятельность и сведение счетов здесь неуместны. Ведь на кону были ее жизнь и будущее Птолемеевской державы.
Спустя много лет с легкой руки Октавиана будет распространена одна легенда, унижающая как Клеопатру, так и Антония. Из поколения в поколение римляне пересказывали друг другу, как якобы смертельно напуганная египетская царица предала Антония, покинув его одного в бою. Тот же, находясь в глубокой зависимости от царицы, бросив на произвол судьбы своих верных солдат, бежал следом за ней. В эту историю поверили все, кто не видел сражения, ибо она представляла ненавистную египетскую блудницу в самом позорном виде. Так римляне свели с Клеопатрой счеты.
После короткого боя Антонию также удалось прорваться в открытое море, но большую часть его флота постигла неудача. Погибло сорок кораблей, сто тридцать судов сдались в плен, пять тысяч легионеров было убито.
Через три дня Антоний и Клеопатра достигли военной базы на мысе Тенар, что на юге Пелопоннеса, и стали ждать сухопутные войска Канидия. Однако… Октавиан успел перехватить Канидия и предложил ему выгодные, не порочащие военной чести условия.
Приняв условия Октавиана, Канидий и его армия сдались.
Потрясенные и удрученные, Антоний с Клеопатрой отплыли в Египет. По дороге они узнали о капитуляции своего войска в Северной Греции и о том, что военачальник Антония в Киренаике – Скарп – также перешел на сторону Октавиана. Круг замкнулся.
Война, которая задумывалась как легкое театральное действо, обернулась гибелью армии и флота, крушением Птолемеевской державы и надежд о новом мировом устройстве. А самодовольство, которое так долго ослепляло Антония и Клеопатру, в итоге разрушило их судьбы.
13
Клеопатра вернулась в Александрию и, опасаясь волнений и мятежей, которые могли быть подняты против нее, объявила о своей победе. Старый излюбленный способ египетских царей скрывать свои неудачи. То, что рано или поздно ложь обнаружится, ей было безразлично – царица намеревалась вырвать у судьбы времени для спасения.
Сидя перед зеркалом, Клеопатра рассматривала свое отражение – седеющие волосы, которые теперь приходилось красить, полное стареющее лицо, красные заплаканные глаза. Она рыдала весь день, проклиная богов и свою ненавистную судьбу.
– Злая у меня судьба! Ох, злая, – удрученно шептала она.
Аполлодор крепко обнял ее за плечи.
– Ты должна держаться и бороться. Ты – царица из рода Птолемеев.
Сквозь слезы Клеопатра рассматривала седые волосы советника и глубокие морщины на родном и верном лице. Неизменными остались только глаза – острые, умные, проницательные.
Старик утешал старуху.
– Вот и кончилось все, – обреченно и устало прошептала Клеопатра. – Почему я? Почему со мной все это случилось? Ведь в пророчестве было сказано, что я – мессия?
Аполлодор тяжело вздохнул.
– Пороки погубили тебя. Старые птолемеевские пороки, передающиеся от царя к царю.
– Что ты говоришь?
– Ты и сейчас боишься правды? Что ж, может, это и к лучшему.
Клеопатра замолчала. Она прекрасно понимала, что имел в виду Аполлодор, однако ей не хотелось об этом говорить. Ощущение близкой гибели, мелькавшее в дворцовых галереях лицо смерти – все это парализовало ее мысли и волю. Разбираться с прошлыми ошибками ей больше не хотелось.
– Я решила отметить совершеннолетие Цезариона. Он вполне способен сам править страной.
– Ты делаешь большую ошибку.
– Отчего?
– Ты подставляешь мальчика. Когда Октавиан войдет в Александрию, он первым делом будет искать его, как своего давнего соперника и врага.
– Что ты говоришь? Он никогда не будет здесь! – Клеопатра сама не поверила в то, что сказала. Ведь это было очевидно.
– Я все равно отпраздную совершеннолетие, – упрямо повторила она.
– Опять ты меня не слушаешь, – устало произнес Аполлодор. – Сколько раз тебе мешало глупое упрямство, и опять ты взялась за старое.
Они оба надолго замолчали. Клеопатра – потому что ей больше нечего было сказать, а Аполлодор – потому что устал бороться с царской самонадеянностью.
– Что мне делать?
Царица смотрела на него, как побитая собака. Такие умирают долго и мучительно.
– Спасайся, – как-то безразлично ответил советник. Вся его жизнь была связана с этой женщиной. Ее поражение поставило точку также и в его судьбе. Он давно пресытился властью и богатством, в какой-то момент осознав, что нет ничего важнее в жизни гордости и свободы.
– А ты что будешь делать? – глотая слезы, спросила царица. – Теперь ты предашь меня?
Ее голос был надломлен, как и вся ее судьба.
Аполлодор долго смотрел на нее. Но он видел не стареющее и заплаканное лицо, а лицо семилетней девочки с глубокими черными глазами, в которых светились ум и порок. Что он подумал тогда? Что из этого одинокого, озлобленного волчонка может вырасти гордая и великая царица. Поощрениями и наказаниями он воспитывал ее волю и характер, учил бороться с низменными желаниями и пороками. Все-таки следует найти в себе мужество и посмотреть в глаза Маат – ученица так и не превзошла учителя, обесценив и свою, и его жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
