Роберт Ардри в своем знаменитом бестселлере «Африканский генезис». Она нашла заинтересованную читательскую аудиторию в поколении, утратившем иллюзии и веру в добро под влиянием двух мировых войн, холодной, корейской и вьетнамской войн, политических убийств и широко распространившихся политических волнений[362]. Гипотеза происхождения от человекообразных обезьян-убийц оставила неизгладимый след в популярной культуре, достаточно назвать фильмы «Планета обезьян», «2001 год: Космическая одиссея» и «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика[363].
Впрочем, для руссоизма и его последователей это был далеко не конец. Повторный анализ ископаемых костных останков из известковых карьеров, где был найден череп «бэби из Таунга», показал, что их обладателей убили не ранние люди, а леопарды[364]. А при дальнейших исследованиях открылось, что эти ранние гоминины по большей части были вегетарианцами. Словно в пику десятилетиями царившей в мире воинственности в 1970-е многие ученые начали по достоинству оценивать свидетельства, указывающие, что ранний человек был по натуре мягче и добрее, чем его было принято изображать раньше. Он занимался собирательством, стремился делиться пищей с ближними и отводил не последнюю роль женщинам. Самые широкие дискуссии вызвала смелая гипотеза специалиста по функциональной анатомии Оуэна Лавджоя, что эволюция отбирала первых гомининов для двуногой локомоции, то есть передвижения на двух конечностях, чтобы способствовать развитию кооперации и снизить уровень агрессивности[365]. По Лавджою, ранние женщины-гоминины отдавали предпочтение мужчинам, которые лучше приноровились передвигаться на двух ногах и, значит, могли использовать руки, чтобы приносить пищу. А чтобы этот ковыляющий неловкой походкой мужчина приучался постоянно возвращаться к ее очагу с пищей, ранние женщины поощряли долгосрочные моногамные отношения утаиванием своего менструального цикла и неизменно большими набухшими грудями (самки шимпанзе широко афишируют свою овуляцию заметным набуханием молочных желез, а когда не вскармливают детенышей, их груди съеживаются). Грубо говоря, женщины отбирали мужчин по признаку расположенности к кооперации, предлагая секс в обмен на пищу. Если так, отбор, действующий против реактивной агрессии и драчливости, настолько же стар, как и генеалогическая линия гомининов[366].
Антропологи, многие из которых придерживаются взглядов Руссо, последние сорок лет ведут жаркие споры вокруг гипотезы «секс в обмен на пищу». Самая серьезная проблема в том, что размеры тела ранних гомининов-мужчин, судя по всему, на 50% превышали размеры тела женщин[367]. Так, знаменитая женская особь австралопитека афарского, Australopithecus afarensis, Люси, чей сохранившийся на 40% скелет был обнаружен в 1974 г. в Эфиопии и чей возраст оценивается в 3,2 млн лет, имела массу тела чуть меньше 30 кг, зато мужчины ее вида весили примерно полцентнера. Такие анатомические различия у особей разного пола, именуемые в науке диморфизмом, служат надежным указателем внутривидовой конкуренции мужских особей. Доведись мне драться с другими парнями, причем без оружия, за подружку или супругу, мои преимущества были бы больше, обладай я крупным сильным телом, а будь я маленький и тщедушный, мои шансы передать будущим поколениям свои гены стремились бы к нулю. Неудивительно, что у видов с высокой конкуренцией среди самцов за самок естественный отбор благоприятствует большим размерам тела только у мужских особей. У таких видов, как гориллы и павианы, самцы борются за контроль над гаремом из множества самок и потому вдвое превосходят последних размерами, а среди гиббонов, которые живут парами, борьба за самок значительно слабее, и самцы всего на 10% крупнее их[368]. Шимпанзе занимают промежуточную позицию, самцы у них примерно на 30% больше самок[369].
Поскольку наши предки австралопитеки, вероятно, сражались друг с другом не меньше, если не больше, чем самцы шимпанзе, агрессивность человека должна была снизиться в какой-то момент в последние два миллиона лет, и именно у нашего человеческого рода Homo. Вопрос в том, когда это произошло.
Лучшая сторона рода человеческого
Истоки рода Homo темны, но известно, что порядка двух миллионов лет назад в ходе эволюции образовался Homo erectus, человек прямоходящий. По сравнению с ранними гомининами этот судьбоносный для нас вид имел большего размера мозг, меньшие зубы, а строением тела очень напоминал современного человека. Мужчины у Homo erectus, судя по всему, были на 20% крупнее женщин[370]. А поскольку менее выраженный диморфизм предполагает сниженную конкуренцию среди мужчин за женщин, можно предположить, что наша генеалогическая линия еще со времен Homo erectus обладала более добрым и миролюбивым нравом. Неслучайно археологические находки свидетельствуют, что Homo erectus были подлинными охотниками-собирателями, которые охотились на крупных животных, собирали множество видов растений, изготовляли достаточно совершенные каменные орудия и на своих стоянках делили между собой пищу.
Охота и собирательство играли важную роль. Несмотря на свидетельства, что охотники-собиратели имели нрав далеко не ангельский (по некоторым оценкам, в подобных обществах до трети мужчин умирали от насильственных причин[371]), они не имели бы шансов выжить при занятиях охотой и собирательством без активной кооперации — значительно большей, чем у шимпанзе. Одной из ее форм было разделение труда между полами, отводившее женщинам роль в собирательстве растений, а на мужчин возлагались львиная доля охотничьих обязанностей и сбор дикого меда. Хотя растения обычно служили надежным и главным источником калорий, мясо и мед в первобытных сообществах высоко ценились как богатая питательными веществами пища, необходимая для удовлетворения нужд всей общины, особенно кормящих матерей. Последние, безусловно, не получали бы достаточно калорий для себя и своих отпрысков, если бы мужчины и их матери не снабжали их пищей[372]. Кроме того, мужчины в обществах охотников-собирателей должны были кооперироваться значительно активнее, чем мужские особи других видов. Мужчины обычно охотились небольшими группами и часто возвращались к очагу с пустыми руками. Но с ними делились мясом более удачливые охотники, благодаря чему все мужчины общины могли поддерживать силы, чтобы каждый день выходить на охоту. Кроме того, охотники-собиратели кооперировались во всем, что касалось заботы о детях и защиты от хищников. Вместе взятые уменьшенный диморфизм размеров, возросшая кооперация между полами и внутри полов, а также значимость женских ролей в обществах охотников-собирателей позволили антропологам выдвинуть предположение, что люди стали существами менее агрессивными еще на заре рода Homo[373].
У охотников-собирателей Homo erectus, вероятно, была широко развита кооперация, но из этого вовсе не следует, что они не дрались и не воевали. Есть основания считать, что, имей мы машину времени, чтобы понаблюдать за их жизнью пару миллионов лет назад, мы увидели
