очередной «информационный отчет». Он был уже готов, когда пришло Ваше письмо, и мы могли убедиться, что работали в правильном направлении: вопросы преемственности и нас занимали.
Тут все непросто: материалы Ураловой противоречат ее же обобщениям. Наши результаты противоречат, соответственно, тем же обобщениям, но развивают суть ее работы. Весь материал — за горизонтальные движения. Район сжат по горизонтали. Это — главное. Но есть и местные растяжения, причем — зонами, полями. Часть сильных землетрясений идет по вертикальным разрывам, но сильнейшие всегда надвиги, от сжатия. Сжатия тяготеют к хребтам, растяжения — к депрессиям (уж не грабены ли это?).
Ваши указания о порядке докладывания и публикации выполним, хотя трудно той же Свете в группе механизмов, где она стажируется, отмалчиваться, если нам все откровенно показывают и помогают, а мы играем в молчанку. Жаль, что Вы ответили не на все мои вопросы.
Задержка наша объясняется уже упомянутой стажировкой Светы в группе механизмов в институте для участия в договорном отчете, я для тех же дел ездил в Ленинград.
Где Лютиков — не знаю, по слухам, в Ганч собирается. Может, уже там.
Ваш В. Орешкин.
Вадим — Лютикову
20 февраля
Женя!
Наши отношения забрели в область, где нужны письменные объяснения. Я пытался растолковать тебе кое-что устно, но, как всегда, я боялся тебя обидеть, и именно потому ты, конечно, обиделся и на меня, и на судьбу, которая не дает тебе устроиться по твоим претензиям, отчего ты, естественно, «офигенно устал».
Я, конечно, знал, что, идя на новый симбиоз с тобой, многим рискую. Я зарядился терпимостью и тем только допустил тебя до такого хамства, отступать от которого назад очень трудно. Я приготовился выслушивать бесконечные твои рассуждения о тебе же — и выслушал их все, не имея порой возможности вставить даже слово о деле. Я приготовился писать с тобой монографию, нашу с тобой книгу, хотя знал, что писать буду я, а ты будешь много говорить о твоей, то есть нашей работе (узнаешь формулировку?).
Я ожидал всего. Не ожидал одного: что ты захочешь самоутвердиться надо мной по чисто геофизической линии. Здесь ты пошел путем нехитрым и избитым: заменил, где мог, местоимения «ты» на «мы», «мы» на «я».
Типы и разряды я выделял в полном одиночестве — это ты, надеюсь, помнишь. Перед отъездом из Ганча ты взялся редактировать написанный мной текст нашей статьи. В тот же день ты дал, не сказав мне, этот текст начальству, присовокупив: Орешкин результаты получает, а я статьи пишу. Об этом как само собой разумеющемся мне только что сообщил Саркисов, так что Эдик не соврал.
Не понимаю, зачем тебе это. Скорее всего, ты будешь соавтором, ничего не сделав, это и так немало. Но ведь ты идешь дальше и на всех перекрестках вещаешь, что я неспециалист, самоучка, что я — груз на твоей натруженной шее!
В живой природе симбиоз часто эволюционирует в паразитизм. У тебя н е т с в о е й н а у ч н о й р а б о т ы. Есть одна болтовня, которой я больше не верю.
Но паразитизм в природе — это нечто по-своему честное — откровенное, во всяком случае. Ты, с твоей любовью к лавровым венкам, а также с недостатком, извини, воспитания и уважения к чужому труду, идешь к жульничеству. Конечно, ты обманываешь прежде всего себя и лишь потом — других. Но что это меняет? Вот он, исток твоей легенды о получении научных результатов методом «провидения» без поисков, разочарований, корпения.
В первый раз я тебе намекнул, что жду помощи, очень деликатно:
— Жень, работы так много, что я не успеваю набросать план нашей совместной монографии.
— Это, Вадик, твоя забота, — машинально ответил ты, очень довольный своим очередным, действительно удачным мазком на очередной картине.
Женя! Тебе нельзя быть мелким начальником. Это твоя фраза об Эдике, помнишь? Ты не понимаешь языка интеллигентных людей — я ведь рассказал, спрогнозировал тебе возможное дальнейшее развитие нашего симбиоза, подставив другие имена, ты не понял.
Пиши картины, оставайся в геофизике, не занимаясь ею. Найдутся дураки работать за тебя, да и я не отказываюсь. Но не самоутверждайся за мой счет и не заблуждайся на свой
Рукой Светы приписано:
Письмо не окончено. Принято решение не отправлять ввиду его «неконструктивности, беспомощности и очевидной бесполезности» (формулировка Вадима).
Из дневника Светы
21 февраля. Вчера, после того как Вадим весь вечер сидел над письмом Жене, он не мог заснуть. И мы встали, в полпервого ночи пошли гулять в парк. Было пусто и тихо. Снег только хрустел. И Вадим сказал, что когда-нибудь, возможно, и он отстанет, закоснеет, ум потеряет подвижность, слог — легкость, его станут опережать. Но он никогда не будет завидовать, зажимать других, примазываться к чужому. Просил, что если я что такое за ним замечу, чтоб сразу говорила.
Мне стало страшно. Не хочу стареть! Не хочу терять легкость, любовь, радость, молодость. Боюсь увидеть Вадима старым, усталым, ничего не хотящим, с потухшей мыслью, боюсь, что когда-нибудь разлюблю его. Лучше не дожить до этого дня!
Телетайп Чесноков — Орешкиным
Из Ганча 7 марта
ВЫ НАРУШИЛИ ПРАВИЛА ВЫДАЧИ ЗАРПЛАТЫ НЕ ОСТАВИВ ДОВЕРЕННОСТИ ДЕНЬГИ ПОЛУЧИТЕ ПО ПРИЕЗДУ ОТЧЕТЫ ВАША ОБЯЗАННОСТЬ РАВНО КАК И БЛИЖАЙШЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ К МЕСТУ РАБОТЫ -ЧЕСНОКОВ-
Чесноков — Орешкину
Ганч, 5 марта
Вадим, день добрый!
Более чем странно письмо твое, хоть и не неожиданно для меня. Я бы скорее удивился, вернее, обрадовался за тебя, если бы оно было иным.
Лихо ты с Женей — кладенцом помахиваешь, супостатом-ворогом нарекаешь, ручищи загребущие отсекаешь, птицу-жар типологию сберегаешь. Эк тебя понесло, друг любезный. Неужто в голове светлой уму-разуму, а в душе любви-вере совсем места не осталось? Вот уж действительно гордыня тебя обуяла! А хоть бы было к чему! Ей-богу, мне больно за тебя, а за Женю обидно — жалко его по-настоящему…
Не убоись за труды свои, не отымут их у тебя. Если и меня боишься, то не рождалось еще никогда в душе моей желания такового, да и в случае настоящем отымать пока особенно нечего — спустись хоть ненадолго на землю грешную. А спросить с тебя дело я должен, здесь обязанность и права мои, не обессудь, любезный.
Так что уж вышли копию трудов своих последних, пожалуйста, это нужно для симпозии ташкентской, для доклада. И впредь прошу поступать аккуратно — сие есть обязанность твоя.
Лицезреть вас желаем в Ганче 15 марта, дела с докладом Саркисова большие. Если я вам не указ, считай это приглашением от него.
Мои поклоны супруге.
Эдик.
Из
