своей судьбы не уйдешь.
В этот момент раздался звук подлетающего вертолета. При виде заходящего на посадку «Ми-2» вороны, недовольно каркнув, поднялись в небо и, расправив крылья, потянулись к возвышающемуся над степью горному хребту.
По результатам учений все три маневренных взвода радиолокационной разведки получили оценку «отлично». А программа подготовки этих подразделений была официально принята в ПВО Страны. Все это я узнал, уже прибыв в свою часть после окончания командировки, вместе с благодарностью от командования ПВО Страны.
Глава 6
Успение
– Войдите! – громко отозвался на мой стук в дверь голос хозяина кабинета.
Я вошел в большую служебную комнату и увидел сидящего за большим письменным столом, уставленным тремя телефонами и множеством бумаг, полковника Фадеева, командира нашей бригады.
Я лихо, по уставу вскинул правую руку к шапке:
– Товарищ полковник, капитан-лейтенант Черкасов по вашему приказанию прибыл.
Комбриг слегка поморщился, ему явно резало слух мое морское звание.
– Да тише ты, Черкасов. Не на плацу солдатами командуешь, – устало ответил командир нашей шестнадцатой бригады специального назначения. Глядя в какие-то бумаги, командир части рассеянно спросил: – Как отпуск отгулял?
– Нормально, товарищ полковник. В отпуске гулять – это не работать, – улыбнулся я.
– Куда ездил-то? – опять глядя в бумаги, спросил полковник.
– На родину ездили, на Южный Урал, потом в Ленинград на пять дней. Хорошо, что как раз новогодние каникулы были. Жена у меня в школе учительницей работает, – пояснил я. – Вот мы вместе с сыном и женой посмотрели на нашу страну.
Полковник Фадеев ничего не говорил, продолжал шелестеть бумагами. Тогда я решился заговорить первым.
– Насколько я понимаю, товарищ полковник, вы вызвали меня вовсе не для того, чтобы спросить, как и где я провел отпуск.
– Собирайся опять в командировку, Черкасов, – вышел из-за своего стола полковник Фадеев. Он посмотрел на висящий на стене портрет Брежнева и добавил: – Командировка заграничная, срок пребывания два года. Едешь один, без семьи. Страна пребывания – Демократическая Республика Вьетнам. То, что там идет война, ты и без меня знаешь. Газеты читаешь и телевизор, я думаю, смотришь… Теперь сообщаю подробности. Весной прошлого года Генеральный штаб ДРВ отдал приказ о создании бригады специального назначения. Вьетнамцы называют это формирование Дак Конг. Идею сформировать бригаду для действий в американских тылах подал полковник Чан Ван До. Легендарная личность, это, наверное, как полковник Старинов в нашей стране. Начинал Чан воевать еще с французами в сорок шестом. Был сначала рядовым разведчиком, потом командиром диверсионной группы. Провел ряд успешных диверсий во французских тылах. Потом продолжил воевать уже с американцами. Настоящий мужик и грамотный офицер разведки, прошедший все ступени воинской карьеры. Так что я не зря его с нашим Ильей Григорьевичем сравнил. Я-то у Старинова учился в Великую Отечественную… Ну да ладно, это дело прошлое, – оборвал он себя. – Для подготовки рядового и младшего командного состава бригады в ДРВ уже прибыли советские специалисты. Они уже начали свою работу. Занятия идут на полигонах, расположенных на севере Демократической Республики Вьетнам. В горно-лесистой местности, чтобы укрыться от американской авиации, – пояснил полковник, задумчиво поглядев в окно. – Вас никто насильно ехать на войну не заставляет. Вы можете отказаться, товарищ Черкасов. – Фадеев испытующе посмотрел мне в глаза и замолчал.
Я не отвел глаз и медленно ответил.
– Как говорится, на службу не навязываюсь, но и от службы не отказываюсь. Если надо, то поеду, – произнес я.
Комбриг подошел ко мне и неожиданно молча пожал руку. Потом, постояв пару минут, заговорил, перейдя на «ты».
– Я тут твое личное дело полистал. Мы с тобой почти ровесники, а ты до сих пор в капитанах ходишь… Да, знаю, что увольняли тебя, и про тюрьму тоже известно… Ты не думай, Виктор Васильевич, это не я, из начштаба твою кандидатуру предложили. Бумага из пятого управления [111] пришла…
– Да ладно, товарищ полковник, все нормально будет. Как говорится, не первый раз замужем, – вырвалось у меня.
– В общем, так. Сейчас иди в строевую часть, где ты полчаса назад сдавал отпускной лист. Оформляй проездные документы до Москвы. Сегодня пятница, а в понедельник утром ты должен быть в Москве в десятом Главном управлении Генштаба [112]. Там будет инструктаж убывающих во Вьетнам. Насколько я знаю, в основном туда едут зенитчики. Во Вьетнаме неплохо показал себя зенитно-ракетный комплекс С-75.
Потом комбриг перевел взгляд на свой рабочий стол.
– Ну ладно, давай. Удачи тебе, – произнес он, крепко пожимая мне руку.
Придя домой с работы и увидев меня, собирающего вещи, Айжан сразу почувствовала недоброе.
– Что, опять командировка? – с тоской посмотрела на меня жена.
Да, тут уже ничего не скроешь и шила в мешке не утаишь.
– Есть такое дело, – со вздохом ответил я. – Ты, мать, все подмечаешь. От тебя ничего не скроешь.
– Ох, горе ты мое луковое, – улыбнулась Айжан. – Твои сборы – это ведь главный разведпризнак, как у вас говорят.
Что-либо сказать я не успел.
– А куда поедешь, папа? – в комнату стремительно влетел пришедший домой сын.
Улыбнувшись, я взлохматил иссиня-черную непослушную шевелюру сына. Позавчера он совершил свой первый в жизни прыжок с парашютом, и его лицо до сих пор светится от счастья. Прыгал Миша с самолета «Ан-26» вместе с бойцами нашей бригады. Кроме него с «Аннушки» шагнули в небо еще двое мальчишек. Оба его одноклассники, их отцы служат в нашей бригаде. Один из них, майор Колосов, начальник воздушно-десантной службы. Он лично занимался с мальчишками. Они сами укладывали парашюты, выучили особые случаи при прыжках и почти неделю тренировались после школы в городке воздушно-десантной подготовки.
– Так куда командировка, опять на учения? – снова спросил сын. Его глаза горели от жажды приключений. Да, в его возрасте все кажется особенно захватывающе интересным. И осознание того, что жизнь имеет свою изнанку, порой даже весьма трагическую, придет к нему еще не скоро. «Если, конечно, не доведется увидеть ему войны или еще какой-нибудь беды», – мысленно поправил я себя.
– Миша, дай нам с отцом поговорить, – сделала строгое лицо Айжан, – и уроками займись.
Да, учительница – она и дома учительница, тут ничего не скажешь. Сын сразу же стал похож на провинившегося первоклассника и с грустным видом ушел в свою комнату. Проводив его взглядом, я посмотрел на жену и коротко ответил на таящийся в ее глазах вопрос.
– Вьетнам.
Вздохнув, Айжан обняла меня и, положив голову мне на грудь, беззвучно заплакала.
Москва встретила меня сухой январской поземкой. Слегка завывающий ветер развевал полы моей шинели, а шапка быстро покрылась белым снеговым налетом. «Прямо как Дед Мороз я, наверное, сейчас
