— Значит, я огнестойкая, — отвечает он грустным голосом.
— Если я скажу тебя не уклоняться от пули?
— Значит, я пуленепробиваемая.
— А если я уйду? — Ее глаза наливаются слезами, но пальцами я вытираю слезы прежде, чем они скатятся по щекам. — Что случится, если я уйду, Харпер?
Она с трудом сглатывает и отрицательно качает головой.
— Я вернусь за тобой, Харп. Если я уйду, это только потому, что я вернусь за тобой.
Теперь ее слезы стекают струями, и не могу ничего сделать, чтобы поймать их.
— Я не хочу, чтобы ты уходил.
Я наклоняюсь к ней и шепчу на ухо.
— Я никогда не говорил, что собираюсь, безумная женщина. Это сценарий с названием «что если».
Она шмыгает носом.
— Ты не уйдешь.
Я трясу головой.
— Меня придется отрывать от тебя, Харп, — я улыбаюсь ей. — Им придется отрывать меня от тебя.
— Обещаешь?
— Обещаю, — это облегчает ее страх, и я чувствую, как она расслабляется в моих объятиях. — Примерно десять минут осталось до моего дома. Хочешь заценить?
— Я хочу! — отвечает Саша. Но я затыкаю ее, снова приложив палец к губам.
Я закрываю дверь Харпер и иду обратно к своей стороне, ловя подозрительный взгляд от Саши, когда прохожу мимо нее. Отлично, как только еще одна присоединилась ко мне на борт, вторая тут же начала подозревать. Эти девушки словно противоположные силы, способные видеть меня насквозь, но только по очереди.
— Ты ведь не уйдешь от меня, Джеймс, так ведь? — спрашивает Саша голосом на краю отчаяния.
Я опускаю очки и смотрю в зеркало заднего вида.
— Никогда, Смурф. Ты нужна мне больше, чем можешь себе представить, — я целюсь пальцем в ее отражение в зеркале, выстреливаю в нее понарошку, и она улыбается.
Глава 32
Харпер
Я не верю ему. Не верю ни единому его слову.
Я не огнестойкая.
Я не пуленепробиваемая.
И если он уйдет, я умру.
Умру.
Это будет мой конец, потому что ничего не кажется правильным. Мой желудок скручивается в узлы. Мозг вращается из-за различных сценариев. Мое тело сотрясает от страха. Если они получат те файлы, тогда что? Что случится со мной? А если они не получат, что мне тогда делать? Ничего из этого не имеет смысла. Где Ник? Он, как и Джеймс, сказал, что придет за мной. Но год почти истек. Я больше не могу это делать. Не могу жить вот так. И чем ближе мы к Пасифик-Кост-Хайуэй, тем хуже мне становится. Мой желудок переворачивается вверх дном. В один момент мне хочется все бросить, а в другой — я до отчаяния хочу остаться в игре.
В поле зрения слева появляется пирс, и Саша визжит от восторга. Она такая счастливая. Но не я. Я стону и прижимаю руку к своему животу.
— Джеймс, пожалуйста, просто развернись.
Но он даже не слышит меня из-за ветра и Саши. Кроме того, он не слушает. Мы проезжаем пирс и поворачиваем на Пятую улицу к моему дому. Маленький мексиканский ресторанчик набит людьми, потому что сейчас время ланча. Он сбавляет скорость и сворачивает на Уолнат, а потом поворачивает в первый поворот направо.
Моя аллея. Я хватаю его за предплечье.
— Я не хочу возвращаться в свой дом, Джеймс!
Он игнорирует меня и просто паркуется перед моим гаражом, а потом выбирается из машины.
Но он идет не к моему дому. Он подходит к гаражу через аллею, открывает панель управления и вводит код. Дверь гаража открывается, когда он садится назад в «Хаммер».
— Просто я здесь живу.
Он улыбается мне, и я чувствую, как во мне поднимается тревога.
— Ты все это время жил через дорогу от меня?
Он заезжает в гараж и глушит двигатель.
— Так легче тебя преследовать, моя дорогая.
— Ха, — произносит Саша с заднего сидения. — Джеймс, ты и в самом деле большой плохой волк. Он собирался сказать Мерку, что волки разодрали меня в прерии, если бы я не вела себя хорошо, Харпер. Лучше берегись.
— Ладно, хватит, — произносит Джеймс, открывая дверь. — Давайте пойдем внутрь, и я покажу вам дом прежде, чем уеду.
Оооу. Мой желудок делает еще один переворот, и мне приходится проглотить рвоту. Не желая, я выбираюсь из машины и следую за ними мимо панели управления к внутренней двери. Джеймс набирает код, и дверь гаража закрывается, пока дверь в дом открывается. Внутри перед нами ступеньки, которые ведут на второй этаж. Мы с Сашей следуем за ним в яркую и просторную гостиную.
— Ты сможешь увидеть океан, — говорит Саша.
У него здесь, и правда, очень красивый вид. Всего квартал, но смотрит на Шестую улицу. Когда я следую за ними на балкон, я понимаю, что отсюда видно даже песок.
— Организация заплатила бы за такой вид.
Я не знаю, почему говорю это. Чтобы побыть сукой. Чтобы спрятать свое недоверие. Заставить его чувствовать вину за то, что я здесь. Или, может, из-за всего вышеперечисленного.
И все же, что со мной происходит? Я понимаю, что он делает все, чтобы я начала ему доверять, но почему я должна? Он никогда не отрицал, что это его работа. Он отрицал некоторые особенности того, почему он здесь. Не ради моего убийства. Не ради убийства Ника. Помимо этого, он очень уклончив.
— Ты должна увидеть третий этаж, — Джеймс пятится назад, берет меня за руку и ведет к небольшим ступенькам в стороне гостиной.
— Я хочу увидеть третий этаж! — восторженно кричит Саша.
— Оставайся здесь, Смурф, — рычит Джеймс.
Я знаю, что он делает, но следую за ним по ступенькам. Он ведет меня мимо спальни и кабинета, и мы добираемся до конца коридора. Затем он открывает двойную дверь, ведет меня в хозяйскую спальню и машет, чтобы я зашла.
Дверь закрывается за мной, и его руки оказываются на моих бедрах, поднимая мою футболку и лаская грудь прямо перед тем, как я начинаю протестовать.
Я хочу протестовать.
Это ложь.
Я хочу трахнуть его. Хочу отсосать ему так жестко, чтобы он забыл обо всех этих файлах, и остался со мной в постели до конца дня. Но этого не случится, так что лучшее, на что я могу надеяться, это час грязного удовольствия.
Я падаю на колени и начинаю расстегивать его штаны, но он хватает меня за предплечье.
— Нет, Харпер. Это не то, зачем я привел тебя сюда.
— Что? — Он поднимает меня на ноги. Мое лицо пылает от смущения. — Что не так?
Он просто улыбается.
— Джеймс, пожалуйста, ты меня пугаешь.
И после он притягивает меня в объятия. Его рот блуждает по моей шее, и его горячего дыхания достаточно, чтобы спровоцировать покалывание в моем позвоночнике.
— Все в порядке. Абсолютно все. Я просто… просто не хочу, чтобы ты думала, что я здесь за этим. Я привел тебя сюда поговорить и все. Наедине, — и прежде, чем понимает мое смятение, быстро добавляет, — ничего плохого.
Я не уверена, что верю ему. Секс кажется теперь нашей новой нормальностью. Было очевидно, что он использует его, чтобы получить желаемое. Чтобы контролировать вещи и выбивать меня из равновесия, чтобы я была более податливой. Но разговор?
