– Ален, что, по-вашему, привлекает людей в Жан-Поле?
ДЕЛОН. У него есть то, чего у меня практически никогда не было: клан, настоящая семья, которой он превосходно правит. Думаю, что в этом смысл его существования, смысл его счастья, его успеха и его безмятежности. Я сделал это открытие поздно благодаря детям, которые у меня от Розали.
– Жан-Поль, что, по-вашему, привлекает людей в Алене?
БЕЛЬМОНДО. Воля и огромная интуиция, в лучшем смысле слова. Это – победитель. Думаю, будь он боксером, то стал бы чемпионом мира. Его возвращение в театр через парадный вход, хотя он много лет не выходил на сцену и все ждали провала, останется в анналах.
– В картине «Борсалино» вы были мошенниками. В будущем фильме Патриса Леконта, где с вами играет Ванесса Паради, кто будет злодеем, а кто – добряком?
БЕЛЬМОНДО. Мы оба там добряки.
ДЕЛОН. И злодеи, когда нам наступают на пятки…
Жан-Поль Бельмондо:
«Мой козырь – раскованность»
Интервью в журнале «Стюдио»(№ 203 за 2004 год), записанное Жан-Пьером Лавуанья[33].
ЖАН-ПЬЕР ЛАВУАНЬЯ. Как вы себя чувствуете?
ЖАН-ПОЛЬ БЕЛЬМОНДО. Хорошо… В общем, лучше. По правде сказать, я испугался. Но теперь все в порядке.
ЛАВУАНЬЯ. Что вас больше всего тронуло в парижском «Омаж артисту», когда городские власти устроили ретроспективу ваших фильмов на гигантском экране на Ратушной площади?
БЕЛЬМОНДО. Я парижанин. Я тут снимался во многих фильмах. Мне по душе, что мой город признает мои заслуги.
ЛАВУАНЬЯ. Каково ваше первое воспоминание о Париже?
БЕЛЬМОНДО. Во время войны меня увезли из столицы. Вернулся я после Освобождения. Вспоминаю атмосферу на улицах, радостных и взволнованных людей. Наверное, больше всего запомнилось именно это.
ЛАВУАНЬЯ. За все годы, что вы снимаетесь, неужели вам ни разу не хотелось встать за камеру, ну хотя бы просто попробовать?
БЕЛЬМОНДО. Нет, правда нет, мне всегда нравилось играть. Мне никогда не хотелось стать господином, который что-то решает. Мне это неинтересно. Мне кажется, каждый призван заниматься одним делом на земле.
Я – быть актером.
ЛАВУАНЬЯ. И с самого начала вы никогда не сомневались в своем призвании?
БЕЛЬМОНДО. Напротив! Когда я впервые ступил на сцену, я очень сомневался. Я сомневался, когда снимался в своих первых фильмах. Но всегда надо идти вперед, проявляя смелость. Что не исключает сомнения. Всегда. Поначалу мне было так страшно, что я снимался в пяти, шести, семи картинах в год! Чтобы наработать опыт.
ЛАВУАНЬЯ. Каков был ваш главный козырь?
БЕЛЬМОНДО. Мой козырь – раскованность. Это ощущение свободы пришло в профессию из моего характера.
ЛАВУАНЬЯ. Критики обратили на это внимание сразу. Они также считали, что вы олицетворяете новый тип актера. Вы это сознавали?
БЕЛЬМОНДО. Нет. Искренно говорю: нет. Мне кажется, и прежде были актеры, которые стремились к тому, чтобы выглядеть на экране естественно. Я же умею играть только так.
ЛАВУАНЬЯ. В чем, по-вашему, изменялся на протяжении многих лет характер вашей игры?
БЕЛЬМОНДО. Не думаю, что она менялась. Думаю, она просто набрала веса, не более того… (Смеется.)
ЛАВУАНЬЯ. Вы запомнили свою первую встречу с Жан-Люком Годаром?
БЕЛЬМОНДО. Это произошло в кафе на улице Сен-Бенуа. Ко мне подошел тип и говорит: «Хотите сняться в кино?» Смотрю я на этого человека в очках с печальным выражением лица, а он – ну никак не внушает мне доверия. (Смеется.) Я ответил ему: «Нет». Он продолжает: «Я заплачу. Правда. Я буду платить вам пять тысяч франков в день». Я задумался. А жена говорит: «Соглашайся. Что ты теряешь? Он такой хлипкий на вид!» Так мы сняли за одну смену короткометражку «Шарлотта и ее хахаль». Мы хорошо ладили с Годаром. И потом встретились снова на фильме «На последнем дыхании». Честно говоря, во время съемок я не думал, что фильм получится!
ЛАВУАНЬЯ. Почему? Из-за того, как проходили съемки?
БЕЛЬМОНДО. Да. Годар снимал точно так же, как я играл, – абсолютно раскованно! Джин Сиберг уехала в Голливуд и не возвращалась. Не было синхрона, весь фильм был озвучен в студии. Я забавлялся. Думал: «Да эту картину никогда не выпустят в прокат!»
Иногда бывало так, что едва мы начинали снимать и я успевал произнести несколько реплик, Годар останавливал съемку и говорил нам: «Идите домой, я позвоню, когда найду то, что надо». Он не скрывал, что в чем-то сомневается, что-то пробует, ищет. Было невероятное ощущение свободы.
ЛАВУАНЬЯ. То же было на «Безумном Пьеро»?
БЕЛЬМОНДО. Я очень люблю этот фильм. Вспоминаю съемки с удовольствием.
ЛАВУАНЬЯ. Годар изменился после того, как снял «На последнем дыхании»?
БЕЛЬМОНДО. Он стал более мрачным. Он был влюблен в Анну Карину, а она любила другого. Что весьма усложняло их отношения. Весьма.
ЛАВУАНЬЯ. В каждом его фильме вы играли человека, которого предает любимая женщина.
БЕЛЬМОНДО. Точно! Но мне кажется, я его прекрасно понимал.
ЛАВУАНЬЯ. Он вам что-нибудь говорил?
БЕЛЬМОНДО. Нет, никогда. Даже сегодня он ничего не скажет.
Но мне кажется, что роли, написанные для меня, были написаны им о себе.
ЛАВУАНЬЯ. Чем вы объясняете непреходящий успех «На последнем дыхании» и «Безумного Пьеро»?
БЕЛЬМОНДО. Мне кажется, эти фильмы обогнали свое время. И это поражало и поражает. И сегодня в фильмах Годара находишь что-то современное, что-то уникальное. Понимал ли он это, когда снимал? Его взгляд на людей был иным, чем у других режиссеров. Годар – ясновидящий. Во всяком случае, в то время он был таким. Потом… Он продолжает искать.
ЛАВУАНЬЯ. Вы давно с ним не виделись?
БЕЛЬМОНДО. Давно. Годар навестил меня лет двадцать-двадцать пять назад. Я тогда купил права на экранизацию книги Месрина «Инстинкт смерти». Годар заинтересовался, но хотел, чтобы в фильме я просто читал книгу, смотря в камеру. Он хотел снять картину об актере, мечтающем сыграть роль Месрина… Тем дело и кончилось. (Смеется.) После этого я его не встречал. А до того… Однажды он пришел ко мне и предложил сняться в картине о парне, который крадет машину. И, не сказав ничего больше, ушел. (Смеется.) Не знаю, как бы он отнесся к нашей встрече сегодня. Помнится, он увлекался спортом. Хорошо играл в теннис…
ЛАВУАНЬЯ. Вам известно, что Барбет Шредер намерен снять два фильма о Месрине с Венсаном Касселем в главной роли? Как вам кажется, это верный выбор?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
