Господи милостивый, что она наделала?! Как могла позволить такие невообразимые вольности, после чего еще и отказалась выйти за него? Неслыханно!
— Боже! — простонала она. — Я должна поскорее уехать отсюда!
Она выскочила под дождь. Невилл последовал за ней.
— Оливия, подожди! Ты не можешь сбежать!
— Я не сбегаю!
Она развернулась так круто, что ему пришлось поймать ее за плечи, чтобы не столкнуться с ней. Но он сразу же выпустил ее.
Будь проклята его рассудительность, тем более что она с каждой минутой все больше теряет самообладание.
— Я не убегаю, — повторила она. — Но в отличие от вас не могу так быстро справиться со своими эмоциями!
Он болезненно поморщился:
— Заверяю тебя, что я тоже никак не могу справиться со своими эмоциями.
Ее взгляд невольно упал на мокрые брюки, где бугрилось свидетельство его неутоленного желания.
— Останься, — попросил он, когда она отступила. — Оливия, думаю, мы должны пожениться, и как можно скорее.
Гром снова сотряс землю, но дождь стал утихать. Она провела рукой по глазам.
— Я не так глупа, чтобы верить, будто мы обязательно должны пожениться. То, что сделали вы… что сделали мы…
Она покачала головой, не находя слов.
— Хорошо еще, что ребенка точно не будет, — выдавила она наконец.
Уголок губ Невилла приподнялся в легкой усмешке. Воли ей не занимать! Но и он не собирается терять обретенное преимущество! Хотя он не собирался говорить о женитьбе сегодня утром, однако теперь все сказано и слова уже нельзя взять назад. Не то чтобы он хотел взять их обратно, особенно когда последствия их злосчастной встречи до сих пор сотрясали его тело.
— Мы должны пожениться, Оливия. Даже вы должны это видеть.
— Но… я не вижу. Мы вовсе не подходим друг другу.
— Мы прекрасно подходим друг другу, — возразил он. — Весь этот эпизод только это доказывает. И если бы твоя мать или брат узнали о нем, были бы абсолютно правы, настаивая на немедленной женитьбе.
— Только попробуйте им проговориться.
— Значит, не вынуждай меня это делать.
Он и сам не мог сказать, как повернулся язык бросить такую угрозу. Но теперь понял, что вполне способен ее исполнить.
Глаза Оливии сначала расширились от ужаса и тут же яростно сощурились.
— Все-таки вы с самого начала это задумали. Скомпрометировать меня и заставить выйти замуж. Ничего не получится. Я… я буду отрицать каждое слово!
— Бесполезно, — вздохнул Невилл. — Никто тебе не поверит.
— Но зачем вам это нужно? Зачем вы меня вынуждаете?
— Я ни к чему не хочу принуждать тебя, Оливия. Похоже, я просто не нашел подходящих слов. Почему бы нам не вернуться в Берд-Мэнор? Я всего лишь прошу тебя подумать над моим предложением.
Оливия покачала головой, но Невилл не сдавался.
— Я поговорю с твоей матушкой…
— Нет!
— …и твоим братом, как только они приедут.
— Лучше вам этого не делать!
— Но почему? — удивился Невилл и, схватив ее за руки, нагнул голову, так что они оказались лицом к лицу. Внезапно ее возражения не показались забавными. Скорее, слишком яростными. И тот факт, что она вовсе не шутила, сводил его с ума. — Скажи, Оливия, ты что-то имеешь против всех мужчин или только против меня?
— Не говорите глупостей!
— Глупостей? Ты забываешь, что я прочитал твой журнал и среди всех этих мужчин не было такого, которого ты полностью одобрила бы.
— Да как вы смеете?! — Она принялась извиваться, безуспешно стараясь вырваться.
— Ни один не привлекал тебя. Ни один! Я начинаю думать, что ты ненавидишь всех мужчин!
— Не всех! Только вас!
Он покачал головой, слишком рассерженный, чтобы вспомнить об осторожности.
— Думаю, нет. Думаю, последние несколько минут доказали, что я тебе нравлюсь. Очень.
— Нет…
Он заглушил ее протесты жгучим поцелуем. Жестоким. Безжалостным. Но это заставило ее замолчать и усмирило его гнев, оставив только страсть, жаркую, требовательную и неуловимую. Она пробежала по их венам лесным пожаром, таким бурным и всепожирающим, что в нем горело только одно желание: потушить огонь здесь и сейчас, уложить ее на землю и погрузиться в девственное лоно, дать им обоим разрядку, в которой оба нуждались так отчаянно.
То, что ее сопротивление переросло в желание, только еще ярче разожгло костер. Но Невилл отнюдь не был дураком и, несмотря на то, что почти обезумел от страсти, заставил себя сдержаться. Один последний исступленный поцелуй. Одна последняя ласка. Одно последнее касание…
Он погрузил пальцы в тяжелый мокрый шелк ее волос и неохотно отстранился.
— Поезжай домой, — прорычал он — Поезжай домой и подумай о том, что здесь было… А потом реши, что скажешь своей семье. Даю тебе неделю. Не дольше.
С этими словами он повернулся и хоть и с трудом, но отошел от нее. Каждый шаг был мучением, но он схватил поводья коня, твердя себе, что Оливия даже в бурю сама найдет дорогу домой. Она на своей земле, и дорога расстилается перед ней. Кроме того, она прекрасная наездница и умеет обращаться с лошадьми не хуже его. Он уселся на гунтера и спустился в долину. Но настоящей причиной его отъезда было то, что он не мог доверять себе. Еще минута наедине с Оливией, и он за себя не ручается. Он хотел ее. Отчаянно. Сильнее, чем когда-либо хотел женщину. Недаром во время их путешествия отвергал все предложения веселых девиц провести ночь вместе. И избегал готовых на все женщин Келсо.
Он уже начинал беспокоиться, что с ним что-то неладно, потому что был в состоянии постоянного возбуждения, и все же не желал найти облегчения у доступных девиц.
Но оказалось, что с ним все в порядке. Ничего такого, чего не могла бы излечить Оливия Берд.
Он дал ей неделю на то, чтобы принять его предложение, после чего сделает все, чтобы скрепить их союз.
Глава 20
Этот день был поистине несчастливым. Не то чтобы прибытие матери и брата можно было считать несчастьем. Но, учитывая угрозы Невилла, появление веселой компании можно было считать бедствием. Ей совершенно не хотелось никого видеть.
Она едва успела вернуться и переодеться, как приехал Джеймс вместе со своими приятелями. Все четверо скакали на резвых конях и ничуть не пострадали от бури. Хотя Оливии было не до мужских капризов, ничего не поделаешь: пришлось улыбаться и изображать радость при встрече с любимым братом. Конечно, она была бы счастлива его видеть… в любой другой вечер.
— Ливви! — вскричал он, соскакивая со своего любимого гунтера и обнимая ее. — Это моя сестра, — пояснил он остальным. — Оливия, могу я представить Николаса Кертиса, виконта Дичарри, и достопочтенного Джастина Сент-Клера?
