— Ты, наверно, Юля, да? — улыбнулся он открытой, добродушной улыбкой, но глаза при этом цепко и весьма бесцеремонно пробежались по ее лицу и фигуре. — Наш красавец Аспид улетел на переговоры с маркграфами Ирнана. Со своей тенью, конечно же.
— Ты про Кольера? — переспросила она, удивляясь его непочтительности, переходящей в наглость.
— Про него, — бросил юноша с явно заметным недовольством. — Странный он, тебе не кажется? Ты знаешь, сколько ему лет?
— Не знаю, — ответила она, усаживаясь напротив удивительного гостя и продолжая разглядывать его не менее бесцеремонно, чем он ее. На деле за его легкомысленным обликом, за внешностью юного ангела скрывался некто совершенно иной — гораздо старше, глубже и опаснее. Посмотрев на него поверх головы расфокусированным взглядом, так, как учили на занятиях, она отчетливо увидела нежно-лазурное сияние рох и острые зеленые лучики джив, уходящие куда-то в бесконечность. Базовый рох, ударный — джив, подумала она с четким пониманием, что так оно и есть. И он не просто человек. Или сильный элементал школы Эгрох, или… Вечный. И этот камень на шее, на тоненькой цепочке, маленький ярко-синий камень в дымчатой оправе концентратора, уж не природный ли ариад…
— 844, - шепотом ответил тот, явно ожидая ее изумленной реакции, но Юлька, и без его подсказок подозревавшая, что с Кольером все не так просто, только слегка кивнула.
— И как он умудрился так хорошо сохраниться? — спросила она с показным равнодушием.
— Ритуал, — охотно откликнулся разговорчивый юноша. — Жертвоприношение самому себе, что-то вроде того, как продлевают себе жизнь Вечные. Кровушка плюс выпивание души, — тут он опять явно ждал ее реакции, но Юлька, раскусив его, лишь брезгливо поморщилась. — Очень старый прием, возможно, еще эпохи до раскола земель. Любопытно, как он узнал?
Юлька пожала плечами, стараясь сохранять равнодушие. Обычный вампир, только не мертвый. Таких вон в мифологии родной Земли-Основы пруд пруди. Может до раскола земель они там табунами бегали, не зря ж про них столько легенд ходит.
Продолжать обсуждение личности Кольера ей не хотелось
— А где Румянцев? — поинтересовалась она.
— Тут я, — голос Димки возник откуда-то из-за спины, и она поспешно оглянулась — он спускался с верхней площадки. — Смотреть ходил. Виды… аж завидно. Вообще завидую вам обоим лютой завистью — вы летать научились.
— И я завидую, — встрял мальчишка.
— А что мешает научиться?
— Я высоты боюсь, — буркнул тот.
— А мне еще в Рамьене сказали, что поздно, — добавил Румянцев.
— Слушай, ты бы представил мне своего друга, — шепнула Юлька ему на ухо, когда он наклонился к ней, чтобы чмокнуть в щечку.
— Юля, это Кинэн, — Румянцев театрально выбросил вперед правую руку. — Кинэн, это Юля.
— Можешь по имени, — хмыкнул Кинэн Горностай. — И Верховным не называй, а то у меня от этого обращения скулы сводит. — Слушай, мы есть будем? — спросил он, повернувшись к Румянцеву. — Или пока Алекс не прилетит, нам пожрать так и не принесут?
— Давай я в столовку схожу, — предложил Румянцев. — А то я не уверен, что они скоро.
Но Саша появился через полчаса. За это время Кинэн успел Юльку заболтать. За его веселым непосредственным трепом скрывалась какая-то цель: он кидал ей вразнобой кусочки информации и ждал, как она отреагирует. Знает? Или нет? Если да, то как относится? Юлька старалась выглядеть равнодушной всезнайкой, пытаясь поддерживать с ним разговор в том же непосредственном дружеском тоне, но под конец неожиданно почувствовала, что до изнеможения устала. Еще он все время пытался поймать ее взгляд, и от этих попыток ей делалось вдвойне неуютно: ей вспомнилось, что Горностай, ввиду малых размеров, охотится хитростью, наводя морок и убивая страхом. Когда вернулись Саша и Кольер, она была несказанно рада, что его внимание переключилось на них.
Саша выглядел довольным, Кольер был как всегда сух и непроницаем. Немного посидев в общей компании и отпустив несколько кратких комментариев к Сашиному описанию встречи с ирнанскими маркграфами, он извинился, сославшись на усталость, и ушел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мужчины, давно и хорошо знакомые, углубились в обсуждение местной политики, и Юлька быстро потеряла нить разговора. Постепенно ее начало клонить в сон. Румянцев искоса поглядывал на нее, иногда отвлекаясь и поясняя ей те или иные подробности, она вежливо кивала и все равно через несколько минут опять начинала клевать носом. Устав бороться с самой собой, она встала, извинилась перед мужчинами и, очаровательно улыбнувшись, пожелала им спокойной ночи. Уйдя к себе, она с облегчением легла в постель и сразу же провалилась в сон.
Проснулась она от того же самого тревожного чувства, что настигло ее в предыдущую ночевку в Наган Кархе. Опять завернувшись в теплый плед, она выглянула в коридор, и увидела ту же самую картину — сомнамбула-Румянцев шаркающей походкой брел по коридору, изредка наступая на чересчур длинные штанины пижамы и спотыкаясь. Юлька выскользнула вслед за ним, уже не отставая и не скрываясь — он все равно ее не замечал. В этот раз Румянцев прошел гораздо дальше: благополучно поднявшись по лестнице на целых два пролета, он остановился на площадке перед декоративной нишей-аркой. Такие ниши были и на предыдущих лестничных площадках, но Румянцев замер именно перед этой. Неуверенно потоптавшись, он протянул к ней руку и принялся шарить по выпуклой каменной кладке, словно ища ручку двери. Юлька хихикнула, вспомнив дверь в туалет в кабинете у Реса. Тут, может, то же самое. Традиция у них такая, двери в туалет под декоративные ниши маскировать. Но Румянцев так и не нашел способа проникнуть за арку. Потоптавшись еще немного, он, по-прежнему в состоянии глубокого сна, развернулся и пошел обратно. Юлька проводила его до спальни, подсмотрев, как он забирается под одеяло, словно и не шатался нигде, и, издав удовлетворенный вздох, закрывает невидящие глаза.
Странно все это. Более чем странно. Попробовать расспросить его, что ли? Вдруг он в курсе, что бродит во сне? Юлька заставила себя лечь в постель и закрыла глаза. Но сон не шел. Провертевшись до первых лучей солнца и так и не сомкнув глаз, она встала, надела крылья и решительно сиганула с башни Аспида. Ледяной утренний воздух вернул ей бодрость и самообладание, из головы ветром выбило всю ночную муть. Сделав круг над Стеклянной башней, она решительно взяла направление на город — надо было возвращаться в школу, на занятия. Приземлившись на окраине безлюдной Кархи, она прошла через шеадр и очутилась в таком же безлюдном и сонном, но уже теплом и солнечном Саманданге.
В дормитории уже появились первые ранние пташки, из тех студентов, кто привык рано вставать. Не обращая внимания на их многозначительные ухмылки, Юлька поднялась к себе в комнату — там, на крохотном рабочем столе, лежал прозрачно-белый ариад искусственного происхождения, вставленный в темно-дымчатую оправу, а рядом — портрет Ильнары. Неожиданно ощутив прилив сил, она уверенно уселась за стол и, глядя на портрет, взяла ариад в руки. Ильнара на картине словно бы ожила, переместившись на внутренний экран ее воображения. Юлька вливала в образ силы, подпитывая ее откуда-то взявшейся энергией, а потом, мысленно уменьшив девушку до размеров крохотной куклы, бережно перенесла в теплый сияющий шар, удерживаемый жесткой каемкой контура. В сознании вдруг произошел мини взрыв, ослепив ее на несколько мгновений. Когда Юлька проморгалась, она увидела, что фигурка девушки действительно невообразимым образом очутилась внутри камня. Ариад капельку потускнел, зато очертания девушки в камне были четкими и ясными, а ее образ повторял запечатленное на картине изображение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как живая, подумалось ей. Надо бы с этим поосторожнее. Мало ли что.
Спрятав получившийся артефакт поглубже в шкаф, Юлька неожиданно почувствовала долгожданную сонливость. Глаза слипались, голова сама клонилась к подушке. Ну хоть пару часов, подумалось ей. И может быть, прогулять первую лекцию. Ничего страшного, она здесь считалась очень дисциплинированной студенткой.
